Ни в чем не примечательный вечер и ночь, произошла однажды со мной весьма интересная история.
- Там мертвые спят адмиралы
И дремлют матросы вокруг.
У них прорастают кораллы
Меж пальцев раскинутых рук.
Дедушка прочитал это маленькое четверостишье с такой грустью, таким спокойным тембром голоса, что даже, совсем не поняв смысла его слов, я понял главное, великую жертву адмиралов и матросов. Это было главное, и этого добивался тогда дед. Помолчав немного, и прочитав последнюю строку ещё раз, с ещё большей печалью, он, молча, ушел спать, оставив меня одного. Спустя пару минут, как свойственно молодому и пылкому, детскому уму, я уже и забыл о стихах, о жертвах, об адмиралах, и был занят тем, как мне быстро пробежать от выключателя лампы к своей кровати, и максимально усмирить свой страх темноты. Немного отрепетировав свой быстрый шаг, я наконец-то решился на маленький подвиг, и выключил свет. Через пару секунд я был под одеялом. Сладко обняв лишнюю подушку, лежавшую рядом со мной, я, погрузившись в бездну, мгновенно уснул.
Молочно-серый, непроницаемый туман, стал понемногу рассеиваться. С востока пробивались легкие лучи и ложились на палубу, море, на мое лицо. Я был один. Когда из-за солнца, стало невыносимо смотреть на горизонт, я устремил свой взор на морскую гладь за несколько метров от себя. Я старался смотреть сквозь воду, сквозь время. И воображение стало рисовать изъеденное рыбами лицо моряка, из глазниц его выползал небольшой рачок, волосы заросли мхом, костюм почернел, и на месте оторванной ноги выпирала бедренная кость, плоть вокруг которой была уже разъедена морской водой и обглодана падальщиками. Совсем рядом лежал офицер, он был более сохранен, но лицо его и грудь была раздавлена пушкой. Рассмотреть детали не удалось, потому что корабль уже относило течением.
Солнце поднялось повыше и безболезненно для своих глаз, я вновь посмотрел на восток. Он начал наливаться светом, но не ярким, я не жмурился. На самом горизонте появился тонкий силуэт, он становился все четче, где-то посередине, у него выросло, что-то наподобие крыльев. Я понял, это был крест. Но крест не молитвенный, могильный.
Я проснулся оттого, что дедушка с небольшой лампочкой, побрел в уборную мимо моей комнаты, которая была раскрыта и свет бил мне в самые глаза. Дедушка уже и вернулся, и наверняка крепко уснул, а я все думал, о пушках, кораблях, и главное о брошенных моряках, на самом дне. «Как же? Как же они не схоронены в земле, и некоторые даже имена свои унесли с собой» - думал я. – «Логично, будучи на войне оставить свое тело в океане. И им будто бы все равно, где они, что они теперь. Но мне то, не все равно. Да и дед, я уверен не раз об этом думал». Не знаю, какая сила меня подняла с кровати, ведь я ужасно боялся темноты, и встать просто так мне казалось немыслимой затеей. Я походил по комнате, потом бесшумно вышел в прихожую и пробрался в чулан. Помнилось мне, что недавно мама красила двери, и в банке осталось немного белой краски. Немного повозившись среди скляночек и уронив одну из них, я нашел нужную. Взял кисточку. И отворив дверь, побежал стремглав, и вовсе не куда глаза глядят, а с особой целью, в особое место. Через полчаса я оказался на местном кладбище. Выглядело оно ужасно, для меня то и комната была страшна в темное время суток, а тут свой страх я и передать не мог. Но неведомая сила, пробудившаяся во мне, привела меня сюда, и заставила подойти к одной из могил. Я открыл баночку с краской и смочил ею кисть. Я мало, что видел, но интуитивно, я начертил на обратной стороне могилы крест и постарался написать слово «Морякам». Затем я совершил подобную операцию с другой могилой, с третьей, с четвертой, а погодя и вовсе сбился со счету.
Под утро, уставший, взмыленный, ужасно голодный, и кое-где грязный, вернулся я в свою комнату, пред тем убедившись, что все спят, - мой дедушка, отец и моя мать. Пустую банку и кисть я положил под кровать, надеясь завтра все прибрать, а главное незаметно подмести разбитую склянку в чулане.
Я спал крепко и ничего мне не снилось. Проснувшись, я сладко потянулся, побежал к маме, поцеловал её, и она наградила меня ароматной булкой и чаем. Я сел за стол завтракать, и совершенно забыв о ночной истории, не заметил, как мама пошла в чулан. Я встрепенулся, но было поздно, она уже что-то там искала. Я представил себе расспросы, о том, что я там делал, и укоры отца, и наставления мамы. «А вдруг они узнают, что делал я этой ночью?»
Я стоял позади мамы и смотрел ей за плечо, пока та присела.
- Мама? А тут была разбита баночка? – спросил я с удивлением.
- Что ты сынок? Вовсе нет. Почему ты так решил?
- Я будто бы слышал ночью шум. – ответил я, совершенно ничего не понимая.
- Значит, тебе показалось, иди, доешь, пожалуйста. – И она ласково подтолкнула меня рукой в сторону кухни.