(По мотивам арабской сказки "Волшебная лампа Аладдина")
Пусть эти строки оживают,
И мой напевный баритон
Волшебной лютней навевает
Моей любимой тихий сон.
Пусть пальма ей навесом будет,
А опахалом - кипарис.
И шелест листьев пусть не будит
Её до утренней зари...
...В персидском городе старинном,
Коль старец не наврал один,
Жил-был портной с женой и сыном.
И звали сына Аладдин.
Тот Аладдин ни в коем разе
Учиться ремеслу не стал,
Лишь по садам соседским лазил
Да камни в воробьёв метал.
И как родитель с ним не бился,
Всё сыну было недосуг.
Отец настолько оскорбился,
Что испустил от горя дух.
А мать, и не пыталась даже
Призвать к порядку байстрюка,
Пряла и продавала пряжу,
Кормя бездельника-сынка.
Но вот в тот год, когда ребёнку
Исполнилось пятнадцать лет,
Отвёл его монах в сторонку:
- Ты сын Хасана, или нет?
Я - брат Хасана, магрибинец.
Я рад, что смог тебя найти!
Надень вот перстень на мизинец
И с ним под землю опустись!
Найдёшь там жемчуга, алмазы,
И много всякого добра:
Мечи, кинжалы, кубки, вазы
Из золота и серебра.
Бери себе всё, что захочешь,
И сколько сможешь ты поднять.
И не забудь лишь, между прочим,
Мне лампу медную там взять!
Прочёл тут дервиш заклинанье,
Нечисту силу разбудил,
Земля разверзлась - и избранник
В сокровищницу угодил.
Набил каменьями карманы
И не забыл про лампу он,
Но, не поддавшийся обману,
Остался в недрах погребён!
И, размышляя в полумраке
О том, как был монах хитёр,
Решил прочесть на лампе знаки
И рукавом её потёр.
Раскаты грома, блески молний -
И перед ним явился джинн,
И страшным голосом промолвил:
- Ну, что прикажешь, господин?
Тут Аладдин спросил потвору:
- А что ты можешь, удалец?
- Я всё могу - разрушить город
И новый возвести дворец!
- Хочу, чтоб в это же мгновенье
Я оказался на земле,
И дома было угощенье -
Питьё и пища на столе!
Он зажил с матерью безбедно.
И подсказал ему Амур,
Что тут сосватать бы невредно
Царевну юную - Будур.
И джинн, конечно, всё устроил:
Султана златом ублажил
И для четы дворец построил
За ночь одну! Чтоб я так жил!