19.
Никиткина радость витала в воздухе облачком, которое обволокло и Наташу. С первых минут встречи, когда теплая ладошка легла в ее руку, на сердце стало легко. Она, как воспитательница накануне продумала, чем займет ребенка. Только сам ребенок не знал об этом и ее заставил забыть. Наташа попыталась взять у него огромный пакет, который он волочил по земле, но маленький мужчина заявил, что он тяжелый для девочки, и у нее не хватит сил нести его. Она скрыла улыбку, он не помнил, как она несла его самого из детского сада. А когда девушка поскользнулась на прикрытой снегом наледи, он велел ей крепче держаться за него. Наташа не сдержалась и поцеловала Никитку в щеку.
Но в прихожей она не смогла скрыть слез: на предложение надеть понравившиеся ему в прошлый раз тапочки, мальчик сказал, чтобы она сама обула их, и достал из пакета точно такие же. А потом попросил снять с вешалки, повешенную уже куртку и долго вынимал из кармана зубную щетку, которая зацепилась за подкладку:
- Вот, новая. Теперь мне можно остаться у Вас до утра.
Наташа, понимая, что нельзя этого делать, тем не менее, стиснула ребенка в объятии и расцеловала.
Она поставила тесто на пирожки и, думая, что ему будет скучно, пока она разделывает их, приготовила для ребенка альбом и краски. Но, увидев процесс изготовления пирожков, Никита попросил кусочек теста и стал лепить тоже. Он не ушел из кухни до тех пор, пока маленькие загогулины с вытекающей из них начинкой, высохшие в духовке до хруста, не были съедены им с молоком. Мукой испачкана была не только рубашка, но и волосы мальчика, он был такой милый, что его самого хотелось съесть, как пирожок.
После обеда Наташа рисовала по Никиткиному заказу: дом, скамейку, сидящих на ней, папу, маму и ребенка, летящий самолет, который был раскритикован и исправлен им, и конечно же солнце и облака.
Только доставая из пакета игрушки, он вспомнил, что отец просил передать ей коробку конфет. Коробка не хотела выниматься и порвала полиэтилен. Никита решил, что игрушки, наверное, тоже придется оставить здесь – не в чем их нести обратно. Пришлось срочно строить гараж для машин у боковушки дивана в коробке из-под Наташиных сапог.
Играя, девушка столкнулась своей машиной с Никиткиной, изображая аварию, и тут мальчик закричал:
- Нет, нет, не надо.
- Мы же понарошку.
- Не надо и понарошку не надо.
- Хорошо, Никита, не будем, - Наташа обняла побледневшего ребенка, думая, что же с ним произошло такого, если он панически боится машин, и постаралась переключить его внимание, - ты играл когда-нибудь в дом?
- А как?
Наташа достала своих кукол, которых сентиментальная мама сложила в верхний ящик шкафа, и пластмассовую посудку. Разложила все это на полу, огородив пространство табуретом. Она ждала, что мальчик откажется от девчоночьей игры. Но он принял ее, став главой семейства, уходил на работу – он был владельцем ресторана, жаловался на нехватку поваров и на то, что ему самому пришлось готовить для тысячи клиентов, именно клиентов, а не посетителей. Наташа старалась не улыбаться, видя, за словами ребенка его отца. Никита вошел в роль и даже поругал кукол за разбросанные игрушки. Они вместе собрали их, посмотрели мультики и поужинали.
Отец Никиты не звонил. Наташа не то, что бы беспокоилась, она с удовольствием оставит ребенка ночевать, но он подтверждал ее худшее мнение о нем: бабник, угробивший свою жену. В начале восьмого девушка набрала номер его телефона, ждала ответа, слушая долгие гудки, до тех пор, пока не появилась надпись – абонент не отвечает. И, не желая расстраивать Никиту, достала свою любимую книгу Корнея Чуковского с черно-белыми иллюстрациями. Через час чтения не спавший днем мальчик начал тереть глаза. И Наташа решила уже уложить его спать, как в дверь раздался стук.