Все дни, которые отводились на подготовку к государственному экзамену по советской литературе, я очень мило провела в приятной компании на берегу реки. И вот настал день сдачи экзамена.
В 5 часов утра меня разбудил будильник. Я протянула руку за конспектами и учебником и полусонными глазами начала читать, чтобы хоть немного что-то усвоить. Часа четыре я добросовестно изучала материал. Потом встала, умылась, оделась, поела и поехала.
К моему появлению перед кабинетом, где принимали экзамен, оставалось всего человек 6-7. Я слегка ужаснулась, ведь случись какая-нибудь задержка в пути, - я бы точно опоздала. Но я успела, и это уже хорошо.
Ко мне подбежала одна из наших девочек. Вся трясётся от волнения, вытянувшееся жёлто-зеленое измученное лицо, бледные сухие губы.
Она спросила, есть ли у меня конспект по такому-то вопросу. Конспект у меня был. Чтобы она не мучилась, разбирая мой почерк, - я ей прочитала всё вслух.
Тут открылась дверь, и пригласили следующих 5 человек. Я вошла в кабинет и взяла билет.
Ответ на первый вопрос я знала прекрасно еще со школы: «Вас
илий Тёркин» Твардовского. Когда-то я готовила по нему доклад и почти всё произведение знала наизусть. Второй вопрос я только что прочитала в коридоре измученной девочке. А вот третий вопрос я не знала абсолютно. Впервые слышала и имя автора, и произведение. Тут не то что «воды налить», а даже и одного слова на эту тему сказать не представлялось возможным.
Я вызвалась отвечать без подготовки.
На первый вопрос я отвечала самозабвенно, с упоением читая наизусть большие отрывки из «Василия Тёркина», рассказывая об откликах известных людей об этом произведении, делая логические выводы и рассуждая.
Голос мой звенел, глаза сверкали. Я не томилась под дверью, как все, а пришла с улицы и была полна свежей, чистой энергии солнечного утра, свободного простора и щедро наполняла ею всю аудиторию и всех, кто находился в ней.
Замученные члены экзаменационной комиссии подняли дремлющие головы. Их глаза, поблёкшие от монотонности и усталости, оживились и засветились. На лицах расцвели улыбки, слегка удивлённые от неожиданности. Они устремили на меня свои восхищённые взоры.
На второй вопрос, только что прочтённый в коридоре, я отвечала в том же темпе и с той же уверенностью в голосе. Мне было весело. Я говорила без единой запинки, виртуозно играя голосом. Это была моя «лебединая песня»!
Но нужно было упомянуть двух неизвестных мне философов, а я не запомнила точно их имена. Не моргнув глазом, в неизменном бравом темпе я прилепила к имени одного фамилию другого. Меня тут же машинально поправили. Я сказала: « Да, да. Я оговорилась, извините». Меня, конечно, сразу же с радостью простили, не придав никакого значения этому инциденту.
Вся комиссия смотрела на меня влюблёнными глазами. А у меня впереди оставался ещё третий вопрос, на который мне совершенно нечего было сказать.
- Ну, - думаю, - сейчас я вас огорошу.
Я уже представляла их лица, вытянувшиеся в удивлённом разочаровании. Страха не было. Двойку уже не поставят. Было весело и даже немного смешно от комичности ситуации. Хотя, конечно, очень жаль, что так получается. Но что же поделаешь?
Я бодрым голосом зачитала вопрос (помирать, так с музыкой!). Набрала в лёгкие воздуха, чтобы сказать, что ответа на этот вопрос я не знаю. И тут председатель комиссии меня прервал, сказав:
- Спасибо, достаточно. Отлично!
Я закрыла рот с не успевшими прозвучать роковыми словами, и в радостном изумлении поспешила покинуть аудиторию. Прошло не более получаса, а я уже шла обратно по прогреваемой ласковым теплом улице.
«Безумству храбрых поём мы песню!» - клокотало в груди, наполняя радостью победы стремительную походку, развевающиеся по ветру волосы, сверкающие глаза и пылающие румянцем щёки.
- Ух, ты какая! – услышала я возглас из кучки парней, стоящих около тротуара.
Это ещё больше приподняло моё настроение, и я гордо «полетела» дальше даже не скосив на них взгляд.
12.10.06.