Статья в «Ишмурат-Сити Ревью» за третье апреля 1996 года по праву считается образцом, настоящим шедевром журналистики. Дело было так…
Молодому, подающему надежды репортеру поручили задание: взять интервью у престарелого профессора, светила мировой науки. Молодой человек набросал в блокноте список вопросов и приблизительный план беседы, и ни на йоту не собирался от него отходить, потому что ему было похрену. Профессору, впрочем, тоже было накласть, поскольку он был круглым идиотом и все его изобретения работали лишь на чистом везении и счастливом случае. Многие подозревали, что этот ученый с мировым именем уже давно превратился в неадекватного кретина, но боялись сказать об этом в открытую, считая маразмы старика за экстравагантные эпотажные причуды человека, пресыщенного славой и интеллектом. В конце концов, разве не варил Эйнштейн часы вместо яиц?
В общем, вооружившись авторучкой, блокнотом и самым серьезным выражением ебла в его арсенале, журналист направился к дому профессора. Не успел он нажать на звонок, как дверь распахнулась и в проеме появилась голова профессора, в самой ее классической ипостаси: полускрытая огромными линзами очков и увенчанная взъерошенной копной седых волос. Репортер почувствовал благоговение, увидев перед собой лицо, взиравшее на него с портрета в школьном кабинете физики.
- Бля,- сказал ученый с мировым именем.- Мне показалось, что кто-то позвонил…
- Я как раз собирался это сделать,- пустился в услужливые разъяснения молодой человек, но физик перебил его.
- Вот как позвонишь, так и открою,- и он с грохотом захлопнул дверь перед самым носом журналиста. Сказать, что журналист растерялся, значит ничего не сказать. Он взъерошил волосы и тут же их пригладил, но делать было нечего, и он позвонил в звонок. Через некоторое,- довольно таки длительное,- время, дверь снова распахнулась, и на пороге возник все тот же персонаж, уже напрочь позабывший о том, что к нему пришли.
- Я жду только одного посетителя: журналиста «Ишмурат-Сити Ревью»,- провозгласил Физик.- Если ты – не он, то проваливай к дьяволу, Сету и прочим пазузу.
- Я журналист «Ишмурат-Сити Ревью»,- молодой человек стал старательно читать по бумажке.- Мне сказали, что вы меня ждете…
- «Ишмурат-Сити Ревью»?- поразился ученый.- Паршивая газетенка. В жизни не стал бы ждать никого из вашей братии. Подумать только, они считают, что разговоры с ними важнее моих работ в сфере высшей физики!
Мало что соображавший к тому моменту репортер продолжил чтение по бумажке, как только профессор примолк:
- Простите, вы сейчас ничем не заняты? Я не отрываю вас от работы в сфере высшей физики?
Физик загадочно блеснул стеклами очков и улыбнулся:
- Ну что вы, молодой человек! Как можно! Я абсолютно свободен и совершенно ничем не занят. Вы будете совсем кстати. Прошу, прошу…
Они вошли в гостиную и расположились в массивных старинных креслах друг напротив друга.
- Водка-мартини-грог?- предложил ученый. Журналист принялся лихорадочно копаться в своих записях, содержащих план беседы и, запинаясь, прочел:
- Да, кофе был бы кстати…
Физик почесал за ухом и поглядел на посетителя поверх очков, а затем проговорил:
- Ладно, задавайте свои вопросы и поторопитесь,- мне необходимо вернуться к конструированию протонного блока.
- Я слышал,- не отрывая взгляда от бумажки, сказал репортер,- что вы сейчас занимаетесь конструированием протонного блока…
- Что за херня?- возмутился профессор.- Я что, похож на идиота? Зачем мне заниматься подобной ерундой? Подумать только,- протонный блок!.. Пусть его строит этот паршивый Мак-Кинли! Подходящее дело для этого сукина сына, бездаря и псевдоученого от лженауки!
- Говорят также,- продолжил молодой человек,- что такой же агрегат создает Мак-Кинли, ваш оппонент, о котором вы, судя по всему, не очень лестного мнения…
- Кто вам такое сказал?! Я искренне и глубоко уважаю господина Мак-Кинли и как ученого, и как человека. Господин Мак-Кинли – фигура величайшего масштаба что, собственно, неудивительно, поскольку он принадлежит к гениальной австралийской школе высшей физики, снискавшей мое… да что там мое,- уважение всех научных кругов!
- В чем причина вашего отношения к этому ученому?- в отчаянии продолжал читать вопросы журналист.- Ведь, в конце концов, он относится к плеяде гениальных австралийских физиков, о которых вы неоднократно отзывались очень хорошо…
- О ком?!- с хорошо различимой угрозе в голосе переспросил профессор.- По вашему, в адрес этих сраных австралийцев можно сказать что-нибудь, кроме мата? Да они самые настоящие бездари и лодыри, без логарифмической линейки неспособные даже почесать свою задницу! И вообще, австралийцы – самая бесполезная нация, не будь я коренным испанцем из Памплоны!
- Ну хорошо,- сказал репортер, пребывая в состоянии близком к панике.- Не будем о науке. Поговорим о вас… Насколько мне известно, вы родились в Испании…
- Глупости. Я родился в 1938 году во Франции.
- В городе Памплона…
- В городе Тулуза.
- Если мне не изменяет память,- молодой человек приобрел весьма нездоровый цвет лица.- Это было в тридцать восьмом?
- По-вашему я настолько стар? Нет, это было в сорок четвертом. Кончалась та самая война, что унесла жизни моих родителей.
Журналист откашлялся и долго глотал воздух широко открытым ртом, а когда обрел способность дышать, то проговорил:
- В сорок втором нацисты расстреляли ваших отца и мать, оставив вас сиротой…
- Что вы наговариваете?! Мои родители живы до сих пор, правда их здоровье оставляет желать лучшего. Это их нужно благодарить за то, что я стал физиком: пошел по их стопам. Как-никак, перед моими глазами был хороший пример.
- Поправьте меня, если я ошибаюсь,- репортер схватился за голову.- Ваш отец тоже был физиком, а мать – его лаборанткой… Так что вы потомственный ученый.
- Ну что вы,- мягко улыбнулся профессор.- Мой покойный родитель был конюхом, а мать санитаркой. И оба они были евреями, за что и поплатились в сорок втором.
Молодой человек издал какой-то странный звук и ученый внимательно посмотрел на него.
- Сдается мне,- сказал он,- вы не очень хорошо подготовились к интервью. Да и выглядите вы неважно. Может, вам нездоровиться? В таком случае, давайте перенесем нашу встречу, хотя бы на следующий четверг.
- Да, давайте встретимся в четверг,- как утопающий за соломинку ухватился за эту возможность журналист.- Что-то мне дурно…
- А мне то что,- рявкнул именитый физик.- Я ломаю свой график для встречи с вами, а вы, видите ли, изволите хворать! Мне, по-вашему, заняться больше нечем? Да вы хоть представляете, чем я буду занят в четверг? Узколобый писака! Нет уж, если вы отвлекли меня от работы, то давайте хоть не зря! Посвятим сегодняшний день этому вашему интервью.
Репортер тонко взвыл, вскочил с кресла и помчался к выходу. Физик мрачно глядел ему вослед, а когда за молодым человеком захлопнулась входная дверь, то журналист услышал, как маститый ученый за ней проворчал:
- По моему, ты был излишне строг к этому милому юноше,- и тут же рявкнул,- да что бы ты понимал, чертов испашка!
Далее последовали звуки, говорящие о том, что один человек бьет другого по лицу, а тот, второй, тонко и визгливо ругается на испанском.
Молодой человек, примчавшись к себе домой, принял на грудь полбутылки коньяка и пригорюнился.
Что бы не произошло между ним и безумным физиком, а послезавтрашний выпуск «Ишмурат-Сити Ревью» ждет его статьи. Подающий большие надежды репортер тяжело вздохнул, употребил вовнутрь еще сто граммов коньяка и принялся писать. Его статья о состоянии дорог в Ишмурат Сити, вышедшая через два дня после описываемых событий, по праву считается эталоном образцовой журналистики.