Двое не молодых уже людей сидели на диване в зале ожидания аэропорта, крепко держась за руки, не отрывая взгляда друг от друга, и молча плакали. Скоро объявят регистрацию на самолёт, а там – таможенный досмотр, посадка и… Слов не было. Вернее, они были, бурлили в груди, горели и сжигали душу, но вырваться наружу так и не могли. Сейчас не могли. Это тогда, два месяца назад, после минутного замешательства слова хлынули бурным потоком, а сейчас – только взгляды и прикосновения, сцепленные руки и воспоминания. Их общие воспоминания…
* * *
Прошло почти полвека с той поры, когда Юлия Михайловна и Антон Алексеевич виделись последний раз. И вот теперь – эта встреча, где-то в глубинах души так безнадёжно ожидаемая и всё же случайная, непредвиденная…
Познакомились Юля и Антон Алексеевич в школе. Девушка училась в десятом классе, перефразируя цитату из известного фильма, была отличницей, комсомолкой, спортсменкой. Вот только красавицей она себя не считала: высокая, тощая, угловатая, в общем, ни дать ни взять. Единственным украшением являлась длиннющая густая коса, толстой змеёй спускающаяся до острых коленок. Стесняясь высоченного роста, Юля даже ходила, немного сутулясь. Одноклассницы уже с парнями дружили, шёпотом делились девичьими секретами, а Юле и поделиться нечем было, не ухаживали за ней мальчишки, считали просто «своим парнем», у неё было можно списать контрольную, передать записку девушке…
В этом же году в школе появился новый учитель, Антон Алексеевич, преподаватель музыки и пения. Отслужив в армии и окончив культпросветучилище, получил направление на работу в родное село художественным руководителем в Дом культуры. Так как в это время в школе не было учителя пения, то по совместительству и музыку там стал преподавать. За работу взялся усердно: помимо обязательных уроков организовал кружок народных струнных инструментов, хор, сольные номера готовил с учениками. Каждый год в районе проводились смотры художественной самодеятельности, и в грязь лицом ударить было просто немыслимо. И не ударяли, школьная самодеятельность постоянно занимала первые места.
Вот тут-то их дороги и пересеклись. Юля обладала абсолютным музыкальным слухом, сильным приятным голосом и просто обязана была защищать честь школы. Да и петь очень любила. Потому и записалась в самодеятельность, пела в хоре, а позже и сольные номера готовила под руководством Антона.
Как и когда между ними проскочила искорка, Юля так и не заметила. Нет, то, что влюбилась в учителя с первой встречи, она знала. Да это и неудивительно: в него были влюблены все старшеклассницы. Молодого, красивого, талантливого музыканта не обделяли вниманием и сельские девушки: на вечеринки приглашали, с его приходом в Дом культуры в самодеятельность валом повалили. А вот что он увидел в нескладной девчушке, почти подростке, Юлия Михайловна до сих пор так и не поняла.
Но случилось то, что случилось. Антон в течение двух лет робко, трепетно ухаживал за девушкой, берёг её, словно драгоценный сосуд, боясь и содержимое этого сосуда расплескать, и разбить его. А потом – выпускной вечер в школе, Юля в этот день получила аттестат зрелости, медаль за учёбу и… свидетельство о браке! Да-да, именно в этот день они зарегистрировались.!
Так как девушке ещё не исполнилось восемнадцати лет, то свидетелями при регистрации были родители с одной и другой стороны. Свадьбу договорились сыграть в августе, когда в колхозе уборочная страда закончится, овощи, фрукты созреют. После свадьбы Юля осталась в доме мужа, так принято в селе. Жили с его родителями, свекровь приняла невестку как родную дочь. К тому времени Юля уже стала студенткой заочного отделения университета и получила назначение на работу пионервожатой в школу, которую весной окончила.
Дни, недели, месяцы пролетали мгновениями. Через год на свет появилось маленькое солнышко, их сынишка. Огромное счастье, казалось, не оставит эту семью никогда. Но…
Юля успешно сдала очередную сессию и вернулась домой, в село. Свёкры, забрав с собой трёхлетнего Стасика, уехали погостить в город к родственникам. Антон работал в ДК, Юля была в отпуске, но скучать ей не приходилось, в селе, в летнюю пору особенно, работы невпроворот: что-то прополоть в огороде, собрать ягоды и варенье сварить, заготовки овощей на зиму, да и домашней работы никто не отменял. Скучать некогда было…
И вот однажды, в один из не самых лучших дней в жизни Юли, когда муж был на работе, к ней пришла женщина. Беременная. И прямо с порога заявила:
– У тебя есть ребёнок от Антона, а у меня – будет! Вот, видишь? – И показала на уже хорошо выпирающий живот. – Пока ты там, на сессиях своих пропадаешь, ему что, умирать совсем без женской ласки? Мой Антон теперь, мой! И этот дом скоро мой будет! Я такие же права имею, как и ты!
Юля растерялась, не понимая, что происходит. В груди засаднило, сердце заколотилось где-то в горле. Молодая женщина не находила слов для ответа. Молча стояла посреди комнаты, опустив голову и мучительно соображая, что же ей теперь делать. Совсем ещё юная, неопытная женщина не могла найти достойного ответа наглой самозванке, которая так внезапно вторглась в жизнь её семьи, в её личную жизнь.
Кое-как проглотив подступивший к горлу комок, Юля собралась с мыслями и еле слышно ответила:
– Это не мой дом и не Антона. Это дом его родителей. Вот вернутся они домой, тогда и приходи права качать. А сейчас уходи!
О своей сопернице Юля знала совсем немного ( в селе все друг о друге хоть что-то, но знают). Рассказывали, что она была замужем, был у неё ребёнок. Но, когда муж заболел туберкулёзом и врачи вынесли неутешительный приговор, бросила мужа, развелась с ним, а ребёнка, чтобы не мешал «жизнь устраивать», отдала в детский дом, написав официальный отказ. Говорили, что муж, вопреки всем прогнозам, вылечился и забрал сына из детского дома – он-то от него не отказывался! Женился и вместе с новой женой растил и своего ребёнка, и двух пасынков. Рассказывали, что Марина будто бы пыталась вернуть сына через суд, но, отказавшись от него раньше, ничего не добилась. И стала «охотиться» снова. Будучи старше Антона на несколько лет, а Юли – на полтора десятка, она и применила свой богатый опыт «охоты» к молодой семье.
Марина ушла, а Юля до вечера просидела посреди комнаты на табуретке, забыв о кипящем на плите ужине. Она не верила, точнее, не хотела верить тому, что узнала! Но тяжёлые мысли, словно булыжники, ворочались в голове, в висках громко стучала кровь, в груди полыхал пожар. Она не знала, что делать, как и что сказать Антону. Боялась, боялась услышать от него, что весь этот кошмар – правда. И, когда муж вечером, после очередной репетиции, пришёл домой, Юля притворилась спящей, так и не решив, что делать.
А следующим утром вернулись домой родители со Стасиком. И тут невестка не смогла сдержаться, разрыдалась и всё рассказала. Антон ошарашено молчал, ни слова не произнеся в своё оправдание, свекровь тоже онемела, а свёкор был строг и жёсток. Не говоря ни слова, достал из шкафа чемодан, бросил его посреди комнаты, вытащил сыновы рубашки, костюм, ещё какие-то мелочи, запихал их в чемодан и, защёлкнув его, скупо произнёс:
– Вот, уходи! Я тридцать пять лет прожил с твоей матерью, голова уже седая, а такого позора не испытывал! Юля со Стасом будут жить с нами. Уходи и живи, как знаешь!
Алексей Андреевич в семье был авторитетом, хозяином, строгим, но справедливым, и спорить с ним было бесполезно, как сказал, так и будет. Правда, потом быстро отходил, но сгоряча даже жена не смела с ним спорить. Поэтому Антон забрал чемодан и переступил порог отцовского дома. Ушёл… Как потом узнала Юля, в ДК, в свой кабинет. Там и жил…
Обстановка в доме стала такой, словно там лежал покойник. Юля вышла на работу, свекровь возилась по хозяйству, няньчилась с внуком, свёкор тоже работал. Говорили мало, только при необходимости. Стасик постоянно спрашивал, где папа, почему он не идёт домой, и никто не знал, что ответить малышу. Юля ночами обнимала холодную подушку, давясь слезами, представляла мужа в объятиях чужой женщины, утром, опухшая, с красными от слёз глазами, умывалась ледяной водой и уходила в школу. Коллеги с пониманием отнеслись к её трагедии, не досаждали расспросами, старались не заводить разговоров о семье, пытались занять молодую женщину какими-то «срочными» делами, не оставляя ей времени на тяжкие раздумья.
Несколько недель Антон дома не показывался, наверное, тоже искал выход из сложившейся ситуации. А потом не выдержал, стал приходить, когда отец и жена были на работе, а мать… Мать есть мать… Как же теперь Юлия Михайловна её прекрасно понимала! Антон играл с сыном, разговаривал с матерью, вместе искали выход и не могли его найти. Юля не могла видеть мужа, не готова была даже поговорить с ним. Обида, оскорблённая гордость и… ох, уж этот юношеский максимализм! А однажды, придя с работы, услышала от сына такие слова, которые заставили её содрогнуться:
– Ты плохая мама! Ты не разрешаешь папе играть со мной, ты его к нам спать не пускаешь!
И до этого обстановка в семье была напряжённой, а слова Стасика стали последней каплей. Юля собрала детскую и свою одежду и ушла к своим родителям. Антон зачастил и туда. Всё снова повторилось: мама не запрещала ему общаться с сыном, видимо, надеялась, что всё образуется, надо только время. А Стасик обижался, злился, плакал, не понимая, почему папа уходит.
Теперь, с высоты прожитых лет, Юлия Михайловна так хорошо понимала и свою маму, и свекровь! Они, с их опытом, знали, что в жизни ещё и не такое бывает. И многое можно простить. Но у Юли такого опыта не было. Это сейчас она поступила бы совсем по-другому: и поговорила бы, и выяснила бы, и, наверное, простила… Но жизнь не терпит сослагательного наклонения, и «бы» в ней применить нельзя…
Кое-как дотянув до Нового года, Юля уволилась и уехала с ребёнком из села. Далеко, за несколько тысяч километров. Не раздумывая, как в омут головой. Хотя времени для раздумий у неё было достаточно. Подала на развод, растила сына, отказалась от алиментов, чтобы ничто не напоминало ей о прошлом. Боль со временем немного утихла, а вот обида никак не проходила. Вышла замуж, родила ещё двух сыновей. Муж попался хороший, жили дружно. Отношения в новой семье Юлия строила на взаимном уважении, понимании, дружбе. Да-да, дружбе, крепкой, основательной, юношеская страсть перегорела раз и навсегда и осталась в прошлом, которое так старательно Юля изгоняла из памяти. Всю нерастраченную любовь отдавала детям. Из писем родителей и сестёр знала, что Антон тоже женился, сын у него родился. Нет, нет, не на Марине, на другой женщине. Марина сумела увести мужа своей бездетной «лучшей» подруги, от которого, оказывается, и был тот ребёнок. Как две капли воды похож на папу. Не хотелось ей терять подругу, которая, как потом выяснилось, помогала ей подстроить так называемое «свидание» с мужем Юли.Потому и взялась обихаживать Антона. Но об этом Юлия Михайловна узнала только спустя годы, когда уже ничего нельзя было изменить.
А произошло всё так. Юля сдавала зимнюю сессию. Антона пригласили на день рождения друзья, которым он не смог отказать. Да и не подозревал того, что всё уже спланировано. То ли ему подсыпали в бокал что-то, то ли непьющий Антон выпил лишку и с непривычки опьянел сильно, но утром проснулся в кровати Марины, а та с подружкой и с соседкой уже опохмелялись после вчерашнего застолья. Всё, свидетели есть, а дальше – дело техники. Как потом объяснял Антон, он не помнит, было ли что у него с Мариной или нет, но свидетели точно были. Потому и объясниться, оправдываться не мог. Только когда Марина родила, всё вылезло наружу. Однако было поздно: Юля уехала далеко, на письма не отвечала, рвала их, не читая, а потом и замуж вышла. А потом и он женился.
Юля приезжала в отпуск к родителям с новой семьёй, но встреч с Антоном, даже случайных, старалась избегать. Да и он - тоже, жена страшно ревновала к прошлому, устраивала скандалы, узнав, что Юля приехала. Так и жили, Стас вырос, называя папой отчима, хотя и носил отцовскую фамилию и знал, что где-то у него есть родной отец. Но отчим сумел стать ребёнку настоящим папой, и другого мальчик не признавал. Немалый вклад в это вложила и Юля.
И вот через столько лет, успев уже вырастить детей, овдоветь, наконец они встретились. И получилось-то случайно. А может, это судьба так жестоко пошутила.
Юлия Михайловна давно не приезжала в родное село. Раннее вдовство, перестройка, детей растить одной надо было, учить их – какие уж там отпуска! Выжить бы как-то! Да и жили они теперь в разных странах, и тысячи километров никуда не делись. Правда, дважды на короткое время она летала на родину, на похороны, сначала папа ушёл, а вслед за ним и мама. Но тогда не до встреч было: отплакала, отгоревала с сёстрами - и домой, к детям.
Но теперь, когда дети выросли, выучились и крепко встали на ноги, она решилась. В аэропорту встречала сестра, и поехали сразу в город к ней, где уже собралась и ждала за накрытым столом вся родня. Большая родня: племянники, двоюродные братья и сёстры, их взрослые дети. Ох, и посидели же ладком! И вспоминали, и плакали, и наговориться не могли. Полдня и ночь пролетели, как один миг. А через день Юля, купив венки на могилки родителей, с сестрой и её мужем поехала в родное село, в родительский дом, в котором сейчас жил Юлин племянник. Как и положено, там тоже собралось застолье. Пришли друзья детства, соседи и, конечно, родственники. Разговорам не было конца, шутка ли, столько лет не виделись! Юля расспрашивала об одноклассниках, знакомых, о их жизни, о себе рассказывала. Время за разговорами пролетело незаметно. Вот уже и солнышко к горизонту покатилось… Гости засобирались по домам, у каждого во дворе скотина, управляться надо. Вскоре почти все разошлись, Юля, проводив до калитки, тепло распрощалась с ними. В доме остался только Ваня, сосед и друг её раннего детства, с женой. И тут у Юли нечаянно вырвался тот самый вопрос, который жил где-то в глубинах её сознания и которого она так и не задала при всех: а Антон-то жив? Ведь лет ему уже немало, за семьдесят.
– Жив, жив, куда он денется! Вдовец, четырнадцать лет один живёт. Сын в городе, а он здесь, дом свой, огород, как и все в селе живёт, ответил Иван. – Встречаемся иногда с ним, разговариваем о том, о сём.
– Увидеть бы его, какой он сейчас… – задумчиво произнесла Юля.
Потом разговор опять вернулся к детству, вспоминали смешные истории, разные события, родителей. Мама Ивана была крёстной Юли и тоже уже ушла из жизни. Через какое-то время Юля заметила, что Ивана нет.
– А где Ваня ? – спросила она Раю, его жену.
– Да вышел, сейчас придёт – ответила та, многозначительно переглянувшись с Таней, сестрой Юли. – Ты только не волнуйся!
Почему она должна не волноваться, Юля так и не поняла. А через пятнадцать минут дверь в комнату открылась, и на пороге появился Ваня и… О Боже милостивый! Антон!!! С бутылкой шампанского, большущей коробкой конфет и охапкой цветов! В селе таких презентов во времена их юности не принято было дарить!!! И вдруг теперь…
Иван прошёл в комнату и молча сел на табурет. Антон же застыл в нерешительности на пороге, будто не мог определиться, сон это или явь. Окаменела и Юля от неожиданности. Все потихоньку вышли из комнаты, оставив их наедине. Да они и при гостях были бы только вдвоём, никого вокруг в этот миг для них не существовало. Юля первой нарушила молчание:
– Ну, здравствуй, Антон! Проходи, не стой у порога, гостем будешь!
Тот всё так же молча подошёл к женщине и неловко сунул ей в руки цветы и конфеты. Бутылка осталась у него, так как руки Юли были заняты. Он не знал, куда её деть, эту бутылку, и перекладывал из руки в руку. А потом будто плотину прорвало, они одновременно бросили на диван цветы, шампанское, конфеты и, словно боясь снова потерять друг друга, крепко схватились за руки. Слова, какие-то невразумительные, неразборчивые, полились из них подобно горному ручью в весенний паводок. Говорили оба одновременно, слушая и не слыша один другого. Позже и вспомнить не могли, о чём говорили. В этот вечер Юля первый раз в жизни напилась так, что наутро не помнила, как провожала Антона до калитки (как в юности!), как потом, когда ушли домой Иван с Раей, долго плакала (сестра рассказала).
С того вечера они встречались каждый день. Пока Юля жила в селе, Антон ежедневно приходил к ней, а когда уехала в город к сестре, то и туда через день приезжал. Им было о чём поговорить: об ИХ сыне, о юности, о жизни потом, друг без друга. Однажды Антон принёс целую сумку фотографий, писем, написанных ими в то далёкое время. Песни, стихи, которые он когда-то ей посвящал, даже записки на мятых клочках бумаги, наивные, детские какие-то, сохранил, берёг все эти долгие годы! А Юля всё давным-давно сожгла. Так давила её обида, что даже память о нём пыталась стереть. Пыталась… Оказалось, что память стереть нельзя. А ещё оказалось, что у них до сих пор одинаковые вкусы: оба, как и раньше, болеют за футбол, обоим нравятся одни и те же песни, фильмы, актёры. Оба увлекаются классической музыкой, причём одних и тех же композиторов, любят одних и тех же исполнителей…
Они словно не замечали времени, которое разделило их, окунулись в свою юность и жили в ней, ощущая себя молодыми, сильными и способными на многое. И счастливыми…
В то же время оба чётко понимали: потеряно всё, время ушло, и уже ничего не вернуть, не изменить. Да, потом они будут переписываться, созваниваться, поздравлять друг друга с праздниками. Да, отец наконец встретится с сыном, будет общаться с ним, но… Поздно! Как же поздно!!!
В конце августа Юлия Михайловна уезжала домой, в другую страну, к своим детям. Взрослым детям. Провожали её всей роднёй. Но в аэропорт, по молчаливому согласию, поехал только Антон. Им так хотелось последние часы и минуты побыть вдвоём!
Объявили посадку, лайнер взмыл в небо. Юлия Михайловна улетела туда, где был её дом, где с нетерпением ждали дети, маленький внук, друзья. А вслед за ней через границы, таможни, тысячи километров полетело письмо, написанное на тетрадном листике в клетку и запечатанное в конверт с многочисленными почтовыми марками:
«… я всегда любил и люблю тебя и нашего сына. Ждал, верил и так надеялся на эту встречу. Потому и хранил всё…»