За происходящим с интересом наблюдало множество глаз. Зрители образовали собой плотное кольцо, некую «живую арену». Место, где на глазах у всей школы, меня будут унижать. На ум приходит только одно слово - шоу. Ублюдки сделали из этого целое представление.
Из толпы вышел высокий кареглазый шатен, – Еремеев собственной персоной. За ним последовал низенький блондин Воронюк. Подкидывая в руке непонятную вещицу, он паскудно улыбался. Оба остановились возле моего скрюченного тела и несколько раз пнули его ногами.
- Нравится, говнюк? – заржал Еремеев.
- Думаешь, что самый умный, а? – подхватил Воронюк. – Что ты о себе возомнил, урод? Из грязи решил выбраться? Внимания захотел, дебил? Вот тебе внимание, звезда ты наша обосраная!
Он размахнулся и от души врезал мне ногой по рёбрам. Я повалился на спину, жадно глотая ртом воздух. Только бы не застонать.
- Надеюсь, ты не забыл про свой маленький должок? – криво ухмыльнулся Еремеев. – Для начала мы тебя знатно отмудохаем, а потом ты вернёшь мне всё, что задолжал. Причём с процентами.
Воронюк поднял правую руку, чтобы привлечь внимание толпы.
- А сейчас, дамы и господа, - с торжественным видом произнёс он. – тот самый момент, ради которого вы здесь собрались. Встречайте, в красном углу нашей поляны, великий и ужасный Гадзи-и-илл!
На землю упала гигантская тень, а затем передо мной выросла целая гора из мышц. Похоже, дела и впрямь плохи.
Васю Кирова, по прозвищу Гадзилл, боялась не только наша школа, но и весь северо-западный район. И было за что. Кирова не спроста наградили кличкой Токийского монстра.Трудно представить кого-то более огромного и страшного, чем Вася. Его взгляд, казалось, был тяжелее, чем он сам, а пудовые кулаки могли запросто пробить деревянную дверь.
- Давай, братан, обработай этого ушлёпка, - Еремеев по-дружески хлопнул Васю по плечу.
Киров что-то промычал под нос, небрежно отпихнул Еремеева и тяжкой поступью направился по мою душу.
Я быстро, но весьма неуклюже, вскочил на ноги и приготовился защищать остатки своей поруганной чести. Пульсирующая боль в груди мешала сосредоточиться, словно ведущий лотереи, она беспристрастно перемешивала мысли в голове.
Неизвестно какие у Гадзилла были мотивы, чтобы так запросто согласиться на участие в этом «шоу». Обычно, за ним таскается парочка шестёрок-подхалимов и услужливо выполняют каждую его прихоть. Потому весьма странно, что Гадзилл сам снизошёл до таких разборок. Возможно ему просто нравилось бить людей и получать от этого удовольствие, но, скорее всего, я и впрямь стал занозой в заднице. Слишком много внимания не пошло на пользу моей скромной персоне.
Конечно, я был не настолько наивен, чтобы надеяться на победу в этом «поединке». Но и бежать мне тоже было некуда. Воронюк с Еремеевым так просто меня не отпустят. Придёться подыграть им и устроить маленькое представление.
Не дожидаясь, пока я приду в себя, Гадзилл от души размахнулся и ударил с правой. Мне ничего не оставалось, как блокировать удар и резко уйти влево, поднырнув под атакующую руку. Не теряя скорости, я ловко развернулся и ударил локтём, целясь верзиле в висок.
Послышался глухой шлепок, Вася покачнулся, но устоял на ногах, в недоумении уставившись на мою странную стойку. В его глазах читалось искреннее недоумение вперемешку с нарастающей яростью. Впервые кто-то посмел ударить «великого и ужасного» Гадзилла! Да ещё какой-то сопляк, об которого вытирает ноги вся старшая школа.
Толпа, как по команде, затихла. Даже декабрьский ветер перестал протяжно завывать, будто от предвкушения чего-то очень нехорошего. Каждый из присутствующих, включая меня, понимал, что дело пахнет керосином, ведь такую дерзость местный авторитет точно не простит.
Вася Киров разразился устрашающим воплем и ринулся в мою сторону, растопырив свои гигантские руки-брёвна. Всего несколько мгновений и я уже валяюсь в снегу, судорожно закрывая лицо и пытаясь увернуться от лавины его ударов.
Даже при всём своём желании я бы не смог вывернуться из-под массивной Гадзилловой туши. Он уселся на меня верхом, словно ковбой на любимую кобылу. Для полноты картины не хватало лишь седла и кожаной шляпы на голове Кирова.
Гадзилл остервенело молотил по мне своими громадными ручищами. Каждый удар отдавался эхом по всему телу, а кости буквально трещали под яростным напором Васиных кулаков. Руки одеревенели настолько, что уже почти ничего не чувствовали, а рёбра и живот, благодаря нашему «берсерку», превратились в отбивную. Когда от боли и страха помутилось в голове, я понял, что единственный выход это использовать свои способности, рискуя распылить Гадзилла по пространству и времени.
На выбор между своей и чужой жизнью оставалось не так уж много времени. Ещё несколько секунд и Киров окончательно раствориться в своей первобытной ярости. Вот так и происходит большинство убийств по неосторожности, когда какой-нибудь бугай забивает до смерти хлипкого парня или, того хуже, девушку.
Помощь пришла, откуда её совсем никак не ожидалось.
- Эй, братан, - взволнованно промямлил Еремеев. – Ты бы заканчивал, что ли. Убьёшь ведь сопляка.
Киров так и застыл с занесённой на удар рукой.
- Какой я тебе братан, гнида беспонтовая?! – взревел он.
- Слышь, ты за базаром следи, боров тупоголовый, - вступился за друга Воронюк.
Толпа заметно оживилась, предвкушая неожиданную развязку сегодняшнего представления. Кто-то даже принялся свистеть, всячески подначивая и провоцируя хулиганов на драку. Люди жаждали грандиозного конфликта, который мог положить начало очередной войне между школьными бандами. Да и потом, всем было интересно посмотреть, как эти надутые идиоты перегрызут друг другу глотки.
Вася Киров долго не церемонился. Последний, кто осмелился оскорбить его, до сих пор пролёживает в больнице, гадит под себя и питается исключительно через трубочку.
Гадзилл медленно поднялся над моим бесчувственным телом и глубоко вздохнул, будто призывая на помощь всё терпение мира. Хорошенько размяв плечи, Киров направился навстречу Воронюку, добела сжимая свои громадные кулаки. С каждым его шагом, толпа распалялась всё сильнее, выкрикивая имена оппонентов, словно фанаты на каком-нибудь футбольном стадионе.
А потом началась кутерьма. Последнее, что я увидел, можно было охарактеризовать только так, не иначе.
Я почувствовал, как меня снова тащат за шиворот, только уже прочь из злополучного парка.
- И опять я спасаю твою тощую задницу, - раздалось где-то сверху.
Я приподнял так некстати потяжелевшую голову и увидел ухмылку на лице своего спасителя.
- Ну, хоть какая-то от тебя польза, - парировал я. – Ты специально ждала, пока меня в капусту изрубят или опять «всё вышло совсем не так, как хотелось бы?»
Меридиана уже прекрасно научилась распознавать мой сарказм, поэтому только рассмеялась в ответ.