На золотом краю России - 32
На золотом краю России,
За далью половецких веж -
Мой инкубатор самостийный
И родина моих надежд.
Мне 14 лет – я рисую море, волны и якоря. Я решил поступать в мореходное училище.
Первый раз я увидел море в десять лет. По-моему, летом 1950 года. Я помню, как поезд выполз из-за какой-то обросшей лесом горы и за окном вагона стеной встало море: горизонт был непривычно высок. Все горизонты, которые я видел за свою короткую жизнь, всегда уходили от меня ВНИЗ, как бы с горы. А оказалось, что настоящий (географический) горизонт выше той линии, к которой привыкли мои глаза за десять лет моей жизни и он уходит от меня ВВЕРХ. Это меня поразило.
Мне всё нравилось в том море: и застывшие, как приклеенные, в море белые корабли, и прозрачная морская вода с солнечными бликами по дну, и ненормально бегающие крабы, и нестрашные медузы – всё, всё, всё!
И жизнь на берегу, в пионерском лагере, тоже нравилась. Однажды на линейке со мной что-то произошло. Мы идём в строю, в голове какой-то шум, я зову пионервожатую, а она меня не слышит. И вообще никто не обращает внимания на мой крик! Я упал. И тогда все бросились ко мне. Оказывается, у меня был солнечный удар.
А как мы у того моря искали знамя по прибрежным лесам! Вот это была игра! И взрослые ведь не боялись потерять детей в лесу, а мы не боялись заблудиться. Даже помню, как называлась скала у моря, отвесная, как стена: Киселёва. По имени местного героя войны, который на мотоцикле бросился с неё в море и увлёк за собою преследовавших его фрицев. Всё это – и море, и лагерь, и игры – называлось Чёрное море, Туапсе.
Благодаря тому лету, я понял, что дед мой живёт на улице ТУАПСинской, а не ТУГАПСинской, как я думал.
А сейчас – 1954 год Я закончил семь классов школы, получил «Свидетельство» об окончании, в котором не было четвёрок: одни пятёрки. (Любопытно, что в «Свидетельстве» был и такой предмет, как «Конституция СССР») Брат Николай служит в армии, в авиации, где-то под Батуми, в городке Кобулети. А в Батуми – мореходное училище. Вот к поступлению в него я сейчас и готовлюсь: обхожу врачей.
Врач перелистывает книжку, каждая страница которой испещрена цветными пятнами.
- Что здесь? – спрашивает меня врач.
- Пятна цветные… Точки, - уточняю я.
- Что изображено точками?
- Ничего.
Я понимаю, что здесь какая-то хитрость, но в чём она – не могу догадаться, Врач перелистывает страницу.
- Что вы видите?
Меня это подкупает: «вы». Правильно мама говорила: вежливые.
- Ничего, - бодро отвечаю я.
- Никаких геометрических фигур?
Я напрягаюсь:
- Ничего.
- Смотрите внимательно: зелёного цвета.
Я смутился:
- Не вижу.
- А коричневого?
Я не видел ни треугольников, ни кружков.
И тогда врач кончиком карандаша показывает мне эти злополучные геометрические фигуры.
- Не поступите вы в мореходное училище, - говорит мне врач
- Почему это?
- Вы – дальтоник. Некоторые цвета совсем не воспринимаете. У вас цветоощущение резко ослаблено. Приёмная комиссия вас даже до экзаменов не допустит.
- Доктор, а вы…не пишите…
- Что не писать?
- Ну, что цветоощущение… Я же вижу: вот – красное, вот на картине жёлтое, ромашка белая…
- Да причём тут ромашка?! Тебя ТА комиссия не примет! – Вежливость врача испарилась. – Ты только деньги семейные зря проездишь. А живёте вы, я вижу, не сыто.
- У меня там брат служит, - говорю я. – Доктор, ну, пожалуйста.
На «нахаловке» редко говорят это слово: «пожалуйста».
- Ладно. Напишу я тебе: «цветоощущение ослаблено», а не «резко ослаблено». Катись.
И вот – Батуми. Это вам не Туапсе какое-нибудь! Это – субтропики: пальмы, магнолии…Ах, эти магнолии! Лаковые листья и головокружительный запах белых роскошных цветов!
Брату Николаю разрешили увольнение для встречи со мной и он в каком-то парке угощает меня вином. (Ах, ах! Разве так можно? Можно, не можно – было). Потом мы купались в море. Николай неудачно прыгнул в накатившийся вал и раскрошил себе передний зуб о камни. А меня утащило в море и он снова спасал меня. В Батуми странное море: волна будто от берега идёт, а не к берегу..
А в училище меня не приняли, как и предполагал врач в Армавире. Предложили учиться на механика – я отказался: только капитаном дальнего плавания хочу быть.
Вот эта черта характера – или это (так), или ничего (никак) – осложняла и до сих пор осложняет мне жизнь. В этой бескомпромиссности есть свои плюсы и минусы. Мне кажется – больше плюсов.
Поступал в Челябинский политехнический институт (ЧПИ). Первый экзамен профильный: математика. А у меня в аттестате почти вся математика «отлично». (В аттестат входили алгебра, геометрия, тригонометрия; так вот по тригонометрии у меня была «четвёрка»). А я получаю - «неуд». Не может такого быть! Я, обиженный, прихожу в приёмную комиссию забирать документы, а мне их не отдают:
- Сдавайте следующие экзамены.
- А математика?
- Потом пересдадите.
А у меня аттестат хороший: «четвёрки» по тригонометрии и русскому языку, остальные – «пятёрки».
- Почему мне такая привилегия? – возмущаюсь я – Правила для всех одни. Верните мне документы, - требую я справедливости.
Не вернули. А я не пошёл больше на экзамены. В октябре мне прислали домой документы. Вот такая бескомпромиссность. Какой бы из меня был инженер – не знаю, может быть и хороший. Но «судьба Евгения хранила» и слава ей.
Я не поступил ни в Батумскую мореходку, ни в Челябинский политехнический, ни в Таганрогский радиотехнический. Ну и хай, как говорят у нас на Кубани. В Таганроге было третье свидание с морем и я, неожиданно для себя, испугался его.
Иду, иду – всё мелко и мелко. Метров двести прошёл – по пояс. Оглянулся и обомлел: как же я доплыву до берега?! Сил не хватит. Казалась нереальной ТАКАЯ глубина на ТАКОМ расстоянии от берега. Когда смотришь с берега в сторону морского горизонта, то взгляду не во что упереться – бесконечность. А с моря до берега – зрение мерное: ты видишь метры до берега, расстояние, которое придётся преодолевать в случае беды; ты рассчитываешь свои силы.И расстояние – пугает.
Романтическое отношение к морю со временем прошло, а появилось философское. В одном моём рассказе герой уплывает в море, вдаль, туда, где горизонт СЛИВАЕТСЯ с морем.
А сливается ли? Возможно ли такое?
Я в Анапе несколько дней ловил этот момент и поймал его: НЕТ ЛИНИИ ГОРИЗОНТА: море переходит в небо, а небо – в море. При всём моём дальтонизме полоску горизонта я увижу всегда, если она есть. А тут – не было! «Время серого равновесия». У ног моих небо, а я пред ликом его. Как-то вот так.
Но даже при таком «возрастном» отношении к морю, оно, всё равно, как первая любовь: хоть и не женился, а не забудешь.
Вот и снится до сих пор ночами.