Пошел в лит. гостиную на приглашение, присутствовать на дебюте поэтическо-музыкальной группы "Орион". Я надеялся, что придут и те, с которыми можно будет поговорить о литературе, но в зале всего четыре человека, из них двое лишь знакомы — пожал руку ветерану ВОВ с тремя рядами орденской планки на груди, видел его выступающим на всех презентациях и юбилее Рассадина.
Со стен сняли картины и повесили большие красочные фото Азалиева, некоторые бы с удовольствием повесил у себя, настолько живописны.
Ветеран с важным видом рассказывает о своих выступлениях в школе. Кишкурно льет бальзам на его иссохшую душу:
— Да, Александр Эммануилович, вас уже все знают за столько лет. У вас слава.
Ветеран не возражает. Много ли человеку надо, чтобы растопить сердце? Я подсаживаюсь и молча слушаю. Для Кишкурно мой подсад хорошая возможность перевести разговор в другую плоскость, и, как бы, дать ответ на мой невысказанный, но животрепещущий вопрос:
— Вот, Ал. Эм. расскажите В. И. как издавали свои книги, у вас их четыре, на подходе пятая.
Она выложила их на стол, потом и "Свободу совести", где есть и мои рассказы. Соснин с готовностью начал рассказывать:
— Это трудное дело. Каждый месяц я относил пенсию в издательство, где меня хорошо знают, и пошли на такое, напечатали в кредит. Потом выступал по школам с условием, что, хотя бы десять книг, купят по себестоимости — 50 рублей, а порой и себе в убыток, за сорок, лучше, хоть немного вернуть деньги, чем ничего. У меня еще осталось по двести книг от каждого тиража.
Посмотрел на его книги. Хорошо изданные «Современником», в твердой обложке на хорошей бумаге по тысяче экземпляров, фронтовые записи, воспоминания, повести автобиографического характера, стихи.
Но, трудно представить человека, добровольно согласившегося купить и почитать то, что уже тысячекратно писалось стилем Вершигоры. Выходит, за каждое издание он платил 50 тысяч, а я жалею 20! Пожалуй, мне надо согласиться, иначе другой возможности может и не быть.
— А про эту книгу написали, что она должна быть на столе у каждого, — важно сказал он.
Сколько в нем спеси и непонимания истинного места в литературе. Эту фразу он повторяет, чуть ли не каждый день, я слышал ее несколько лет тому назад, и невдомек ему, что это шаблонная фраза, сказанная кем-то из вежливости, когда больше сказать нечего, а надо.
В зале появились парни с гитарой, и девушки. Ровно в три часа они начали выступление, с улыбочками переглядываясь между собой. Три парня, одна девушка Лена, и Света — молодая женщина напоминающая поэтессу Людмилу Смолину, которая умерла вскоре после окончания Литературного института, ходила к нам в объединение и читала вслух свою дипломную работу, полную заумных слов и канцеляризмов. И можно было поражаться ее глупости, коль не понимала очевидных вещей; некрасивая, полная, любящая водку, табак, и желающая страстной любви, которой всё нет, а есть короткие скотские встречи и ссоры после этого, и всё это при бешеном честолюбии и тщеславии.
Дима, симпатичный паренек с гитарой, рассказал, как они организовались:
— После четвертой кружки пива стали вместе петь, и нам понравилось, решили вместе выступать. Позже присоединились Женя и Света.
Он пел, явно подражая Макаревичу, или тем, кого я не знаю, мне их противно слушать, то есть пел не своим голосом. Потом спели дуэтом песню из телесериала "Таежный роман". Выступали по кругу, Лена тихо, для себя, прочитала стихотворение, я сидел вблизи, и едва разбирал слова, дальним и вовсе не было слышно.
Света более громко выступила о том, как она ночью сидит в баре при свечах: кроме бармена никого нет, и она просит его сыграть на гитаре — явно, любительница сладкой жизни и ее прожигательница.
Я с ужасом думал, что влип, и это может продлиться на три часа, и уйти неловко, в зале всего пять человек, не считая их друга, снимающего дебют на видеокамеру. Но через сорок минут вмешалась Кишкурно и начала задавать вопросы:
— Кого из поэтов любите?
Все назвали Есенина, Ахматову, а Лена добавила — Скотневского.
Кишкурно предложила Соснину, как автору четырех книг, выступить и сказать напутственное слово, что он с воодушевлением и сделал, попутно прокляв Горбачева за развал страны, лягнув Евтушенко, который продался наймитам, и, когда Соснин лично спросил Евгения, почему он это сделал? Тот ответил: Мне надо кормить пятерых детей.
— Это не ответ, я был лучшего мнения о нем.
Дима снова принялся рассказывать, что они не обращают внимания на критику, и не собираются, и никогда не исправляют свои тексты.
Я было, хотел обратить внимание на явный ляпсус в их песне, где малыши лепят снеговика, несмотря на мороз, щиплющий нос.
Очень привлекательный шаблон для всех молодых поэтов, в том числе Тамары Кирилиной, но мне не предоставили слово, а я не люблю привлекать излишнее внимание.
Кишкурно закруглила выступление ровно через час, потому что надо было запускать другую группу, обсуждающих творчество молодой художницы Герасимовой, картины которой развешены в вестибюле — большей частью ангелы — акварели, так рисовать может любой выпускник художественного училища. И я не остался. Благо, на улице тепло, светит Солнце, деревья в салатовой зелени. Весна!
Приятно пройтись вдоль широких улиц, думая о том, как почти 30 лет тому назад ходил здесь, и думы были о мелком, сиюминутном.
23 мая пришел в Лит. гостиную на отчетно-выборное собрание, которое решил провести Костя после двухлетнего срока пребывания на посту председателя, а сейчас его назначили на должность повыше, и он предложил выбрать председателем Валентина Рябова, который отсутствовал, но всем было все равно, все и проголосовали единодушно.
Приняли в члены писателей Веру Владимировну Терентьеву и меня. Воронцов снова вспомнил, как он пришел объединение, и я там уже был. Я поправил его, что тогда нами правил не Брусникин, а Ульянов, который читал поэму про кошку. Костя тоже вспомнил и сказал:
— Самое интересное, что он украл про кошку. Этакий Остап Бендер.
Вера Тереньтьева в коляске, лет сорока, худенькая под столько же килограммов, взгляд настороженный, внимательный. Все время молчала, не вмешиваясь, пообещала прилежно работать, вы лишь примите, мол, одна в квартире "3-Б" квартала. Типа церебрального паралича. Жалко, но и помочь ничем не могу.
Рассадин предложил мне стать учредителем нашей писательской организации.
Я сказал, что не знаю, не имею представления, что должен делать учредитель, к тому же, подозревал, что с меня, как с учредителя потребуется некая сумма на поддержание союза, что меня никак не устраивало, да еще они сказали, что членские взносы составят сто рублей в месяц. Не лучше ли их, вообще, не видеть?
Воронцов несколько раз предлагал внести членские взносы, и все молчали, я тоже, тем более что я отдал заявление на прием только что, и уже внес двести рублей, и не знал, буду ли, вообще, сюда больше приходить.
Неизвестно, станет ли Рябов возиться с ненужным ему союзом? За последнее время я превратился в дойную корову, все вокруг только и смотрят в руки, хотят получить от тебя денег, и получают.
19 июнь. На телевидении показали дерево, на листья которого бабочки откладывают яйца, из них потом появляются гусеницы и поедают эти листья. Но, если бабочка замечает, что на листочке уже отложены яйца — желто-коричневые шарики — она улетает на другое, незанятое. Чтобы защитить свои листья от гусениц, то есть и от бабочек тоже, дерево выращивает на своих листьях шарики, похожие на яйца гусениц.
И как все это понимать? Дерево обладает разумом? Способностью влиять на свой организм, структуру тела, чтобы вырастить нечто дополнительное? Человек не способен на подобное! А тут дерево! Что-то непонятное происходит в природе, в жизни. Словно кто-то следит за тобой и ставит на тебе опыты.
Как ты себя поведешь, если переехать автомобилем, наслать различные болезни?
Заставить друга предать тебя, жену изменить с кем-то, сломать ногу, порезать руку? Планируешь сделать что-то, но, стоит тебе рассказать о своем намерении, или даже написать в дневнике, как все твои планы рушатся, происходит нечто такое, что в корне все меняет.
Может быть, действует закон больших чисел? Случайностей, совпадений очень много, иногда мы их не замечаем, а то бы поражались еще больше. Вот бы поставить эти случайности на пользу человека! Но как это сделать? На то они и случайности, что не планируются.
Трудно понять, что все разнообразие организмов так прекрасно согласуется друг с другом, что все звенья превращения из амебы в человека сделаны случайно, путем простого перебора, и все ради неизвестной цели или даже без цели. А если цели нет, то и, вообще, непонятно.
Человек — это тупик, равно как и все остальные организмы. Впрочем, и здесь случайность может сработать так, что выживет какой-то наиболее приспособленный организм, неподверженный ни радиации, никаким другим вредным воздействиям.
И, что это будет за существо? Если разумное, то это будет нечто могущественное, равное Богу, то есть сам Бог. А если неразумное? Трудно представить и понять.
Если организм, то будет иметь чувства, которые со временем развиваются в разум. Неразумного организма не может быть — это камень, порода.
Обладает ли она разумом? На кристалл можно записать информацию. Сейчас многие пишут о воде, которая имеет память, то есть тоже владеет информацией. То есть всё в мире насыщенно информацией. Для кого она? Надо научиться считывать ее, тогда узнаем о прошлом Земли, людей, о Мире, Вселенной. Скорей всего, не узнаем.
22 июнь. Невероятно холодное лето 2003 года, по аналогии с к/ф "Холодное лето 53 года", которое лично для меня было жарким, как и ныне, на Кубани, где за всё лето ни одного дождя, земля потрескалась как такыры, хлеба выгорели. А у нас, которую неделю дожди каждый день, клубника только начала зреть, ночи холодные.
Вероятно, еще будет жарко.
Я, по натуре, оптимист, хотя жизнь часто опровергает мои оптимистические прогнозы, приучая к суровым реалиям. Надеяться на худшее нельзя, это против жизни. Кроме того, иногда срабатывает случайность, и выпадает удача, чуть легче становится жить.
Мне кажется, нужно найти свой алгоритм жизни. Некоторым это удается, но только не мне, иногда думаю, что я делаю все противоположное своему алгоритму: нужно стоять — я иду, и наоборот.
Снова ходил к Леониду Пахуте, который сказал, что получил удовольствие от чтения моего романа, узнал много нового, но ВАЗ не имеет средств, мол, даже отказались печатать "Музы ВАЗа", принялся рассказывать про тольяттинского драматурга Ливанова, инвалида, про которого стало известно во Франции, но в России его никто не знает.
Я предложил оставить у него рукопись, и, при возможности, отдать ее кому-нибудь, кто заинтересуется, он согласился. Надежды на хороший исход почти нет. Он не согласился со мной, что моя книга окупится. Это сильный удар. Я, все же, надеюсь, что, возможно, после моей смерти её напечатают. Обидно будет, если все мои труды впустую.
30 июня отнес в редакцию завода заметку на свою болевую тему. Присяжнюка не было, встретил, вероятно, его заместитель. Более приветливо, чем сам главный, у того хлопот по шею, а этот только зам, хотя, и выполняет работу главного, пока тот в отпуске. Прочитал мою фамилию и спросил:
— Псевдоним?
— Нет. Это фамилия.
— И, все равно, это псевдоним, — сказал он.
Моя рука дернулась к грудному карману, но там не было пропуска, который утром сдал в БОТиЗ. Спорить не стал, но уже на улице догадался, что можно было показать талончик в столовую, на нем моя фамилия. Всю смену улыбался, вспоминая его слова.
Позавчера купили огромный холодильник "Атлант" Белоруссии. У нас в России прекратили всё выпускать, зачем, когда можно купить, плевать на народ, который сидит без работы, или получает копейки.
Заняли у Аллы шесть тысяч. К моей первой пенсии за три месяца добавили три тысячи, и купили. Это уже вторая крупная покупка за этот год. Обеспечиваем старость. Правда, в паспорте холодильника написано, что после десяти лет эксплуатации холодильник нужно выбрасывать, менять на новый.
Ни фига себе! Раньше холодильники по 30 лет работали, а сейчас только на десять лет рассчитаны. Хорошо живут, ребята. С июля более чем в два раза поднимают цены на эл. энергию — 1р 20 коп. за киловатт. Хотят получать не сверхприбыли, а мегаприбыли!
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2015/07/09/480