Бодрствуя, мы идем сквозь сон — сами лишь призраки ушедших времен. (Кафка Ф)
Посвящается Виктории Павловской.
Глава 1. «Разгорелся день веселый…»
Пробуждение утром. Разное каждый новый день, оно единолично решает за нас, как оправдает и удовлетворит ожидания сегодня, которое лишь только зарождается.
Порой оно приходит внезапно, лихорадочно и тревожно, задавая нам настрой на весь день своей суетой после ночного покоя и сладких объятий сна. Тогда оно похоже на состояния шока.
Испуг пробуждения. Он перекрывает все остальные эмоции и чувства, срывая с нас желанную сонную пелену вместе с одеялом. Отрывая нашу голову от подушки, он лишает надежной опоры все тело целиком, мгновенно заставляя встрепенуться все мышцы, не дав им обрести надежную связь с сознанием. Продолжая свою сладкую дремоту, сознание еще спит, не желая возвращаться в тревожную реальность. А ее, словно зевок зияющей пасти головы бегемота в тиши болотной жижи, открывает назойливый призыв будильника вставать, даже не думая спрашивать нашего желания или согласия на это.
Тело уже не спит, но еще не обрело той уверенной силы, которую могло бы дать неторопливое потягивание. В ожидании его, как ребенок обещанной конфеты, наше сонное тело, свободное от опеки спящего сознания, намеренно не спешит давать необходимую команду ногам, которые торопятся нас удалить от грез ложа.
Все вокруг словно сговорилось поступать назло нам. Видя и чувствуя неуверенность нашего тела, его еще не точные и робкие движения, все привычные и всегда дружественные нам предметы и вещи затевают злую игру, мешая сократить время для утренних процедур.
Все они, события и дела, привычные и обычные для пробуждения будничным утром, выражают свою враждебность, мешают нашему возвращению в реальность. Испуг медленно проходит лишь после уговоров себя о том, что мир не понес ущерба от твоего позднего пробуждения, и ничего катастрофического не должно далее произойти от того, что опоздание уже не минуемо.
Уговоры в сознании начинают ликвидировать последствия шока и включают механизм мышления для выбора дальнейшей стратегии: пытаться еще все успеть, останавливая бег неумолимого времени собственной суетой и спешкой, или принять случившееся как должное, и отдать себя на растерзание случайностей, совпадений и стечений обстоятельств. Нет уж, лучше совсем успокоиться и действовать по принципу: чему быть – того уж не миновать.
Стратегия выбрана и день начинается. Настроение: так себе. Шок преодолен, последствия позднего пробуждения пересмотрены и возможные возмездия оценены. Остается чувство вины и легкой неполноценности смешанное с чувством неудовлетворения собой. Начавшийся день не сулит ничего радостного и приятного. Облегчение приносят лишь мысли о том, что он только начался и еще может в течении его всякое произойти.
Так было вчера, а сегодня выходной день. Напряжение будней подарило сегодня солнечное утро. Нет ни снега, ни противного дождя, ни ветра с тем и с другим, которые могли бы помешать пробуждению пройти медленно и томно. Истома и нега таковы, что во рту даже возникает ощущение сладости, которая пришла от ничем не потревоженного сна нужной продолжительности. Ее выбирает для себя само утомленное сознание и уставшее тело. И это наполняет ликованием и то, и другое. Наконец, теперь можно себе позволить понежиться, продлив наслаждение от неторопливого пробуждения в уюте милого сердцу ложа.
Петр блаженно потянулся и зевнул. До чего сладко чувствовать вкус сна. Только недавно он вновь начал его ощущать. Вновь, как в детстве появились сны. Запомнить их он еще не мог, но проснувшись, явно помнил, что ему снилось настолько что-то важное и интересное, что не хотелось просыпаться. От этого каждый день с утра наполнялся радостным содержанием, которое не только задавало бодрое настроение на весь день, но и придавало какое-то особенное и важное содержание всем событиям дня независимо от их значения. Жизнь в целом приобрела веселое звучание и красочное наполнение.
Нет, сны снились ему и раньше. Но они не были похожи на сны из детства. Это были сновидения, а скорее - сонные наваждения. Да, наваждения! Они окутывали сознание тяжелой дремой, от которой потом на весь день голова наполнялась тяжелым туманом и лишала его сознание мыслей, несущих оптимизм и надежду. Оставалось место лишь мыслям мрачным и печальным.
Они словно листья осенью, теряли красочность, увядали и темнели, чтобы дождаться холодного злого ветра, безжалостно срывавшего их с веток и швырявшего на землю. А там, черные листья-мысли покрывали сознание Петра будто землю, чтобы закрыть его от редких лучей разума-солнца, как и землю-матушку, породившую их. Спасало от депрессии только ожидание толстого покрывала снежной зимы. Лишь надежда на мороз, способный заморозить разум и очистить его от гниющей массы мрачных мыслей, оставляло веру в приход света в серую жизнь Петра последние несколько лет.
Сны до последнего момента, были не веселыми или сказочными историями про него и про его знакомых, как в детских снах, а скорее всего, ужасные картины триллера из чуждой ему жизни. Нет, возникая в его сонном сознании, они тоже увлекали своим сюжетом и интригой, но не приносили ничего, кроме душевной тяжести и уныния.
Словно грязная вата они втягивали его всего в состояние какой-то комы, которая не была радостной, но в этом состоянии ему было комфортнее, чем в реальной жизни, в которой унылые будни своей предсказуемостью и однообразностью не могли радовать или восхищать. Они угнетали его до такой степени, что было слаще погрузиться в дремотную мрачную кому, нежели заставлять себя выходить ежедневно в реалии жизни.
Петр долго пытался сопротивляться тяжелому туману разочарования и меланхолии, наполнившему его жизнь последнее время. Он чувствовал, что утратил вкус и смысл своей жизни. Нет, ничего ужасного не произошло в его жизни, чтобы так кардинально изменить его отношение к собственной судьбе. Все проистекало как всегда.
Работа, семья, дом, досуг – все было таким же, как и прежде, до его утраты вкуса собственного бытия. Менялись друзья, коллеги, знакомые. Менялась страна и город. Подрастали дети и оклады, свои и чужие. Старели жена и одноклассники, добивались успеха и уходили из его и своей жизни сокурсники. Увядали, грозя покинуть его мир, родители и любимые артисты.
Нет, жизнь вокруг него не останавливала свой бег, чередуя поры года и власть на его земле. Осень сменяла зима, а «голубые» сменяли «померанчивых», не меняя суть его земли и образ его жизни на ней. Но, как раз это однообразие и предсказуемость и вселяла уныние и меланхолию в его сознание, заставляя по утрам прятать голову под одеяло в слабой надежде избежать хоть сегодня всей этой унылой череды событий его бытия.
Не раз он, застывая в сонной дреме, перебирал возможные пути избавления от опостылевшего уже стандарта в своей жизни. Душа рвалась к новизне, непредсказуемости. Она желала и требовала неординарного, чудесного и непредвиденного для своего оздоровления.
Как и всякий воинствующий пессимист, Петр с легкостью находил ежедневно массу причин и поводов для своей затянувшейся меланхолии. Но все они не давали ему, ни облегчения, ни перемен в его настроении. Не давали они и объяснения тому, отчего так глубоко поразили его сознание печаль и грусть.
Но вот недавно, ему пришла в голову совсем не новая, но здравая мысль. Отчего так убивать себя страданиями по своей горькой и не радостной участи, которая не настолько трагична и ужасна, во-первых, а во-вторых, вокруг продолжается сама по себе удивительная жизнь, не желая подыгрывать ему в унылой тоске по чудесам и волшебству.
А что если, все же рискнуть, и как-то утром набравшись храбрости, отбросить свой щит-одеяло и прыгнуть прямо в эту бушующую жизнь вокруг. А ведь это вовсе не сложно, напрячь свой взор, чтобы рассмотреть все удивительное в этом обычном и привычном. Нужно лишь желание для этого и немного внимания, чтобы не пропустить все эти чудеса.
Сегодня выходной день это желание ему подарил. Выбравшись из объятий нежного и томного пробуждения, Петр с традиционной чашкой свежее сваренного кофе отважился подойти к окну и с высоты своей многоэтажки взглянуть на уже давно (так рано для выходного дня?!) пробудившийся проспект спального района.
Первая мысль посетила его тут же. Она была привычной и не новой даже для субботнего дня. «Удивительно, к чему всем этим людям эта суета и переполох потревоженного муравейника. Куда можно спешить в такую рань в день, специально отведенный Творцом и повелителями для отдыха. Ну отчего ж не воспользоваться и не отдохнуть всем этим суетливым гражданам города?»
Следующей была уже не мысль, а желание. Это было желание сбежать от городской суеты как можно дальше. Желание было столь велико, что даже не допив утренний кофе, Петр уже через полчаса подъезжал к выезду на трассу к югу, успев пересечь по диагонали всю городскую суету, словно вычеркивая ее для себя длинными сквозными магистралями города, и ставя жирные кресты перекрестков на пути к возращению в родной город, вдруг опостылевший и ставший ему внезапно чужим и ненавистным.
Это было не сложно, имея свое авто под окнами и пользуясь нерасторопностью остальных владельцев транспорта в раннюю пору выходного дня. Ставшая уже непривычной, свобода улиц от потоков и пробок автомобилей, поднимала настроение и давала надежду на очень скорое общение с долгожданной природой.
Душа Петра, никак не могла определиться точно с местом своего нахождения в его теле. Она, то врывалась в грудь потоком свежего воздуха, влетавшего в широко раскрытые окна, то вырывалась обратно звуками песни, которую он мурлыкал себе под нос, пытаясь подражать певцу из радиоприемника. Потом могла неожиданно перейти вниз к ногам, давившим одновременно на педали сцепления и тормоза, чтобы угомонить разбежавшееся от нахлынувшей радости автомобиль. И одновременно, огорчить фигуры в форме возле видневшегося впереди поста стражей финансового порядка в тощем кошельке Петра.
Ни самого Петра, ни его многочисленных коллег водителей не удивляла их чрезмерная ретивость в наведения беспорядка на дорогах, то и дело приводящего к коллапсу в родном городе. Видимо злой волшебник не только поселил его с согражданами в город абсурда, но и поставил этих стражей, чтобы они следили за стабильностью этого беспорядка в стране и городе. И надо признать, что у всех этих ребят это здорово получалось.
Петру не хотелось их радовать и огорчать себя, поэтому он как все остальные его коллеги предусмотрительно сбрасывал скорость, мысленно прижимая к сердцу не очень толстый свой кошелек, и так же мысленно показывая им язык всякий раз, когда удавалось их «надуть».
Еще мгновение и автомобиль Петра вырвался на простор шоссе, оставив за багажником пробуждение сонного и уставшего города. Нога самопроизвольно ласково нажала педаль, чтобы придать ему скорость, соответствующую настроению.
Во всем была виновата песня из детства. Она выскочила из динамиков радио в авто и сразу взяла власть над автомобилем и Петром. Это ее он напевал все путешествие через город, путая и забывая слова. Это она наполнила детской радостью его душу, вернув ее на место где-то возле сердца, заставляя его ускорить свой ритм:
«Утро красит нежным светом
Стены древнего ля-ля.
Просыпается с рассветом
Вся тра-лял-ля-ля-ля.
Холодок бежит за ворот,
Шум на улицах сильней.
С добрым утром, милый город,
Сердце родины моей!»
Глава 2. «Ты самая любимая …»
«Прицепилась – так прицепилась!» - Не переставал ворчать себе под нос Петр, но песня из детства неотступно его преследовала все утро. Как не давала ему покоя рецензия на один из его рассказов. И песня и отзыв не оставляли его в покое целый день.
Вернувшаяся внезапно песня, которую часто и хрипло вкладывали в его память динамики радиоточек вместе с отцом, любившим ее напевать по утрам, демонстрируя свое бодрое и веселое настроение в те моменты, когда ему удавалось справиться с меланхолией.
Рассказы свои Петр писал ради удовольствия, чтобы доверить бумаге накопившееся мысли, чтобы те созрев и обретя законченную форму, не обременяли его сознание бесконечными повторами, мешая рождению новых. Так было и с тем рассказом, о котором шла речь.
«Вы знаете, чего хотите от партнера? Если Вы не можете ответить точно, то изложите на бумаге все свои мысли по этому поводу». Тогда, удивившись прозорливости и мудрости ежедневного гороскопа, он тогда так и поступил – изложил все на бумаге и доверил интересу своих немногочисленных читателей на сайте, дивясь своевременности и актуальности совета об организации родившегося сегодня для Петра в тот день.
Написал давно и забыл. Напомнила о рассказе внимательная читательница, которая скрупулезно перечитывала его творения одно за одним, не забывая дать отзыв на каждый ею уже прочитанный рассказ. Это было приятно и неожиданно. Это был первым отзыв, в котором звучало между строк несогласие с позицией автора.
Последнее радовало и огорчало. Радовало, что рассказ не остался незамеченным и вызвал реакцию и даже желание написать отзыв. Огорчало то, что суть рассказа не дошла до читателя. Ведь он хотел в нем лишь сказать то, что для того чтобы что-то найти, нужно знать наверняка зачем тебе это нужно. И нужно ли вообще. А если нужно, то выяснить точно, а что собственно нужно. И лишь затем начинать поиск, если в самом деле хочешь найти.
Все вроде бы очевидно и понятно, когда, скажем, ищешь какую либо вещь. Многие так и поступают, даже не задумавшись о том, почему они так поступаю. Очевидное не требует доказательств своей правоты.
Но когда мы переходим к поиску тех, кто призван наполнить содержанием наш духовный мир, как сразу очевидное становится непостижимым. Мы начинаем искать романтику там, где мечтаем о более приземленных явлениях. А не найдя, находим достаточно разочарования, чтобы прекратить поиск вовсе, так и не разобравшись почему: толи искали не то, толи и не собирались ничего находить.
Но уважаемая читательница, нашла в его очевидных истинах вовсе иное. Она увидела лишь то, что хотела увидеть: «плотские махинации без души» где по определению должна отсутствовать «романтика самого высокого (возвышенного) качества»! А ведь все мы, если не убеждены в этом, то обучены и воспитаны считать, что только она и «должна быть началом» любых отношений мужчины и женщины.
Петр не противился такому постулату привитой ему, как и многим до него, морали. Беда лишь в том, что порой с нее, с романтики все начинается, и на ней же все и заканчивается. Ведь если одна романтика движет к рождению отношений, то как только в ней появляется страсть и желания, то на этом все может и закончиться.
Но ведь, если быть честным и правдивым с собой, то кроме романтики очень нужны и страсть, и желание и еще многое для того, чтобы отношения родившись, окрепли и выросли для своей большой жизни.
Но многие, знакомые Петру женщины, старались в своих отношениях все ограничить романтикой, совершенно забывая о том, что романтика всем нам нужна лишь для того, чтобы свои желания облечь в ослепительно прекрасную, всеми желанную и всеми приемлемую форму. А вовсе не затем, чтобы вычленить всякое желание из отношений вовсе?!
Потому Петра всегда удивляло и обижало то, что всякие отношения нужны для реализации желаний, о которых все стыдливо предпочитают не говорить и осуждать всякого, кто смеет это делать без стеснения. Это очень похоже на стыдливого воришку из романа «12 стульев», который по воле Ильфа и Петрова, воровал и стеснялся одновременно.
Мы тоже порой производим на свет новую жизнь и стыдимся того, от чего это могло произойти, пытаясь все закрыть пеленой романтики, которая уж точно не способна ничего на свет произвести, кроме грез и мечтаний.
Нет уж лучше предаться пению бодрящей песенки из детства, которая несет радость и уверенность в прекрасном наяву, нежели смаковать грезы без плоти совершая махинации с собственной душой:
Кипучая,
Могучая,
Никем не победимая,
Страна моя,
Земля моя,
Ты самая любимая!
И пусть простит его, уважаемый поет, ведь не Лебедь-Кумача и не Петра вина в том, что Москва перестала многим быть родной, и что это не мешает Петру, как и многим его согражданам, теперь любить свою Землю, с которой они все готовы делить свой и хлеб и кров.
«Будь наш — привыкни к нашей доле», - призывал их всех, великий поет России. Петр уже давно последовал его совету, как и редкому по своей мудрости совету из глупого любовного гороскопа.
Вот и сейчас шагая по траве, еще серебристой от утреннего тумана близкой осени, Петр дивился той целебной силе, которая поднималась к его души сквозь босые ступни. Не успел он преступить порог авто и ступить на эту землю, как она начала струить к его душе свою живительную энергию, без труда находя свою мечущуюся цель в лабиринтах его тела и сознания.
Не стесняясь, Петр предался наслаждению испытывать свежий холод утренней росы на шелку молодой травы. Он неторопливо ходил взад и вперед не останавливаясь, пока не почувствовал эту же свежесть в подошвах ног, зудевших от утеснений обуви и твердости педалей.
Только приняв телом свежесть росы и душой тишину и покой вокруг, он устало присел на крыльцо, не испытывая малейших опасений испачкать джинсы. Волшебство, которое дарила ему земля не могло испачкать, как пачкала подошвы его туфель резиновая пыль от тысяч авто на асфальте возле дома, въедавшаяся вместе со свинцом в его тело так же злобно и настойчиво, как покрывала все в его доме.
Это же была другая пыль и другая грязь. На удивление они легко отряхивались, как только высыхали, не оставляя после себя никаких пятен или ореолов.
Может виной тому чистые помыслы природы, не познавшей разврата людских мыслей о власти и роскоши? Ведь природе не зачем нам угождать, желая у нас больше забрать. Ей, природе безразлично, сколько мы сможем забрать у нее и в обмен на посулы каких то кредитов или векселей.
И пачкать нам одежду ей не зачем, доказывая ее качество и дороговизну, или чистящего ее средства.
Забавно. Петр замер, разглядывая маленькую сценку пародии ветке вишни напротив него. На ней уселась синица, и, жеманясь, стала Петру изображать канарейку соседа по городской квартире. Пародия ее выглядела великолепно. Чуть сощурив глаза, было тяжело не ошибиться. Вот только петь ей не следовало. Иллюзия была развенчана с первыми попытками спеть. И все же она была так хороша в своем артистическом таланте, что ей удалось затмить даже горлицу, которая даже упавшее яблоко клевала величаво и гордо.
"День уходит и прохлада
Освежает и бодрит..."
Это ж надо, опять эта песня. До чего ж навязчиво. Не мил Петру давно уж город и парады. Но песня въелась глубоко, не желая покидать сознание и расставаться со своими словами. И ничего не осталось, как мурлыкать песню дальше, разглядывая чудо за чудом в пейзаже вокруг, как тогда, ранним весенним утром, когда ему внезапно захотелось после бессонной ночи встретить рассвет.
Тогда пробуждение бушующей жизни нового дня его поразило. В предрассветной мгле он стремительно преодолел расстояние в несколько десятков километров, спеша чтобы не упустить шанс реализовать свою странную прихоть.
И он успел. Была весна. Новая жизнь вокруг пробуждалась после зимней спячке вместе с пробуждением нового дня после безлунной темной ночи. А он стоял на самой вершине холма над могучей рекой и вглядывался в менявшиеся оттенки далекого горизонта, где как на холсте, восходящее солнце рисовало новую картину следующего дня.
Взошло солнце, едва оттолкнувшись от линии горизонта, а он все стоял недвижимо, не в силах шевельнуться в восхищении от увиденного чуда. А потом ему внезапно захотелось мороженого и свежего кофе. И он нашел его на городском вокзале, который единственный в городе не ложился ночью спать, как и он в ту ночь.
Тогда ему показалось, что это был волшебный вкус не кофе и мороженного, а того рассвета, который он увидел в субботний день как-то весной.
То утро стало переломным для него. Он внезапно осознал, как много вокруг чудес и волшебства в обычных и доступных ежедневных деяниях природы и человека. С того времени, он стал постоянно замечать вокруг себя чудеса, которые его окружали. Они хоть и не были великими и значимы, но именно они дали ему вновь вкус тому, что происходило вокруг.
Вот и сейчас, свершив свое свидание выходным утром с природой, он вновь дивился волшебству и силе ее. И вновь испытал восхищение и желание жить дальше, чтобы вновь и вновь испытывать потрясение от увиденного и пережитого, как в тот весенний рассвет.
Его уединение прервали капли дождя полетевшие с солнечного неба, где маленькая черная тучка изо всех сил пыталась испортить настроение светилу, начинавшему обход своих владений. Петр подивился самоуверенности и наглости этой малышки и поспешил нырнуть в авто, чтобы не доставить ей радость своим мокрым видом.
Еще минут десять тучка в небе смешно пыжилась в своей темной злобе, пытаясь добраться до Петра в салоне авто, а потом, поняв всю бесплодность попыток, смущенно спряталась за горизонт, прекратив поливать все вокруг звенящими струями серебра с небес.
Сбросив груз гудящего парада города, празднующего свой новый шумный день, Петр чувствовал наслаждение от впечатлений, полученных от любимой земли, его родившей. Настало время возвращаться в город.
« Отдохнувши от парада,
Город праздником гудит.
Вот когда встречаться парам!
Говорлива и жива,
По садам и по бульварам
Растекается толпа».
Напевая песню, засевшую в сознание с утра, Петр возвращался к гулу отдыхающего от будней города, к его садам и бульварам, наполненными толпами сограждан. Но его это уже не тяготило, как ранним утром. Он был полон впечатлениями дня и новыми мыслями, которые требовали для себя места, выталкивая прежних своих соперниц на бумагу.
В дороге ему было даже приятно мечтать о том, как он, вернувшись в шумный город, сядет за столик в летнем кафе на бульваре и будет наблюдать за идущими мимо людьми, потягивая кофе и закусывая мороженным. Это была его старая игра. Он любил наблюдать за людьми вокруг, отыскивая в толпе людей, наиболее интересных для себя. А затем, выбрав, пытаться угадать, кто они. Ему не терпелось скорее начать свою игру в угадывание. Вечер обещал быть интересным.
Глава 3. "Стала ночь на день похожей..."
Устроившись за столиком, Петр развлекался, разглядывая соседей вокруг и людей, прогуливающихся мимо летнего кафе. Поборов сумерки светом уличных фонарей и рекламы, вечер предоставил ему целую вереницу персонажей для тайного расследования. И он начал свою игру воображения.
Это было его любимое увлечение. Он был увлечен им с юности, когда начитавшись и насмотревшись детективов, он однажды решил попробовать провести свое собственное расследование. Ему любопытно было испытать свой собственный метод, где он решил отталкиваться не от образа, сложенного по пазлам информации с тем, чтобы воссоздать чей либо портрет, а наоборот, видя человека, своим воображением нарисовать его образ, домысливая ему жизнь, окружение соответствующих его внешности, а затем и представить себе его пристрастия и интересы.
Нет, это не было его профессиональное занятие. Это было его развлечение, занятием скорее от скуки, нежели способ достичь какой-либо определенной цели. Позже, он усложнил свою игру в отгадывание. Работа и редкие часы досуга не позволяли ему праздно наблюдать за движением толпы.
То было время, когда он в одиночестве испытывая потребность в общении и не имея времени для знакомства с новыми людьми в непринужденной обстановке, стал использовать новую возможность, которую предоставляли новинки в мире информационных технологий. Как только Интернет стал многим доступен, Петр стал использовать виртуальное общение для своих развлечений. Не доверяя тем образам, которые ему предлагали собеседники на своих страничках, он пытался сам сложить их образ по косвенным признакам, используя интуицию и опыт живого общения с людьми до появления виртуальных миров.
Ему было не столь важно, насколько верно и точно у него складывались образы его собеседников. Правда, иногда он просил их прислать реальные и свежие фото, но чаще это было ему не зачем. Он не пытался найти себе новых знакомых для реального общения в жизни, для которых у него не было свободного времени и желания в достаточной степени.
Общение в рамках подобных ограничений его удовлетворяло и дарило ему необходимое разнообразие в жизни. Но все же, хоть и редко, но он возвращался к своей старой игре в угадывание без современных технологий.
Сегодня ему хотелось не просто угадать чей-то образ по внешности. Сегодня ему нужно было интригой, рожденной угадыванием, возродить свой интерес к людям, к живому общению с ними, чтобы вернуть некогда утраченный вкус к живому общению и желание познавать людей и их судьбы. Петру казалось, что так он найдет себе спасение и сможет наполнить свою жизнь новым смыслом.
По опыту зная, что мужчины редко имеют желание общаться друг с другом за исключением деловых отношений и других, которые не отвечали наклонностям Петра, для игры он выбрал ту женщину своего возраста за соседним столиком, что отдыхала с подругой, непринужденно беседуя и дегустируя немногочисленные блюда летнего заведения.
Изображая полное безразличие к женщине, выбранной им для расследования, он тайком и ненавязчиво рассматривал ее и подругу. Картина перед его глазами напомнила ему ту другую, что была нарисована художником и висела в приемной у шефа.
Петру, как топ менеджеру одной из фирм большой компании шефа, приходилось не раз часами ждать аудиенции. От вынужденного и томительного безделья, этими часами он рассматривал картину на противоположной стене.
Не причисляя себя к знатоку искусства, Петр любил рассматривать предметы живописи и скульптуры, особенно старой классической школы. Чем дольше он рассматривал он картину в приемной, тем больше она ему нравилась.
На полотне художник крупными мазками изобразил вечерние сумерки на узкой улочке европейского города. На переднем плане столики летнего кафе были наполовину заполнены офицерами и дамами. Перспектива узкой улочки скрывалась в дымке сумерек, из которых выглядывали шпили костела или мечети. Каждый новый свой визит к шефу, он принимал их за новые очертания. Однажды, он даже решил, что это минарет.
Мундиры офицеров, лишь добавляли тайны в определение того места, где находилась улочка и летнее кафе. Порой Петру виделось, что это офицеры турецкой армии начала двадцатого века, а иногда, он даже видел в них гусаров Российской империи времен войны с Наполеоном.
Со временем Петр решил для себя, что задумка художника в том и состояла, чтобы дать лишь контуры и настроение уличного пейзажа, не открывая зрителю тех подробностей, которые смогли бы дать точное указание на время и место действия.
Расчет неведомого автора картины был верен, и Петр не стеснялся давать волю своему воображению, каждый раз домысливая изображенный сюжет новыми подробностями. Вот и сейчас, глядя со стороны на оживленную беседу соседок, он развлекался, пытаясь угадать: кто они и о чем говорят.
Петр сразу причислил незнакомку к семье офисных менеджеров средних фирм. Услышанное несколько раз слова «отгрузка» дало ему повод решить, что это транспортная или коммерческая компания с большим объемом поставок по стране и с офисом в столице где-то неподалеку от кафе.
Видимо, незнакомка пригласила вечером на встречу подругу, чтобы обменяться последними новостями в жизни обоих. На вид незнакомке было лет тридцать пять. Судя по фигуре и манере одеваться, она была одинока и имела взрослого ребенка, которому могло быть лет пятнадцать шестнадцать.
Наличие взрослого ребенка не позволяло ей одеваться с желанным шиком, но воспитание и интеллект не позволяли забывать о шарме, которым должна обладать одинокая женщина ее лет.
То, что она одинока, Петр решил по тому, как женщина изо всех сил пыталась при скромном бюджете выглядеть привлекательно и находить для себя возможность интересно проводить свободное время. Скромный заказ из обширного меню кафе, вовсе не мешал женщине чувствовать себя непринужденно и наслаждаться вечером от всей души.
Петру были по душе люди, которые при любых обстоятельствах находили для себя возможность не изменять собственным желаниям, и наслаждаться мелочами так радостно, что их жизнь для посторонних казалась легкой и беззаботной. Женщина, привлекшая его внимание, явно относилась к их числу.
Ему она чем-то напомнила ту женщину, которую художник на своем полотне в офисе, изобразил на переднем плане и прорисовал ее образ тщательнее и подробнее остальных, которые виделись лишь силуэтами в вечерних сумерках плохо освещенной улицы. Да и само уличное кафе со столиками на тротуаре были похожи на те, за которыми отдыхал Петр и пара подруг.
Голоса женщин были едва слышны в шуме уличной суеты, поэтому содержание разговора было Петру недоступно. Но он мог слышать ее голос, который его удивил больше всего в этой женщине. Дело в том, что он совсем не вязался с ее внешностью. Это было удивительно и необычно.
Внешность женщины заставила Петра задуматься. Сам не понимая почему, он вспомнил архитектора, который продал ему свою квартиру. Тогда архитектор ему пытался объяснить, почему его не устроила квартира, и он решился продать абсолютно новую квартиру, так и не начав в ней жить.
Молодой мужчина никак не мог найти слова, чтобы описать причину, и привел чужие слова: «облик здания, который вызывает у нас чувство, соответствующее его назначению, это и есть стиль». Тогда это помогло, и Петр понял его, и ту причину, которая не позволила художественному вкусу архитектора смириться с обликом рядового здания в спальном квартале города.
Глядя на незнакомку и пытаясь понять, что могло привлечь его в облике обычной и в меру симпатичной женщины, он вспомнил те слова Сократа, которые сейчас могли ему помочь это объяснить для себя. Ее облик точно соответствовал ее миссии в жизни и ее сути. В ней все было настолько гармонично, что, безусловно, в ней был виден стиль, который виден во всем, что достойно нашего внимания.
Стиль – вот что привлекло внимание Петра. И он с удовольствием наслаждался тем, что наблюдал за женщиной. В ней сквозь заурядное поведение молодой горожанки проступал вкус к жизни, который внешне выражался ее стилем. Это так увлекло мужчину, что он уже несколько часов восторженно наблюдал за ней, дивясь тому, что так привлекло его внимание.
Это было похоже на какое-то наваждение, как тогда, в Эрмитаже, в зале Родена.
В те каникулы зимой, он уже шел в храм искусства подготовленным. Потому и зал Огюста Родена был выбран не случайно. Прочитав все доступное об импрессионизме в скульптуре, он вошел в зал с уверенностью, что ему как обычно хватит получаса, чтобы познакомиться со всеми шедеврами мастера.
Тогда он ошибся. Только возле «Вечной весны» скульптора он провел девяносто минут. Позднее, он не переставал себе удивляться, сравнивая то свое состояние с романтической эйфорией Алексея Федяшева. Он и сейчас вспомнил юного графа в фильме «Формула любви» и его «любовную» кому к статуе в парке.
Петр был не старше героя фильма, когда, как и он, часами не мог оторвать взор от ожившего мрамора статуи. Ему даже стало казаться, что в белом мраморе бедра женщины он видит пульсирующую синюю жилку. Вот и сейчас, он видел женщину, которую как статую Родена, нельзя было вписать в стандарт, выдуманный кутюрье и их моделями, чтобы упростить себе задачу, навязав мужчинам всего мира без вкуса и чувства дикий формат женского совершенства.
Незнакомка не была совершенством ни с позиций кутюрье, ни в глазах великого мастера женской красоты из Парижа прошлого века. Это была обычная молодая женщина, обладавшая собственным стилем и шармом, который мог творить чудеса с мужчиной, способным ее понять и оценить по достоинству.
Петр начал подбирать женщине подходящее имя, пытаясь ее разглядеть ее фигуру. Обе задачи были сложными и требовали от него напряжение воображения и внимания одновременно. Внезапно наклонилась над столом и что-то тихо сказала подпруге. Та кивнула в ответ, после чего незнакомка поднялась, быстрым привычным движением оправила юбку и устремилась к входу внутрь здания, придерживая на плече сумочку.
Поблагодарив провидение за помощь, Петр пытливо проводил ее фигуру до самого входа в залы кафе, от которого были выставлены столики на веранде. В ее походке и горделивой стройной осанке фигуры было что-то очень знакомое.
Лишь только, когда женщина через несколько минут неторопливо вернулась обратно за столик, мужчина понял, в чем причина ощущения дежавю при виде ее. Фигура женщины была божественна не в переносном смысле, а именно в прямом. Она точь в точь повторяла бронзовую фигурку на комоде у него дома - сувенир в подарок, привезенный дочерью из Лувра.
Великолепная Ника Самофракийская, древнегреческая мраморная скульптура богини Победы – один из ценнейших экспонатов Лувра. Даже в маленькой копии сразу было видно величавость Ника, которая представала зрителю в развевающейся от ветра одежде, демонстрируя свой неудержимый порыв и желание движения вперед. Уверенный шаг богини и гордый взмах крыльев рождали постоянно у Петра чувство торжествующей победы.
Та же крепкая и ладная фигура, невысокая, женственная, и тот же стремительный уверенный шаг, запечатленный скульптором в древнем мраморе. Гордый взмах отсутствующих у женщины крыльев, вполне заменял взмах головы, отбрасывающий на ходу длинные темные волосы, придавая дополнительное сходство двум женщинам, стирая тысячелетия между ними.
Ника – Вика – Виктория. Конечно же, Виктория! Вот то имя, которое только и сможет подойти этой женщине. Петр не выдержал и усмехнулся своей догадке. И внешность древней греческой богини явно имела неоспоримое сходство красоты классической скульптуры и реальной и живой, ему совсем незнакомой женщины за столиком напротив. Вот что увлекло его в первые мгновения, и неотступно держало его внимание возле нее весь вечер.
- Викуля, ну где ты так долго, мне уже пора! Завтра, как всегда в офисе? – громче обычного от раздражения голос подруги в обращении к незнакомке, заставил ликовать Петра, и он уже не пытался сдержать своей радости от собственной проницательности и смекалки. Игра удалась на славу. Даже название известной в городе транспортно-экспедиторской кампании подтверждало предположение о расположении офиса и направлении деятельности фирмы, предположительно указанной им в начале игры в расследование.
Это было настолько неожиданно и волшебно для Петра, что даже низкий голос с хрипотцой, соответствовавший более мужественности, нежели столь неоспоримой женственности, не мог унять его радость от очарования, которые ему подарила в этот вечер женщина напротив и уходящее лето вокруг. Ему вдруг померещилось, что на улице, где располагались столики кафе тем вечером, царит вовсе не ночь, а ясный день, как в той бравурной песенке, которая недавно выплыла из детства и поселилась в его душе:
Стала ночь на день похожей, -
Море света над толпой.
Эй, товарищ! Эй, прохожий!
С нами вместе песню пой!
Погляди, поет и пляшет
Вся огромная страна.
Нет тебя милей и краше,
Наша милая весна!
Так, или почти так, всплыла новым куплетом, назойливая песенка вновь в сознании, подыгрывая мужчине в его приподнятом настроении в тот вечер уходящего лета, сменив для него ночь на день. Все происходящее запутало его окончательно, но одно он отныне знал твердо: жизнь прекрасна уже лишь тем, что даже мимолетная встреча с незнакомкой может внезапно подарить ощущение вкуса во всем, что тебя окружает.
Глава 4. "До свидания, день вчерашний..."
После того, как Петр принял решение покончить раз и навсегда с шоковым пробуждением по будильнику после бессонных ночей, утро стало для него радостным и желанным. Все случилось в тот прекрасный день, когда он разругался с представителем компании кабельного телевидения в его спальном районе.
Голубой рассвет глядится
В тишину большой реки,
И поют ночные птицы -
Тепловозные гудки.
Разбудил его в тот поздний вечер буднего дня не тепловоз своим гудком , а непрошенный гость его же звонком в его же дверь. Звонивший в дверь, представился сотрудником кабельной кампании, которая собиралась заключить с Петром лично договор о предоставлении полутора десятка каналов отечественного телевидения за очень умеренную плату.
Не приняв условия, Петр отказался от телевидения совсем, возмутившись строкой договора с ним, которая предлагала ему смириться с любым качеством трансляции, ответственность за которое кампания брать не хотела. Зато желала от Петра строго выполнения еще трех десятков пунктов договора.
Возмущение Петра завершило эру телевидения в его доме, и открыла для него новую эру искусства, которое оказалось на удивление весьма многогранным и прекрасным. Первым его порадовало свободное время, которое внезапно появилось в избытке. Второй радостью стало настроение, которое перестали портить по вечерам бестолковые шоу и телесериалы, глупые фильмы и бесконечная, назойливая реклама всякой ерунды. Третьей радостной неожиданностью стало то, что отныне Петр приобрел возможность наслаждаться желанными, но давно забытыми занятиями.
Отныне для него привычным стало укладываться в любимое ложе и неторопливо уходить в сон под звуки любимой музыки. Она была самой различной. Его внезапно стало радовать многое в том, что раньше его не интересовало в мире музыки. Наконец, Петр стал слушать не безвкусные и непрофессиональные поделки современных звезд и их авторов и продюсеров, а неторопливо и внимательно изучить творчество любимых исполнителей и композиторов от Баха до Рика Вейкмана, слушая и чередуя Хор Пятницкого и голосистый Квин с Меркури во главе.
Новый прием приятного погружения в сон вскоре дал свои результаты. Вместе с хорошим настроением утром, вернулись разнообразные цветные сны в жизнь еще молодого мужчины. Теперь его не устраивало лишь прослушивание любимых песен и концертов.
Ему вдруг захотелось проследить и оценить для себя все творчество любимых музыкантов и певцов. И он стал читать про них и слушать все их произведения, начиная ранними и заканчивая самыми свежими новинками. Это порой меняло его пристрастия, но одновременно делало его музыкальный вкус более изысканным и тонким.
Петр не заметил, как произошло то, что ему страстно захотелось вновь услышать живой звук органа, который он боготворил в своей юности. Хотя коллекция виниловых пластинок с лучшими классическими произведениями давно украшала в виде ограды клумбы его садового участка в пригороде, но интерес к божественным и величавым трубным звукам, некогда услышанным в прекрасном зале Домского собора в Риге, не угас до такой степени, чтобы он не возжелал ими насладиться вновь.
И он в один прекрасный тихий весенний вечер сделал это, получив желаемое наслаждение и поток эмоций, которые ему дали сил продолжить свое возрождение вкуса к своей жизни. И он продолжил начатый путь, обращаясь теперь уже к литературе и театру. Оказалось, что его возвращение к увлечению литературой принесло новые желания и новую возможность реализовать себя. Перечитывая любимые книги, Петру как-то захотелось испытать себя в новом качестве. Он решил попробовать записать часть своих бесконечных мыслей и фантазий.
К своему удивлению, он обнаружил, что излагать вслух свои рассуждения по разным поводам было не намного сложнее, но куда менее интересным занятием, чем пытаться все запечатлеть на бумаге.
Первыми критиками его усилий и проб стали многочисленные знакомые на различных сайтах, где он уже несколько лет находил людей, близких ему по взглядам на жизнь и имеющих интересы родственные его увлечениям и пристрастиям. А получив несколько положительных оценок от них, он решился написать что-то более серьезное, имеющее мало-мальски законченный вид.
Это было не простой задачей, так как нужно было определить спрос читателей и попытаться создать что-то такое, что могло бы их увлечь и заинтересовать. В процессе ответа на этот возникший перед ним вопрос, Петру пришлось много чего узнать и постичь для себя самого, что тоже его радовало тем, что это приносило ему несказанное наслаждение уже тем, что было новым в его скучной до того и однообразной жизни.
Но самое удивительное открытие было для него в том, что ему не потребовалось для своего пробуждения вкуса к жизни никаких особых и неприятных усилий и действий. Все, чему он начал посвящать свое свободное время, имело особый смысл и было приятным и радостным по сути своей. Именно по этой причине, все его новые занятия или увлечения были для него не обременительными или не скучными, как например до того, телевизионные вечера наполненные ужасами и кошмарами ежедневных событий в новостях или глупыми, пошлыми, безвкусными попытками его развлечь и развеселить.
Удивительно, но для Петра все происходящее теперь стало ежедневным открытием чего-то нового и интересного для себя. Теперь, некогда тягостное пробуждение утром и мучительное возвращение в реальность, стало нетерпеливо ожидаемым праздником, которое дарило ему бодрость и волшебство новой радости в зарождающийся день.
В один из таких дней, Петр понял для себя, что ему ужасно хочется продлить свою жизнь бесконечно долго, чтобы успеть насладиться вкусом своей жизни, которая обрела смысл и перекрасила серые будни в праздничные цвета удивительных событий каждый новый для него день.
«Бьют часы на старой башне,
Гаснут звезды, тает тень...
До свидания, день вчерашний,
Здравствуй, новый, светлый день!»
Простые незатейливые слова гимна, некогда прославляющего достижения в жизни строителя коммунизма, внезапно обрели для него новый смысл и значение. Эта бодрая песня удивительным образом стала Петру гимном его жизни, теперь уже новой по смыслу и содержанию, в которой каждое явление приобрело свой вкус, пробуждающее желание жить.
Глава 5. «Здравствуй, новый, светлый день!»
Пробуждение утром. Разное каждый новый день, оно единолично решает за нас, как оправдает и удовлетворит ожидания сегодня, которое лишь только зарождается.
- Как прекрасно, что так оно есть, когда пробуждение решает за меня, еще спящего, что новый день будет светлым, а значит радостным и удивительным, - Петр еще не открыл глаза в ответ на призыв это сделать немедленно. Призыв шел из будильника в новом мобильном телефоне, где он намеренно поставил вместо прежнего колокольного звона, теперь любимую им старую песню-марш из детства. – Здравствуй, новый, светлый день! Удивительные по смыслу слова. И я, не успев еще стряхнуть свое сознание от остатков сладкого и радостного сновидения, медленно перехожу в этот новый и уже светлый день, еще продолжая испытывать сладость от вкуса, который мне постоянно дарит сон. Это удивительный, ни с чем несравнимый вкус, который не стоит даже пытаться описать словами.
Мысли медленно наполняли сознание, вытесняя сон. Осталось лишь его послевкусие. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, что все явления и действия приобрели для него вкус. Разнообразие этого вкуса позволяло ему теперь их ощущать осязанием и предвидеть. Предчувствие нового события в его жизни приносило предвкушение, которое могло быть приятным и нет, в зависимости смысла и значения самого события для Петра.
Новая «вкусная» жизнь Петра не переставала его удивлять. Многовкусие было таким же волшебным и удивительным для него ощущением, как многоцветие бесконечных долин в Карпатах, как разнотравье бескрайних лугов Днепра и Дона, как многоголосье певческого хора в соборе во время праздника. Как все то, что он испытывал еще до того, как утратил вкус жизни в погоне за насильно навязанной ему чужой мечтой о лучшей якобы для него жизни.
Петр, так и не обрел роскошной жизни в избыточном достатке, о которой начал мечтать с детства, глядя на жизнь своих родителей, так и не освободившихся от пут и тумана социализма-коммунизма своего советского воспитания. Взамен он утратил вкус ко всему, что происходило в его жизни. Его перестали радовать даже успехи и свершения в его судьбе. Перестали радовать дети, любимая и любящая женщина, коллеги и люди вокруг.
Происходящее с ним, напоминало Петру какую-то сказку. «Снежная королева» или «Спящая красавица»? Да и не важно, какую, но, даже сравнивая свою жизнь со злой сказкой, он уже не ждал добро даже от феи, которая обязательно приходила под конец истории для создания счастливого ее конца. Он уже перестал верить в счастливые окончания любых историй, как и в плохие окончания, впрочем, тоже!
Осознал Петр, что утратил вкус и интерес к событиям своей жизни после того, как приобрел свой последний автомобиль. Впервые в его жизни желанное приобретение дорогой сердцу вещи не принесло ни радости ни удовлетворения, как может принести механически выполненное дело, к которому не «лежит душа» - сделав его, ты лишь выполняешь чье-то требование, но при этом теряешь частичку своего «Я», которое вынужден переиначить в угоду чужому желанию.
И Петр в тот момент понял, что он постепенно, живя ради кого-то и делая многое в угоду и на пользу чужим желаниям, а не своим, потерял всего себя, убив свое «Я». Вот потому и пропали его желания, потерялся вкус к жизни, к ее удачам и промахам, ко всему, из чего она состоит.
Понял он и то, что если хочет проснуться и начать жить своей настоящей жизнью, ему необходимо, как в сказках, проснуться, сбросив туман сна, наколдованного злой волшебницей. Но только, не стоит надеяться на милого принца или на бескорыстность и преданность девушки по соседству. Нужно самому вернуть себе вкус к своей жизни.
И вот только теперь и сейчас, он готов признать, что ему, наконец, удалось его вернуть, свой смыл жизни, свой вкус и интерес к событиям в ней. Вкус ко всему и интерес ко всем, кто его в ней окружает и сопровождает той дорогой, какой ему суждено пройти.
Вот почему, сегодня для него будничный день начался так привычно и традиционно. Расставшись со сладкими объятиями ложа, мягко отстранив объятия нежного и томного пробуждения, Петр с традиционной чашкой свежее сваренного кофе замер у окна, чтобы полюбоваться с высоты своей многоэтажки веселой суетой пробудившегося проспекта в окружении спального района.
- До чего все же здорово, просыпаться рано утром, свежим и бодрым, чтобы не торопясь собраться с мыслями, размерено выполняя необходимые для начала дня процедуры. Каждое движение и дело знакомое уже до автоматизма исполнение, все равно имеет не только смысл, но самое главное свой вкус. И это удивительно и прекрасно. Прекрасно, что я могу вновь насладиться вкусом всего того, что и составляет мою жизнь. Это радует и вдохновляет! Так скорее же за все те дела, которые задуманы ранее. Сегодня многое еще нужно успеть сделать с тем, чтобы вкус всех намеченных дел вновь родил вечером чувство удовлетворенности. И тогда она ему принесет желанную усталость для сна, который вновь подарит утром радость тем.
Петр с блаженством потянулся и начал энергично свои обычные утренние процедуры. Недавно он стал замечать за собой, что способен каким-то образом влиять на грядущие события, не только предугадывая, но и меняя их ход.
Вначале, он решил, что ему это показалось. Затем все отнес на счет развитой интуиции, которую сформировал опыт. Несколько раз он проверял свои догадки, сам задумывая за свою судьбу ход грядущих событий. И лишь после нескольких успешных попыток повлиять на нужное для него разрешение возникающих проблем, поверил в свое новое качество.
Это новую в нем способность влиять на события в своей жизни, он заметил, когда в мыслях пожелал для себя небольшой нежданной финансовой помощи, которая бы развязала ему руки и позволила бы без усилий выполнить желания, которые требовали небольших дополнительных денежных поступлений.
Нет, он не просил об этом Творца и не задумывался об этом при виде падающей в ночном небе звезды. Петр просто мысленно очень захотел того, чтобы его желание реализовалось и принесло ему, то наслаждение, о котором он мечтал последнее время.
Утром его срочно вызвал заместитель шефа и передал ему неожиданную премию за задание, качественно и с опережением выполненное накануне. Петр ее не ожидал.
Но еще неожиданней и удивительнее для него был размер этой премии. Она была точь в точь та же, какую он, мысленно желал для реализации своего желания. Вот тогда, он и поверил в свои новые способности.
С той поры, он загадывает и управляет событиями в своей жизни. И они происходят так, как он того хотел. А если нет – то он ловит себя на мысли, что его желание было не столь сильно для того, чтобы событие развивалось по его, Петра, сценарию.
Именно тогда пришел смысл в его бытие, который он сумел пробудить в себе, чтобы вернуть утраченное чувство вкуса. Можно было бы сказать и так: ПРОБУЖДЕНИЕ ВКУСА свершилось! Но это было бы не справедливо по отношению к Петру, без которого ничего бы в этой истории само по себе не свершилось и не произошло, потому что: "Люди — хозяева своей судьбы". В этом имеет смысл нам всем без сомнения всецело довериться проницательному Шекспиру.