11. URSTAAT И ЭТНОС.
Формация № 2 (она же - «цивилизация», «первичное государство», «возникновение этносов», «богатырский этап», «урстаат») является наиболее загадочной, наиболее «ископаемой» общественно-политической формацией и как результат сам «тёмной», «запутанной», накопившей оговорок, противоречий, неясностей.
Самая древняя формация – первобытность. Хотя островки первобытности стремительно тают, но таковые ещё существуют (в дебрях джунглей, на далёких островах). Современная наука также успела накопить очень много разнообразной информации о сохранившемся первобытнообщинном укладе. Так что о «самой» древней фазе всё же нам известно больше, чем второй по древности.
Классический марксизм вторую фазу называет рабовладением. Но уже у Маркса есть на этот счёт оговорки. Он употребляет, например, термины «Античный способ производства», «Восточный способ производства». «Восточный способ производства» нередко рассматривается как патриархальная деспотия, где низы были «свободны» и участвовали в «субботниках» на фараона по религиозно-традиционалистским соображениям. Нередко теоретическую неясность, смущение у теоретиков древней периодизации, характеристики общественно-устройства вызывает также «военная демократия», период становления «племенных союзов». Про это говорят, как о «переходном периоде» от первобытности в… «непервобытность».
Такая неясность возникает в связи использованием в качестве принципа выделения формации «эксплуатацию», «социальную иерархию», «разделение труда», «появление государства». Считается, что все эти «определители» появляются синхронно.
Мы полагаем, что вторая формация главным своим качеством имеет становление этносов. Появления на этой стадии структур, напоминающих государство («урстаат»), частная собственность, иерархия второстепенны, факультативны. Урстаат «переворачивает» первобытную эндогамию, стремлению общин изолироваться. Военная угроза соседей, или, наоборот, возникновение ситуации, когда выживание становится возможным только в следствие набегов, проблемы климатического характера заставляют первобытных воинов раскуривать трубку мира, создают институт побратимства, а возглавивший такой победный союз вождь обретает мифологическую харизму, на нем сосредотачивается традиция и именно его воспевают волхвы, баяны, трубадуры, его потомки будут «королями». Образуется Древние цивилизации на основе родственных и соседских племен. Очень часто такие царства-государства состоят из одного храмового города-крепости и его владений. Формируется такой урстаат не «аппаратом насилия», а сословием жрецов-волхвов, которые своим институтом поддерживают традицию, царь–вождь с дружиной опирается на эту традицию и структурируются именно потому, что поддерживают её. То есть, и восточный способ производства, и античный способ производства, и плесенные союзы, и дружины «военных демократов» следует относить к этому второму строю.
Поздно возникающие «цивилизации» (формации-2) имеют некоторой своебразие.
Например, Святая Русь в пору своего «урстаат» была христианской страной, что провоцировало историков относить формацию Руси к феодализму. Но именно характер фазы урстаат объясняет такое явление как христианско-языческий компромисс (христианские миссионеры вынуждены были объяснять христианство как аналог местных верований: Гром-Перун - Илья Пророк, Пасха – праздник Ярило, и т.д.) , так называемую феодальную-раздробленность, которая на самом деле была не раздробленностью, а продолжением фазы «Гарда Рики» (страны городов), как называли Русь-Венемаа древние скандинавы.
Эта же фаза урстаат объясняет «религиозную терпимость» орд Чингиз-хана, «социализм» древнего Египта и древнего Китая, о которых любит порассуждать, например, С. Нефедов, такие обычаи как патлач (полная раздача накопленной собственности, «раздача слонов»). Неустойчивость «урстаатных» образований также получает объяснение: государство как принцип-функция отсутствуют. То, что имеет быть на этой фазе, существует как требование «традиции», а не «государственичество» . Военные мужи периода урстаат не управляют религией - поэтому «волхвы не боятся могучих владык» (ровно как и «урстаатные» христианские лидеры). Поэтому религия не выступает как «государственная религия». Такое дофеодальное отношение к религии отражает, например, былина «Голубиная книга» или тот факт, что именно Сергий Радонежский благословляет русских воинов на «политические деяния». Но попытка патриарха Никона в другое время стать «наставником» государя уже воспринималась как атавизм и преступление. Концепции и западной и русской государственности к религии представляются как «папоцезаризм» (для западной церкви) и «цезарепапизм» (для русской). Запад превозносит папу, то есть, государственные мужи двигают свой религиозно-идеологический концепт (папоцезаризм). На Руси же - наоборот: клерикалы освящают своего великого князя (цезарепапизм).
На стадии урстаат возникает эпос. Парадоксально, но факт, что скандинавские саги были записаны христианами. В древней Исландии не было законодательства и государства как такового, но была всеобщая грамотность. Обычно это преподносится как курьёз, но период урстаат это очень легко объясняет: главное традиция, этнический эпос, государственные нормы второстепенны. Обратим также внимание на Евангелие. Христос агитирует за отмену принципа «око за око», то есть, требует отменить институт первобытного догосударственного права.
Интересно в этой связи мысль А. Кунгурова о том, что религиозная реформа Никона была вызвана потребностью «подтянуть» русской православие под православный стандарт «русских» на воссоединяемых с Россией территориях: «христианство» московских русских и русских Украины и Белоруссии были очень «разными религиями». Романовы меняли «урстаатную» религию на феодальную. Теперь всем будет управлять не «заволжские старцы», а монарх, которого для пущей ясности из великих князей переименовывают сначала в «царя», а потом и в «императора». (А ещё для пущей ясности Пётр даже устранит патриаршество).
Основная же проблема «рабовладельческого» принципа в том, что даже в классических античных «рабовладельческих государствах» рабский труд не составлял основу экономики. А рабовладение как уклад наиболее мощного экономического применения приобрело, например, в капиталистических США или в колониях феодальной Испании, то есть уже много позже античной классики. Рабовладение – уклад, существовавший в разных формациях, но собственную формацию не образующий. Советский философ А. Зиновьев отрицает существование рабовладельческой формации на том основании, что рабы не были членами древнего общества, а воспринимались как «вещь», «нечто вроде скота».
12. КОГДА ВОЗНИКЛО ГОСУДАРСТВО.
Монотеистические религии создают собственно государство.
«Монотеизм» в известном смысле термин условный, происходящий из обозначения того титульного качества, которым новая религия отличалась от старой по собственной трактовке.
Главные же качества в том, что «новая религия» была универсальной, сознательно организованной, очевидно более стройной и «продвинутой» качественно, но главное тут также собственно «новизна». «Новизна» это противоположность «традиции», в каком-то смысле новизна противоречит и собственно религии. Римляне, несмотря на своё мировое могущество не могут «запретить» местные религии и даже как будто бы и не пробуют. Это мы видим из истории с Христом. У иудеев Палестины своя религия и римляне принимают это как само собой разумеющееся – у всех своя религия.
«Запретить» религию невозможно. Индуизм, например, совершая религиозные изменения, комбинирует местные пантеоны. Тоже делают греки в своем пантеоне. Тоже по легенде предпринимал и князь Владимир.
После Куликовской битвы не произошло никаких политических изменений. Они произошли лишь через 100 лет, когда образовалось Московское царство. У российского монарха появилась «Шапка Мономаха», свой, а не греческий митрополит, а потом и патриарх. Но даже и Московская Русь впадёт в смуту, и оформится русская государственность лишь после религиозных реформ Никона, а также после религиозных реформ собственно Петра.
Появление на Руси своего патриарха, составление русской православной церковью «Читей-миней» (житий русских святых), споры между иосифлянами и нестяжателями, наказания «жидовствующих», переименование русского монарха из великих князей в цари, а потом в императоры – всё это не ребрендинг, вроде переименования «техникума» в «колледж». Происходит смена формации «урстаат» на государство феодальное. В «первичном государстве» жрецы освящают порядок, военные и политические действия, первична в таком первогосударстве священная традиция, которую поддерживают «волхвы». В «настоящем» феодальном государстве Государь управляет религией (как вариант сам становится главой церкви).
Нередко обозначение исторической роли христианство как бы подвергает сомнению его внутреннюю ценностную значимость. Но реально особого противорчия здесь нет. Государству как раз нужна была религия, обладающая высокой системой ценностей, философской стройностью, ярким и возвышенным преданием, потому что именно такая религия и могла стать универсальной идеологией государства, и могла реально провести «религиозную» революцию, к тому же, возвышенные идеи «новой религии» впрямую отрицали «языческое право» («око за око»). Государство в ценностях религии «видит свой интерес», но он непосредственно связан нравственно-философским содержание «новой религии». «Качественная идеология» принимается обществом, а «принятая обществом религия» делает её эффективным инструментом государственного аппарата.
В каком-то смысле феодализм и есть государство. В период урстаат такое государство-феодализм аморфно, расплывчато, неустойчиво, существует на инерции патриархальной традиционной веры. В следующую «правовую» фазу уже само государство становится инструментом капитала.
13. МОДЕРН ИЛИ ПРАВОЕ ОБЩЕСТВО.
Сословное общество феодализма «свергается» буржуазной революцией, но итог этой революции сводится к тому, что освящаемая религией иерархия сословий с их привилегиями и жестким иерархическим размещением в социальных нишах теперь становится связана с объемом собственности на средства производства. Поскольку собственность имеет денежный эквивалент, то можно сказать, что «сословная иерархия» правового общества (оно же «капитализм, оно же модерн) становится количественной, абстрактной, реально гибкой.
Капитал, частная собственность – являются формами правовых институтов, так что правильнее «капитализм» называть «правовым обществом», так как социальную структуру сейчас утверждает не религия, а правовые документы. Одним из принципиальных правовых документов являются теперь деньги и юридически оформленная частная собственность. Объём этой собственности уже выстраивает иерархию господствующего класса.
«Сословность» не исчезает при капитализме, а «универсализируется», становится абстрактной, «титул» возникает из количества собственности. Классовость из сословной становится универсальной денежно-капиталистической (деньги эквивалент капитала, который в следующую глобалистскую эпоху начнёт вести себя самостоятельно). Реальный «статус» человека это теперь уже не наследственный графский титул, он становится функционально тождественен «капиталу» (экономическому, политическому, символическому).
Демократия в правовой формации есть, как всегда подчеркивал Ленин, именно власть имущих классов, а не народа, как следует из этимологии термина. Демократия в условиях, когда средства производства и все активы находятся у господствующей верхушки, а массы принципиально «отчуждены» (иметь ввиду, что этот известный марксистский термин означает «десоциализацию», «неосведомленность», тот поведенческий тип, который зовётся, например «недотёпа»). Демократическая масса или избиратель вовсе не приводит к победе «народного интереса», потому что этот «избиратель-демос» разнороден. Некоторая его часть настроена мелкобуржуазно, то, что поэты 20-х называли «мурлом мещанина», а комсомольцы 70-х - «обывательщиной». Эта категория принципиально думает только о своем оперативном интересе, остальное для него осознаётся весьма туманно. Другая категория внушабельна, у этой (довольно большой) категории нет как такового «выбора», конституция этого типа предполагает следование, он банально боится быть в ином положении, нежели ведомом. Есть и такой тип, который готов и жаждет участвовать в «управлении», то есть, зачистках всякого неподчинения задачам господствующего класса. Та часть демоса, которая способна выдвинуть «народных защитников» теоретически может достичь успеха в особой ситуации, называемой Лениным «революционной». Но тогда включается механизм «чрезвычайного положения», когда демократия «временно демонтируется» и наступает фашистская диктатура. Антикапиталистическая альтернатива, порожденная буржуазной демократией, абсолютно неприемлема для «правового общества». Успех «настоящих демократов», способных быть «могильщиками буржуазного строя», либо оборачивается приводом к власти фашистов, либо войной, которая по своей природе также является «отменой демократии», ибо на войне действует военная дисциплина. Победа «могильщика» в одной или нескольких странах создаёт систему «железного занавеса», «холодной войны», разного рода эмбарго, диверсионной деятельности спецслужб, разворачивания механизмов идеологической войны. В конце концов «социализм отдельных стран» и угроза его расширения, популярность «красной идеи» в самой империалистической метрополии приведут к смене капиталистической формации на иную, отдельному описанию которой мы посвятим 16-17 главки.
14. «УМОМ РОССИЮ НЕ…»
«Смысл» топологического подхода в исторической периодизации также в том, чтобы наша внутренняя картина исторического процесса обрела зримый образ, так чтобы эта визуализированная структура могла вместить и ткань исторических событий, так что мы сможем уже пользоваться «историческим фактом» не как ярлычком, а реально почувствовать логику самого исторического процесса.
Мы уже говорили о специфичности того региона ойкумены, в котором расположена Россия. Это очень широкая равнина, представляющая собой зону рискованного земледелия с редкой плотностью населения и очень протяженной границей с иными государствами и цивилизациями. Всё это является причиной возникновения здесь политически монолитной цивилизации, состоящей из практически одной цивилизации, или, как выражается Л. Гумилев, суперэтноса, но такого суперэтноса, который в силу географических свойств пространства стремится состоять из одного этноса, который в советский период назывался «советский народ», на заре российской государственности население страны называлось «крестьянами» (эти крестьяне принадлежали к очень разным «этносам») либо «русскими», то есть населением государства Русь.
Русский мир, русский цивилизационный сегмент чрезвычайно монолитен, это моноцивилизация. Даже если части русской цивилизации отходят под политический контроль соседей, они сохраняют прежнюю ментальность. И если на «евразийском» пространстве располагаются иноэтнические этносы (тюрки, финно-угры etc), они входят в очень тесный симбиоз с соседями по «широкой равнине».
Минимум с 9-го по 1612 года (до Романовых) Русь находится в формации Урстаат, первоначального патриархального государства, деспотии. Где управление осуществляется за счёт «священной» преданности князей вере-традиции. Дониконианское православие Руси имело принципиально иной характер, чем православие Романовых. Тюменский историк А. Кунгуров даже предположил, что старое русское христианство было «несторианством», первоначально не отличавшимся даже от ислама, так что Никону и Петру пришлось провести «реформу», которая практически сменила одну религию на другую. Во время христианизации Руси происходил так называемый христианско-языческий компромисс, когда христианские представления совершенно сознательно позиционировались миссионерами и священниками как аналог местных культов, либо иные культы (например, Масленица) сохранялись как параллельное «безвредное» суеверие. То есть, религия изменилась, а суть осталась. В 17 веке религия оставалась «прежней», но менялась социально-политическая сущность. То есть, «вторая» формация, обычна называемая «рабовладельческой», на Руси была. В рамках этой формации также как и в Древней Греции существовал институт городского самоуправления (так называемое вече) и вплоть до так называемого «собирания русских земель» Иваном Третьи, Василием Третьим и Иваном Грозным, Русь представляла собой «Гарда Рики», страну независимых друг от друга городов. Тот факт, что Сергий Радонежский вдохновляет московских князей на битву, указывает как раз на традицию, свойственную этой формации. Урстаат фактически то же самое, что «союз племен». Царь правит символически, поскольку его таковым почитает традиция. Урстаатный монарх приглашает своих «братьев» на всеобщую битву за общие интересы. Князья могут присоединиться как к Пандавам, так и Кауравам. Ретроспективно историк склонен считать Древнюю Русь единым государством (минимум соглашаясь, что белорусы и украинцы оказались под властью Речи Посполитой). Но реальность формации-2 предполагает, что самостоятельно практически всякое княжество, монорелигии нет, междуусобицы князей также указывают на то, что существующая религия покамест лишь «традиция», а не идеологический институт военно-государственного аппарата короля.
С 1612 до 1917 – период феодализма. Именно сейчас Россия становится великой Державой. Именно сейчас возникает военное сословие, опирающееся не на родовую патриархальную традицию, а на государственный интерес. Россия молниеносно выстраивает все государственные институты (поскольку таковые существуют у западных и южных соседей) . Россия отменяет Юрьев День, «воссоединяется» с Украиной, проводит религиозную реформу, создает регулярную армию, то есть, создает то, что на Западе уже давно существовало как феодальная формация.
1917- 1993. Правовой строй. Этот период ещё боле «оригинален», чем период феодализма. Этот период сама Россия называла социализм и подчеркивала его диаметральную противоположность западному капитализму. Такая «противоположность» реально существовала, но это была противоположность внутри самой правовой формации.
В 1991-93 гг. наступила эра «политтехнологической мафии». Российская политическая контр-верхушка совершила «революционный переворот» и присоединилась всемирному глобализму. Одновременно этот переворот стал важнейшим этапом в «глобальном» становления глобализма, так как межгосударственная «свободно-рыночно-капиталистическая» конкуренция имела основными международными «партиями» лагерь социализма и лагерь США, конкуренция которых позволяла бороться, конкурировать и соревноваться всем остальным субъектам экономической и политической жизни планеты. Падение СССР и Советской власти автоматически привело к установлению глобализма.
Теперь в России правит не право и спускаемые для неукоснительного исполнения нормативы, и главный инструмент не научно-технический прогресс, тяжелая индустрия и что-то ещё. Сейчас управление осуществляется при помощи культивируемого в обществе невроза. Сейчас с 1993 года наступил век манипуляции сознанием, эра политтехнологий, деидеологизации, общество спектакля, «отчуждение» теперь - не побочный продукт социально-экономической эксплуатации, теперь «отчуждение» становится непосредственным инструментом. Уже нет безграмотности, вековых деревенских суеверий, практически образование доступно всем и каждому (если прочесть все нужные книжки, которые не могут быть не запрещены, не аутодофированы, господам всех цветов радуги неизбежно придет пипец, так что теперь срочно нужны НЛО, теракты, экстрасенсы, колдуны, предсказатели, гомосексуалисты, фашисты, порнографисты, гламурное искусство, мыльная тележевачка, всё-всё, что питает неврозы-психозы, всё что мешает человеку выучить «таблицу умножения» etc).
Таковая российская историческая периодизация.
В пространстве в соответствии с принципом голограммы, Россия имеет также своё место. Бытие фрактально, и одна тема-структура повторится во всех измерениях. Россия находится в этой связи в шестой зоне, зоне Калки. Эта фаза избавления от «эксплуатации» (конечно, всякой: технологической, технократической, политтехнологической). Политтехнология есть «голая, абсолютная эксплуатация» Это фаза «Будды» (сверхинтеллекта), фаза № 5. Герои этой фазы, как мы видим, США. Россия находится в зоне персонализма (социализма, соборности, общинности, экзогамности) относительно слабой стратификации). Российская пространственная ниша, таким образом, есть зона Простоты и Формы. Они не означают отсутствие или малое количество разума, но он, этот сегмент, заимствует разум из предыдущих фаз или соседних зон почти в готовом виде. Россия доводит проекты соседей до монументальной объёмности, величия, гениальности, отливает заимствованное до гигантских, грандиозных форм.
В 8-й главке уже разбирались геосоциальные зоны. Здесь мы хотели бы обратить внимание на то, что структурная идентичность структур фаз и зон не должна нас запутать. Россия лишь начинает подходить к «своей» зоне, В рамках каждой формации начинает взрастать её оппонент. В рамках постмодернистского глобофашизма зреет творческий персонализм. Из состояния изощренных, подлых и многообразных манипуляций общество может выйти только посредством массового воспитания ЛИЧНОСТЕЙ, то есть, индивидов умеющих оперировать такими институтами, как СМЫСЛ, КОНЦЕПТ, ТВОРЧЕСТВО. ПОНИМАНИЕ и так далее. Более обтекаемо и двусмысленно такое состояние называют духовностью, медитацией. В рамках марксистской философской традиции мы такое состоянием должны были бы назвать «снятием отчуждения» или «разотчуждением».
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/08/31/588