- Ольга, давайте придумывать для вас занятие.
- Придумывайте.
- Идите на сцену.
- Не пойду.
- Почему?
- Я слишком чистолюбива.
- Тем более.
- Ах, золото мое, если я даже разведусь с вами и выйду замуж за расторопного режиссера, Комиссаржевской из меня не получится, а Коонен я быть не хочу.
- Снимайтесь в кино.
- Я предпочитаю хорошо сниматься у Наппельбаума, чем плохо у Пудовкина.
- Родите ребенка.
- Благодарю вас. У меня уже был однажды щенок от премированного фокстерьера. Они забавны только до четырех месяцев. Но, к сожалению, гадят.
- Развратничайте.
- В объятиях мужчины я получаю меньше удовольствия, чем от хорошей шоколадной конфеты.
- Возьмите богатого любовника.
- С какой стати?
- Когда город Фивы был разрушен македонянами, гетера Фрина предложила согражданам выстроить его наново за свой счет.
- И что же?
- К сожалению, предложение было отвергнуто.
- Вот видите!
- Гетера поставила условием, чтобы на воротах города красовалась надпись: "Разрушен Александром, построен Фриной".
Ольга вынула папироску из портсигара, запятнанного кровавыми капельками мелких рубинов:
- Увы! если бы мне даже удалось стать любовницей самого богатого в республике нэпмана, я бы в нужный момент не придумлаа столь гениальной фразы.
И добавила:
- А я тщеславна.
(Анатолий Борисович Мариенгоф, "Циники", 1928г.)
К сожалению, а, может, и нет...до прозы *дяди Толи* я добралась лишь к 4му десятку. Положительно - "Циники" - лучшее свидетельство жизни московской богемы 20х годов прошлого века, лучшее - в самом правдивом смысле, ибо тут не только ужасающая и, одновременно, прекрасная действительность страшной, голодной и холодной России периода после революции, но и действительная трагедия отношений *великолепного очевидца* Вадима Шершеневича и, не менее великолепной, актрисы - Юлии Дижур.
Теперь я отчетливо осознаю, почему в России роман впервые напечатали лишь в 1988 году. Шестьдесят лет русский народ был лишен возможности увидеть истинное лицо революции..(ах, сколько пафоса, но увы...). Шестьдесят лет Мариенгофа воспринимали как поэта-имажиниста и автора сколь безумно талантливого, столь и безумно лживого "Романа без вранья". Шестьдесят лет "настаивался" роман, чтобы потом оставлять долгое послевкусие, долгую печаль и боль за них, кто выжил, и за тех - кто не смог.
... Впрочем, даже "Циники" не изменят моего отношения к Анатолию Мариенгофу-человеку, хотя, как прозаик - он, несомненно, лучший в своем времени.
***
В 1991 году Дмитрий Месхиев снял одноименный фильм. Я очень хотела его увидеть, хорошо представляя себе - на что способен гений этого человека. Плюс завидный актерский состав и, по слухам, потрясающая операторская работа. Но увы... моего взора хватило на первые пять минут: до того момента, когда Ингеборга Дапкунайте (сыгравшая в этом художественном фильме Ольгу - прототипом которой и явилась Юлия Дижур) в первом же, с ней, кадре начала ржать, как (простите) истинная лошадь. И это было так непохоже на Ольгу, написанную Мариенгофом, что мне стало обидно за Шершеневича, за роман и, более всего - за Анатолия Борисовича. Можно негодовать - мол, год-то какой... а какой? 1991 год - хорошее кино тогда снимали; благо, денег ни у кого не было, а фантазии - хоть отбавляй, да и цензура пропускала тогда абсолютно все. Впрочем, в киноиндустрии она тогда скорее отсутствовала вовсе. По-моему мнению, это полный режиссерский провал. По поводу роли И.Д. - я уже сказала; т.е. и её актерский - тоже вполне таковым является. Единственное, на ком может держаться зрительский интерес - это работа Ильина. Вот, собственно, и все, что я хотела сказать о фильме. Да... пожалуй, вот ещё что: действие картины разворачивается в Петрограде, тогда как в самом романе - в Москве.
p.s.
Анатолий Борисович Мариенгоф похоронен на Богословском кладбище в Ленинграде.
В Москве, в бытность дружбы с Есениным, *дядя ТОля* проживал в... Богословском переулке.
Это тут они делили не только хлеб, чернила и бумагу, но и время - страшное, историческое время второго десятилетия двадцатого века.
p.s.2
... а своего сиамского кота Анатолий Борисович называл Серёжей...