дорогие - вы видите кусочек из моей повести ... это не начало и не конец ... кого заинтересует .. могу выслать наложенным платежом полное сочинение...)))
Рехобот бич
Штат Делавэр.
Они сидят в шезлонгах - боясь запачкать свои задницы мельчайшим песком – вокруг люди, приехавшие сюда на уик-энд, они ищут ракушки вдоль берега и совсем ничего не едят и не пьют как привычно. И красивые спасатели-малибу. Опознавательные знаки побережья.
Dirte old man*
Таким он, собственно, себе не кажется…
Ингвар говорит, что жениться надо в 40. А сейчас гулять. Какой прагматизм. Все может измениться через год какой-нибудь и опять слова будут только словами, как песок скажем сквозь пальцы. Отмерил себе десяток. Тем самым угодил в группу «40 лет еще не дед» (dead).
***
Когда с тобой долго и монотонно говорят на незнакомом тебе языке, можно под впечатлением услышать даже слова знакомые или те слова, которые ты хочешь слышать
- Поплыли отсюда, сейчас накроет, смотри какая волна.
он говорил со мной все время, пока мы купались, Мальчик Остин.
-Ты уже уходишь?
Спасибо за перевод, Ингвар, иначе..
-Да дорогой, ухожу, но я не хочу этого. К сожалению, мне уже пора.
Переведи это обязательно.
А твой друг Джонатан болтун. Он еще маленький и верно глуповат, как это бывает с детьми…
- Говорят, после тридцати время летит очень быстро.
- А я слышала, что быстро после двадцати.
В двадцать ты выглядишь на двадцать и никаких вопросов, а в тридцать ты опять выглядишь на двадцать – но столько вопросов – и главное, любовники в недоумении – ну, сколько же тебе все-таки лет?
50!
ЧЕСАПИКСИЙ ЗАЛИВ
07.06 Чесапик.
Ей нравится название.
И еще ей нравиться произносить именно так: Че-са-пик.
Ей кажется слово Чесапик созвучным с Твин Пикс.
«Твин Пикс», это книга, которую она читала в 20, когда только вышла замуж и имела очень много иллюзий.
Эта тема делает ее разговорчивей.
Виною всему теплый воздух. До сих пор не может понять, что находится на другом континенте, где все по определению должно быть по-другому. Посетители поют песни хором и раскачиваются - немного седые, не старые, ну уже не молодые – только, наверное, по субботам. Это в ресторане на заливе. На родине уж давно воскресенье. И кто-кто поздравляет Линн заочно. Не зная, где она, отправляя смс, которые не доходят из-за тени Земли на спутнике. А если никто ее не ищет? И не пришлет чего-то милого – как она желает… Харизматики не дают себе повода искать, ну а нытики – будто их и нет вовсе.
Как сделать женщину откровенной? Ну, немного текилы. Это знают все.
Как это все произошло
Вот только ты так поднял голову и посмотрел – это был очень хороший взгляд.
Как на фото - смотри мне в глаза – очень внимательно.
Декорации соответствующие – тучи сгущались - и твой взгляд.
Мешает как никогда присутствие спиртного в крови.
Перестало нравиться.
Перебираю свою историю по бусинке на ниточку.
За спиной вода и там же граница, куда со спиртным ни-ни.
Ирсон кричит что-то в ухо и какие-то вопросы, но попросили уйти с террасы из-за грозы.
Ну, зачем ты подошел и мой нелепый вопрос – ты русский? - он тут же обиделся на это
– я тоже - обиделась
- никому не нравиться когда перебивают -
ну как же, я всегда могу подумать, что официант мальчик из ворк энд тревел, как и все здесь вокруг в аналогичной должности. Верно?
Всегда можно уколоть прямым ударом из давних приемов…
О чем думает Ирсон?
Конечно, конечно, я знаю…только о собственных глюках, о глюках просто подкатывающих и как возможно справиться с ними. «Такие уродливые формы может принимать только комплекс неполноценности»
Для спасения - сочетание сложной аппаратуры, шума инструментов, дозированности, немного Ледокаина, Фенезепама – она недавно узнала, что можно использовать и его.
Но руки не дойдут, и под язык не положишь.
Всегда страшно ощутить, что земля уходит из-под ног.
Утомительное чувство потемнения.
Холодность рук.
Все это необоснованно – это главный антидот в данном отравлении…сознания…
Крабы из Чесапика выглядят очень обижено, но еще ранее были умерщвлены – чтоб не видеть наших лиц.
JUST ME...
Когда же ты будешь счастлива, Боже? И в счастье своем покинешь меня? так как я совсем не психоаналитик - и еще - я не переношу брызг. Я помашу тебе платком – твое счастье отразится в моей серо-голубой бездне и густота ресниц хлоп. хлоп.
Обычное возвращение
Хорошая шумоизоляция машины – не дает слышать раскаты грома…
Совсем лишена страха грозы и молний.
Приходиться наблюдать как в диараме – фен горячий даже ночью.
Зеленые вывески с названиями улиц Вашингтона, освещенные дальним светом.
Песня по радио про претивуман.
Издательство «Вашингтонпост», желтые окна низких домов, утопающих в зелени …
Я ПРИМЕРЯЮ ИСТОРИИ КАК ПЛАТЬЯ
Когда в Вашингтоне будет зима – будет зима и у нас. Вечером ты вернешься в свой район Неведомых Мне Водопадов, города Вашингтона - штата Вирджиния, подъедешь к подземному гаражу с улицы, протянув руку с пропуском прямо из машины к специальному прибору, распознающему штрихкода, чтобы поднялась дверь-жалюзи. Однажды ты не рассчитаешь и наедешь на этот аппарат, но даже если не наедешь никогда - всегда будешь думать об опасности, которая возникает при данном маневре. Поставишь машину на место 157. Это место определено для тебя руководством данной стоянки. Опять пройдешь лабиринтом до лифта, минуя цокольный этаж с фортепиано в витрине и объявлением на нем - «не играть без повода» и, где бассейн, в нем еще раньше осенью было много листьев, и прямо в воде. Их вылавливали специальными сачками, чтоб можно было слить воду, и опять на дне бассейна валялись лежаки – их сдуло ветром, как всегда после дождя.
Нажмешь на серебристую кнопку лифта. Маленькая точка посередине серебра загорится красным. Долго будешь ждать его, хотя пройдет всего пару минут – одного из четырех возможных. Рядом будет стоять темнокожая женщина в платке. Платок на ней будет вызывать у тебя ассоциации с чем-то необычайно сексуальным. Потом подойдет высокий полу индус, он работает в супермаркете напротив. Вместе вы войдете в лифт. Кто-то слегка заденет тебя рукавом и будет вечная фраза сорри. Ненужная полуулыбка. Твоя, или их, его, ее – неважно. О чем ты будешь думать в этот момент? Ты даже не запомнишь этот эпизод. Выйдешь у себя на этаже, и будешь идти долгим синим коридором, наступая на мягкий палас. Ты держишь голову высоко всегда– поэтому рисунок на паласе тебе неизвестен – ну это будут маленькие желтые цветочки – они уже грязные и слились с синим. Кто-то некто навстречу спросит обычно или обыкновенно: как дела? Ты, может, скажешь: айм файн. Сочтешь их приветствие политкорректностью, не больше… опять же не придашь никакого значения. Шаги твои размашисты и уверены с пятки на носок, с пятки на носок. Под нос ты будешь петь песню про ландыши, или про какой-то там вечер – лукавый мак. А за окнами будет дуть ветер, прохладный вашингтонский ветер, не фен… Дойдешь до двери своей квартиры, поднимешь сегодня с пола «Вашингтон пост» или что там валяется у тебя под ногами обычно из газет, несколько писем на чужие фамилии – тебе ведь не пишут. Откроешь дверь легким движением, привычным движением… и войдешь в дверь. Воткнешь ключи в замочную скважину с той, внутренней стороны и с размаха ударишь дверь, чтоб захлопнулась наверняка.