Здравствуй, мама.У меня даже нет своего имени. Я - твой не рожденный сын. На Земле наступила осень, и птицы собираются в дальний путь, их подгоняют утренние заморозки. В моем мире все похоже…
Слышишь, мама? Твои женские часы пробили полночь. Ты еще по-прежнему хороша, но это не то - это возможность стать матерью невозвратно закрылась для тебя, как на ночь задувают свечи и наглухо захлопывают окна…
Наступил и мой срок покинуть Землю. Само Время нажало на кнопку пульта: время, отпущенное на рождение ребенка, истекло, и я должен уйти.
Теснясь в небесах, мы уходим назад, к своей полноте, не родившиеся дети, и крылья бьют по прозрачным стопам и лодыжкам.
И я оборачиваюсь в последний раз, мама, чтобы вдохнуть твой запах- травы и молока, и увидеть твое спящее лицо. Я не потревожу твой сон, замерев на несколько мгновений, я лишь поцелую твои теплые ладони, как саму Нежность, так мягко задрожит только воздух вблизи звезд…
Как же я страстно желаю - только сегодня, на одну секунду, пусть это будет миг- подать тебе незаметный от Творца знак- вопреки всем законам жизни и смерти, вопреки вероятности повреждения самого Мироздания-что я был, всегда был рядом с тобой, мама.
Это такое желание! оно полней всех морей на земле, громче звона всех колоколов!
И если бы существовала такая возможность – променять у Всевышнего все будущие жизни за одну лишь возможность проститься, как это могут лишь живые- ни секунду не раздумывая, я все их бросил бы к твоим ногам- тысячи своих воплощений.
Пока ты спишь, я буду шептать тебе эти слова- пусть ты увидишь их во сне, как видят медленно летящие письма.
Я носил эту любовь к тебе еще до жизни, носил и молился- чтобы меня не коснулась крылом обида-тогда прорваться в твой мир, и уберечь тебя было бы невозможно. Как Венера родилась из моря, так и я должен был выйти на берег Земли с корабля твоей горделивой и незаурядной души. Я искал тебя тысячи лет, мама, и как ключ подходит к замку, так удивительно совпали- твоя и моя: невообразимая, со всего света собранная команда ума; тонкослойный и яркий, рдеющий как пламя, рисунок чувств; все- словно вырезанные вручную, без предварительного расчета, движения и поступки.
Совпадение даже тайных и глубинных спиралей волны за кормой, куда не заглядывают самые резвые рыбы…
Я больше не найду тебя, мама. Ни в ком…
Я должен был родиться у тебя. Только тогда повернулся бы ключ и раздался щелчок, и в распахнутую дверь вышел я- с кисточкой в руках, в зеленом бархатном костюме( я видел это так отчетливо, как сейчас вижу твое освещенное луной лицо и рассыпанные по подушке волосы).
Мое предназначение на Земле было– стать художником. Я видел свои будущие картины, словно ходил по галерее с мраморными колоннами, из зала в зал, от одной картины к другой. Я знал наизусть эти свежие, еще не высохшие холсты, гордо трогал их, как своих новорожденных детей, еще в слизи и крови матери.
Несколько раз я был почти у цели, ты так часто и пылко влюблялась, самая прекрасная из всех женщин, тонконогая и золотоволосая, редкий мужчина мог устоять против тебя. Ты теряла осторожность и забывала обо всем на свете, сердце мое ликовало и сжималось от страха- неужели наступил мой миг? но в последний момент ты не решалась расстаться с таким трудом налаженной жизнью, со своей свободой. Я проникал в твои сны, как просачивается дождь в землю. Я стучал в твою душу, как путник, замерзший под ливнем,стучит в высокую, закрытую на все замки дверь,- с каждым годом все настойчивей, все громче.
И разве я в силах судить тебя, твой сын, не раскрывший глаза в этот мир, как не раскрываются поутру бутоны цветов…Разве я вправе судить тебя?
Ведь даже в своей вечности я более человек, чем ты - сама непредсказуемая природа! Разве может ураган загасить свою силу? остановят ли себя огромные волны? схоронится ли за берегом ледоход?
Лишь мимоходом, случайно, роняли твои глаза печаль по мне, нерожденному сыну,- так осыпается с листьев утренняя роса, и как чуткий нищий, я собирал эти крохи и торопливо впитывал в себя, пламенея от них, как от крови. Я так старался делать все, чтоб угодить тебе, мама….
Сначала ты считала себя слишком молодой, чтобы родить ребенка, и я терпеливо ждал, вдыхая яблочный аромат твоей зреющей груди, я дремал на волнах твоей расцветающей женственности, как качается на водной глади лотос. Потом ты говорила, что главное- сделать карьеру и твердо встать на ноги.
Я понимал тебя. Словно травинка из сухой земли, поддерживаемая лишь слабыми каплями воды, ты поднималась из сумрачной нищеты своего детства и расправляла руки,- так бабочка, хлопая крыльями, готовится к полету. И ты летела в этот мир, прижимая к груди свои мечты о богатстве, будто полные виноградные гроздья, там не оставалось места для меня. И я помогал собирать тебе эти золотые монеты, для меня сущие пустяки- видеть их сквозь землю и камни. Я угадывал людей, которые могли их тебе дать, и вел тебя к ним немыслимыми путями- для тебя, такими простыми и ясными- для меня.
Затем ты прикинула, что хотела бы повидать весь свет и наконец, пожить для себя. Как ребенок, ты наслаждалась новыми и новыми игрушками и никак не могла ими насытиться. Окруженной блеском всего мира, тебе казалось, что твои ладони наполовину пусты. И как я мог- заполнить эту пустоту?
Как собака, я гнал прочь от тебя тени любых печалей, днем и ночью я так сторожил тебя, мама, что ты была недоступна любому злу и нападению. Что еще я мог сделать для тебя, такой хрупкой, такой необузданной?
Страстная и пылкая, ты отдавалась своим чувствам, и они уносили тебя, как лодку в открытое море.
Помнишь, поссорившись с очередным возлюбленным, ты бежала ночью по городу, не замечая дороги - по самым мрачным его закоулкам, бежала туда, где царила одна тьма! Замирая от ужаса, я летел за тобой, закрывая со всех сторон крыльями. И даже мой нечеловеческий, беззвучный крик, устрашал дурных людей, выползающих из мрачных щелей, и они цепенели и застывали, глядя тебе вслед, как камни.
И ты даже не увидела эту собаку, что безмолвно и быстро, не касаясь земли, как демон, неслась за тобой. Блестели зубы ее, подсвеченные смертью, с каждым прыжком она была все ближе и ближе, в темноте мерцали ее глаза – она была само безумие. Я еле успел, перехватив ее в прыжке, вырвать ей горло, как рвут ураганы из земли деревья. Наполненная своим горем и своей любовью, ты шла, не оборачиваясь, ведь я придержал ее рухнувшее на землю тело и сжал пасть, чтобы не испугать тебя шумом.
Знаешь, я сожму нежность к тебе в такую малую крупицу, что пронесу ее мимо всех миров, сквозь все воплощения. Забыв твое лицо и имя твое, она будет жить вопреки всему, в самых светлых и священных моих снах.
Я больше не найду тебя ни в ком, мама. Слышишь? Твои часы пробили полночь. Мне пора. Мы всегда уходим в грозу, сиротея с каждой секундой, чтоб за раскатами грома не было слышно, как мы рассыпаемся в плач- огромный и великий, как взрывают реки свои льды к небу. С ливнем мы всегда возвращаемся, безымянные и нерожденные…