Я здорово ударился головой. Так... Спокойно. Что я помню? Я помню, как падал. То есть, падал я уже потом. Вначале я парил. В глаза лепила мошкара, в ушах свистел ветер, а под хвостом припекало после того, как Глеб грубо приложился к этому месту гладкой подошвой туфли от Лакост, именно той туфли, которую я так обильно пометил изнутри. Собственно, этот шлепок испорченной обувью и задал ускорение моему вылету в раскрытое окно. "Решай, Лаура - или я, или этот рыжий проходимец", - несся громогласный ультиматум по траектории моего прискорбного падения.
Что еще я помню? Я помню, как научился... Нет, не то. Я помню, как укусил... Снова не то. Я помню воздушные шары... Не то, не то, не то. Это все из прошлой жизни, далекой жизни моих неприкаянных сиротских скитаний по городским паркам, пляжам и толкучкам. А сегодня утром я был счастлив! Завтракал нежной семгой и запивал прохладным «Куяльником», скользил между тонкими лодыжками Лауриных ножек и щекотал их упругие икры хвостом, урчал песенки в ее ароматное ушко и тыкался влажным носом в ямочку на пухлой щечке...
Приземлился, называется. Голова трещит, и лапу, кажется, подвернул. Моя Лаура, моя королева, моя беззащитная девочка... Я виноват, и нет мне прощения! Надо же было догадаться, что не выжить из дома этого эгоиста, садиста, котоненавистника мелкими пакостями и шкодами. И что теперь? Опять бродяжничество, таскание за подвальными кошечками, тусовки среди привокзальной босоты...
- Жорик! Жорик! Кс-кс-кс.
Мне не послышалось? Сладкий голос Лауры? Богиня!
- Вот ты где, мой хороший. Живой. Мой-мой.
-Мяу!!!