Было без десяти час. Времени на раздумья – нет. Плана – тоже. Во-первых, надо определиться, где может плавать миллион налом. Везде: у бандитов, в бизнесе, у госслужащих, у наркомафии… … Часто - это одно и то же. Кто об этом сведущий?
- Сколько лет Анатолию?
- Девятнадцать, - Анна неотрывно смотрела на него, - вся на подхвате.
- Где он сейчас?
«Криминальные низы контачат с молодёжью, - рассудил Семён, - а у низов всегда есть верхушки».
- Не знаю, он у нас - оболтус, учится в строительном колледже, связался с какой-то компанией, ночевать домой не всегда приходит, - отбился от рук.
- Как его можно найти? Нужно срочно.
- Срочно?.. Друг его живёт в нашем подъезде, - она не удивилась такой просьбе, полностью находясь в его власти, если надо найти брата, - значит, - так надо для дела.
- Пошли к нему. - Семён резко встал и направился к выходу. Анна вспорхнула моментально, и следом за ним выскочила за дверь.
- Первый этаж, - крикнула она в спину Семёна, - десятая квартира.
Быстро спустившись по лестнице, Семён нажал кнопку звонка.
- Кто там? – довольно быстро, не смотря на поздний час, раздался за дверью грубый мужской голос.
- Это я, Анна, из тринадцатой квартиры. Откройте, пожалуйста, Сергей Николаевич, у меня Анатолий пропал.
Защёлкал замок. В полуоткрытом проёме показалась фигура высокого, сухопарого пожилого мужчины, скорее всего – деда Петра.
- В первый раз, что ли? - С иронией в голосе, но уже добрее заметил Сергей Николаевич, оглядывая непрошенных гостей. – У нас его нет.
- Может быть, Петя знает, где его можно найти? – Не унималась Анна. – Я понимаю, что поздно, но боюсь, как бы с ним чего-нибудь не произошло.
- Петя спит.
- Нам очень нужно его найти, - вмешался в разговор Семён. – Очень.
Сергей Николаевич, в замешательстве, долго глядел на Семёна и Анну, потом сдался.
- Сейчас разбужу, - недовольно проворчал он. - Проходите в коридор, только тихо, все спят.
- Спасибо, мы здесь подождём, - ответил Семён.
- Как хотите, - безразлично буркнул дед и удалился, прикрыв за собой дверь.
Через пару минут дверь вновь открылась, и появился молодой, высокий, парень, в трико, с оголённым загорелым худым торсом и с взлохмаченными короткими волосами, глаза заспанные.
- Здравствуй, Петя, - начала разговор Анна, - извини, что разбудили, ты не знаешь где сейчас Толик?
- У Толика давно своя компания, - ответил Пётр, зевнув, - сегодня я его не видел.
- Нам его надо найти, - твёрдо вмешался в разговор Семён, и для убедительности пояснил - вопрос жизни и смерти.
Пётр задумался в связи с такой постановкой вопроса. Любопытством, как видно, он не страдал, потому как ни о чём не спросил, но его глаза прояснились и поползли за воспоминаниями на потолок.
- Ну… с «Ломом» он ходил в последнее время…
- Что за «Лом», где его найти? – Семён торопил Петра.
- Это Витёк из седьмого дома, чёткий пацан, ещё по малолетке связался с гопниками. Толян говорил, что Витёк хочет завязать, - там начинаются крутые дела, но не знаю, как это у него получится, - это реальный попандос. А Толян там по незнанке засветился…
- Какая квартира? – перебил его Семён.
- Кажется, седьмая… на втором этаже справа вторая дверь.
- Спасибо, - дуэтом поблагодарили Петра визитёры. Семён, не мешкая, направился к выходу.
- Ты нам очень помог, - разворачиваясь следом за Семёном, протараторила Анна. – Спокойной ночи…
Пять однотипных домов по своему нечётному ряду безлюдной полутёмной улицы Семён и Анна преодолели в одно мгновение, не проронив ни слова. Старая входная деревянная дверь даже не смыкалась. Они бесшумно проникли в здание, и по таким же обшарпанным деревянным ступеням, как в доме Анны, поднялись на второй этаж. Видавшее виды деревянное дверное полотно под номером семь было испещрено чешуйками высохшей краски. Замок переврезан внизу, на старом месте, вместо дыры, красовалась натуральным цветом фанерная нашлёпка. Дверная ручка отсутствовала, так же как и звонок. Анна удивлённо посмотрела на замешкавшегося Семёна, взглядом гипнотизирующего дверь.
- Надо стучать, - полушепотом подсказала она ему, и подняла руку.
- Не надо, - в тон ей ответил Семён, и жестом остановил её. – Дверь открыта.
После секундного колебания, он, вцепившись пальцами в край неплотно закрытой двери, потянул её на себя. Она поддалась, и без скрипа отворилась.
Прихожая освещалась тусклым светом, проникающим из комнаты и кухни сквозь матовое стекло комбинированных дверей. Кроме вешалки на четыре крючка, два из которых были заняты верхней осенней одеждой, четырёх пар небрежно брошенной обуви, - указывающей на разнополость обитателей квартиры; а также трёх небольших картонных коробок, уложенных стопкой на рассохшиеся половицы, между которыми зияли прощелины, - здесь ничего и никого не было. В зале громко вещал телевизор. На кухне стояла тишина.
Семён направился в сторону кухни, - разве при включенном свете там могла быть тишина? Ни стука чашки с чаем о стол, или положенного ножа, после того, как им нарезали колбасу, или намазали масло на хлеб; ни звона от прибираемой посуды, ни хлопанья дверцы холодильника… - забыли выключить свет, когда уходили? Сначала забыли запереть входную дверь, потом забыли выключить свет на кухне?.. Что за народец здесь живёт? Наркоманы? Тогда тем более нужно обезопасить себе тыл для отступления.
Наказав Анне стоять у порога, Семён, не касаясь руками ручки, локтём подтолкнул дверь. Резкий запах спиртного, смешанного с тошнотворной гнилью ударил в нос. По мере того, как дверь открывалась, обнажая стандартное пространство в шесть квадратных метров, он увидел небольшой кухонный стол, заставленный грязной посудой, закусками, и почти пустой водочной бутылкой. Два табурета. Слева от окна, по мере его проникновения вперёд, стоял реликтовый холодильник «Саратов», эмалированная мойка, и стол для посуды, к дверцам которого, сидя на полу, поджав колени к животу, прислонилась неухоженная женщина неопределённого возраста: где-то от сорока, до пятидесяти лет, в домашнем халате тёмной расцветки. Глаза её были закрыты, голова свисала на бок. Светлые, давно не видевшие мыла и шампуни, волосы, сосульками закрывали пол лица.
Что-то неестественное было в её позе. Семён приблизился к ней и наклонился, пытаясь определить степень её опьянения. От запаха мутило сознание. Внимание отвлекла красная струйка жидкости, которая отделилась от лодыжки её обнажённой ноги, и поползла по полу к его правой туфле. И только теперь Семён заметил, как между пальцами её рук, придерживающих левый бок, сочилась такая же жидкость.
«Кровь, - Семён отпрянул, пораженный своей догадкой, - она ранена». Но через секунду он вновь подошёл к женщине и прикоснулся пальцами к её сонной артерии. Тело было тёплое, пульс отсутствовал. Осторожно, чтобы не испачкаться в крови, он стал прощупывать пульс на её запястье, - его также не было. Семён отпустил руку, она безжизненно скользнула по бедру и ударилась об пол, обнажив кровавое пятно на халате. Потрясённый, Семён быстро вышел из кухни.
- Что там? – шепотом спросила его Анна.
- Туда нельзя, - сухо обронил он, и стал оглядываться, пытаясь найти увесистое орудие защиты: возможно, тот, кто это сделал, находится сейчас в квартире, так как тело ещё не остыло, а ножа, или чего-нибудь похожее на орудие убийство возле неё он не заметил. Уходить нельзя: вдруг убийца сейчас угрожает Анатолию, и этому… как его… Лому?
Семён взял в руки мужской туфель, - в крайнем случае, метнёт его, и убежит, гнаться по улицы за ними с ножом в руках убийца не посмеет. А если у него есть пистолет?
Он махом открыл дверь и замахнулся, по-звериному озираясь. На него никто не нападал. Из комнаты не выскакивали. Не меняя позы метателя, Семён стрелял глазами по залу: диван, платяной шкаф, тумбочка с телевизором… - никого не было. Не теряя времени, он кинулся к открытой двери в комнату, - там тоже горел свет, юркнул по ней взглядом, и тут же обратно спрятался за стенку. Картина увиденного не сразу отпечаталась в его сознании, но когда это произошло, он, потрясённый, на ватных ногах, с трудом выдвинулся в проём двери и замер.
Их было двое. Молодых белобрысых парня, одногодка. Один, который помельче, съёжившись, лежал, окровавленный, на заправленной односпальной кровати в разорванной серо-клетчатой рубашке и синих джинсах. Второй, который поплотнее, раскинув руки, распластался на полу с разбитой головой. Правая рука второго придерживала кухонный нож, с лезвия которого на пол стекали тягучие алые капли.
Словно парализованный, Алексей стоял без движения, кажется, целую вечность, и только грохот за его спиной привёл его в чувство. Он обернулся. На полу лежала Анна. Кроме неё в зале никого не было, значит, она просто упала в обморок, увидев этот кошмар.
«Этого только не хватало», - теряя самообладание, подумал Семён, и бросился к ней. Привести в чувства Анну не удавалось. Он быстро направился в ванную за водой. По пути достал из кармана носовой платок и накинул его на руку, чтобы не оставлять отпечатки пальцев. Намочив платок, он выжал его над лицом Анны. Она заморгала. Но, вместе с сознанием, к ней возвращался ужас, уродующий гримасой лицо. Семён поднёс указательный палец к губам, и тихо произнёс:
- Тихо… тихо… успокойся, - он взял её за плечи и слегка тряхнул несколько раз, чтобы завлечь её вниманием - успокойся. Посмотри на меня и успокойся. Успокоилась? (Она кивнула головой, соглашаясь). А теперь слушай меня внимательно. Ты сейчас встанешь и посмотришь, нет ли там твоего брата. Ничего не бойся, я тебя держу. Всё поняла? А теперь вставай.
Семён еле поднял Анну на ноги и повёл в комнату. На пороге она замерла, уткнувшись взглядом в лежащего на полу парня.
- Толик, - едва прошептала она и обмякла.
Семён осторожно опустил её на пол, прислонив спиной к стене. На этот раз сознания она не теряла, полные слёз глаза её по-прежнему были устремлены на брата. Семён подошёл к Толику и прикоснулся к сонной артерии. Пульс слабыми ударами возвестил о стойкости молодой жизни.
- Жив твой Толик, - тихо сказал он Анне, обернувшись. Затем положил влажный носовой платок, который держал в руке, на лоб Анатолию, нашёл на полу валявшийся носок, набросил его на рукоятку ножа и вынул его из руки. Тщательно обтерев рукоятку краями носка, он, для естественности, аккуратно выложил нож на пол прямо над капельками крови. Затем влажным платком стал обтирать Анатолию лицо и волосы возле раны, снимая нависшие над полом капли крови.
Несколько раз он бегал в ванную споласкивать платок, откручивая вентиля с помощью полотенца и тщательно смывая с раковины алые разводы. Анна, всё это время, сидела на корточках над Анатолием и причитала.
- Надо уходить, - шепнул ей Семён, - сюда в любой момент могут войти. Слышишь! Надо уходить! Возьми платок. – Он завернул носок в платок и сунул ей в руки. - Я понесу Толика. Двери руками не трогай! Выходи.
Семён взгромоздил Анатолия себе на спину и двинулся вслед за Анной.
На лестнице Анатолий громко застонал, - очнулся. Анна кинулась его успокаивать.
- Не путайся под ногами, - в сердцах прикрикнул на неё Семён, - выходи быстрее!
Выйдя из подъезда, Семён ускорил шаг. За углом остановился, переводя дыхание.
- Подхватывай, поведём под руки.
Не прошли они и тридцати метров вглубь двора, как тишину нарушил шум мотора от проезжающей машины с мигалкой. За домом мотор заглох.
- Это по наши души, - заключил вслух Семён, - пошли быстрее.
Метрах в трёхстах, во дворе какого-то дома, у песочницы, среди часто растущих тополей, они остановились, посадили Анатолия на деревянную скамью и сели рядом, придерживая его с обеих сторон. Анна сквозь тяжёлые вздохи что-то шептала Анатолию. Семён, выравнивая дыхание, обдумывал случившееся, наконец, он обратился к Анатолию.
- Как ты себя чувствуешь?
- Голова болит.
- Всё помнишь?
- Смутно.
- Кто это сделал?
- Я его не знаю.
- Видел раньше?
- Нет. Вы правда думаете, что это не я Лома «замочил?».
- Если бы ты, полиция не приехала бы так быстро.
- Там его мать на кухне была…
- Её убили.
- Кто это сделал? – Анна после шока начала впадать в истерику. - Кому надо убивать столько людей?
- Тихо-тихо-тихо… - заволновался Семён. – Всё прошло, слышишь меня? Успокойся. – И, обращаясь к Анатолию, добавил: - Успокой сестру… А что, Лом, на самом деле хотел завязать?
- Да. Угрожал им, что всё расскажет, дурак. Какой же он дурак! Что наделал!
- Наделал не он, смелым оказался твой дружок.
- Дурак он был! Надо было бежать. Его предупреждали…
- Кто? Кто его предупреждал?
- Я не знаю, - Анатолий сам был близок к истерике. – Лом говорил, что ему угрожали. Там такие крутые дела начались, Лом… ну… Витёк встал на рога…
- Как ты разговариваешь, Толик, - сквозь слезы с сожалением выговорила Анна, - как бандит.
- Какие дела? Дальше.- Семён как всегда торопил.
- А чего дальше? Я не знаю всех дел.
- Кого ещё знаешь из этой банды?
- Пацанов некоторых знаю, но они тоже не при делах. Там кто-то рулит.
- Не знаешь кто?
- Нет.
- А кто посредник, через кого он рулит?
- Не знаю, ничего я не знаю!
Анатолий взялся за голову и тихо застонал. Боль родного человека отрезвила Анну, она что-то с нежностью опять стала ему нашёптывать и гладить по спине. Семён занервничал:
- А я вот не знаю, случайно тебе досталось, или тебя намеренно пытались подставить, если намеренно, то они будут тебя искать.
- Куда ты влез? Сколько раз я тебе говорила не шляться, с кем попало, - обессилившая, с обреченным сожалением вымолвила Анна. – Мало нам одних проблем, ты ещё добавил...
- Может быть, обойдётся, - перебил её Семён. – Рано паниковать, надо надеется на лучшее.
Заиграл «мобильник». Анатолий вытащил его из кармана брюк и растерянно произнёс:
- Это Витёк звонит…
- Витёк не может звонить, - предчувствуя недоброе, жёстко заметил Семён. - Дай телефон.
Он, молча, поднёс его к уху. Из трубки, словно из преисподней, донеслась грубая мужская брань:
- Ну чё, сучонок, решил поиграть в казачки? Надо было бы тебе лежать там, где тебя положили, раз подфартило – остался бы живой. А теперь сам себе рой могилу и вскрывай вены, пока за тобой не пришли.
- Не обошлось… - Не сразу после окончания тирады произнёс Семён. Потом, в раздумье, повертел «мобильник» в руках, и положил его в нагрудной карман своей рубашки. – Надо ждать гостей…