Дон Кихот с важным видом сидел за столом и медленно нарезал отбивную на маленькие кубики делая вид, что полностью поглощен процессом. Дульсинея сидела рядом и рыдала навзрыд.
- Прости, милый, – причитала она.
Дон испытывал наслаждение и старался растянуть этот момент как можно дольше.
- Значит, муж у тебя плохой? Денег мало, работы стабильной нет...
- Прости!
- Родовое имение обветшало, родовое достоинство постарело...
- Я не это имела в виду, – плакала Дульсинея.
Дон Кихот наколол кусочек мяса на вилку, положил себе в рот и принялся медленно жевать.
- И захотелось тебе молодого и няшного, – триумфально заключил он.
- Но я же не знала... – рыдала Дульсинея.
- А по нему не видно было, что он дракон? – Дон Кихот потянулся за следующим кусочком отбивной.
- Он казался таким пушистым… – причитала Дульсинея сквозь слезы, – Такие большие глаза...
- Итого, – дон Кихот положил вилку и приготовился загибать пальцы, – Сервис старинный ручной работы – раз, сундук с мемуарами дедушки Хуана – два, конь боевой с небольшим пробегом и комплектом зимних и летних подков – три...
- Ох... – вздыхала Дульсинея, обхватив руками голову.
- Ишачья ферма, жалованная Санчо в пожизненную аренду за прилежную службу – четыре.
- Но ты же меня любишь, Кихи? – вкрадчиво сказала Дульсинея и потянулась к дону, – Ты же простишь дуру старую?
- А вот не знаю, – пожал плечами дон, – Вдруг снова кто-то пушистый с большими глазами появится? И останусь я бродяжничать без земель и имения.
- Никого, обещаю. Никого больше!
- Но я вот мало зарабатываю...
- Хватает, нам хватает, – быстро сказала Дульсинея.
- А с родовым достоинством как быть?
- Оно такое большое, и такое достойное, – горячо ответила Дульсинея и снова потянулась к дону.
- А с работой вот не всегда везет?
- Зато больше дома, больше с родными, – Дульсинея осторожно обняла дона и нежно поцеловала, – Какая же я дура! Не замечала, что у нас идеальная семья.
Дон положил в рот еще один кусочек отбивной.
- Ну смотри, – строго сказал он и театрально пригрозил пальцем, – прощаю последний раз.
- Милый! Любимый! – Дульсинея набросилась на него с поцелуями, но он нежно отстранил ее:
- Беги лучше в погреба и принеси оттуда хорошего вина, прильем примирение.
- Это я завсегда! – обрадовалась Дульсинея, – это я мигом!
Подобрав все складки своего платья, она устремилась вниз по лестнице.
Дон Кихот провел ее взглядом. Затем достал мобильник и набрал чей-то номер.
- Але, Ланцелот?
- На проводе, – послышалось в трубке.
- Ну что там, нашелся дедов сундук с мемуарами?
- Ищем. У этого козла столько сундуков с золотом, что найти конкретно твой – задача нелегкая. Санчо уже осла пытался к этому делу приспособить, но осел ведь не собака...
- Ладно, не беспокойтесь, – перебил его дон, – Все равно там были одни пошлости о флорентийских куртизанках. Кстати, драконье филе по твоему рецепту – просто объедение! – дон положил себе в рот еще один кусочек отбивной и зачмокал губами, пытаясь передать свой восторг изысканным вкусом. На лестнице послышались шаги.
- Все, моя идет, – быстро сказал дон в трубку, понизив голос, – Ей пока ни слова. А то она золото драконье вмиг промотает. Передай Санчо, что ферму я ему дарю. Все, до связи.
Дон нажал на кнопку и сунул мобильник обратно в карман. На лестнице показалась Дульсинея с бутылкой старого вина.
- Кстати, – произнес дон, доставая штопор, – а что ты будешь делать, если дракон решит к тебе вернуться?
- Но ведь у меня же есть ты, – искренне ответила Дульсинея, – Ты меня защитишь.
Она повисла на нем, обвив руки вокруг его шеи, и уткнулась в грудь. Дон Кихот легонько обнял ее в ответ. На его лице расплылась широкая улыбка.