А во мне перестала биться тонкая жилка, превратившись из неугомонной нити в фиолетовую, набухшую ветку, распластала себя по моему внутреннему механизму, стала, словно прибереженная отрава, для жизни (или для неё же приправа, в невскрытой банке, настаивается, ждет сигнала).
И всё стало проще. Тут же осень себя раскатала по дорогам чуть раньше, предварительно раскидала по лицам, термометрам, алым убористым, по листьям, лисьим волосом накрапала.
И поутру поросль тонущих рук в перепаханной ветром канаве канала. Я отвернусь уверяя себя, что это тренируется золотая сборная синхронного плавания, ныряния, болтания и потянусь удавом через дорогу, в шарф выдыхая пары смолы, никотина, угарного газа, сердца, металла.