– Ты меня совсем не понимаешь! – крикнул он и, ударив ластой по воде, поднялся на берег и уполз подальше от всех и от всего. Так далеко, что даже солнцу было не добраться до него и не пощекотать своими острыми лучиками его невозмутимо толстую кожу.
Тюлень еле пошевеливал усиками и тщательно вглядывался в одну из миллиарда льдинок, одну из клеточек снежного покрытия земли. Он мучился.
– Неужели так сложно меня понять? Так сложно проникнуть в меня и понять?
Ветер порывом дунул в мордочку и пустил по телу несколько десятков холодных мурашек.
– Почему я должен всех прощать? Должен всех понимать? А меня кто поймет? Почему, если ей сложно быть рядом, когда мне плохо, я понимаю ее, а когда я один единственный раз помочь не смог, я вдруг стал эгоистом! А может, когда ей было плохо, мне было в триста миллионов раз хуже?..
Он замолчал и прислушался к ударам волн.
– Тогда нам тем более надо было встретиться…поговорить… Я мог бы и отвлечься от своих проблем, если любимой нужна моя помощь…Но и она могла…Да что я все: она могла, я мог! Надо было просто наступить на гордость и прийти! Тогда мне самому стало бы легче… Мне ведь всего лишь хочется, чтобы обо мне тоже думали, обо мне заботились, угадывали мои желания…
Его мысли снова улетели куда-то за облака. Но южный ветер вернул их ему обратно.
– А как? Как их можно угадать, если я сам же в себе закрылся и ничего не говорю? А потом обижаюсь на то, что она не стала ко мне приставать со своими расспросами, когда я попросил не приставать. Ну как можно догадаться, что я попросил меня не трогать только потому, что мне хотелось внимания? Не понимает она меня!..
Он сложил ласты одна на другую, усевшись в недовольной позе, а потом снова стал думать.
– Хотя, как меня можно понять, если я сам понять себя не могу…Точнее нет, я понимаю, но понимаю себя совсем не так, как понимает меня она. И ее я понимаю совсем не так, как понимает себя она. Может тогда стоит понять хотя бы только себя и совершенно не пытаться понять больше никого? Но когда ты пытаешься понять кого-то, кто-то пытается понять тебя. Она пытается…Мы дополняемся за счет этого. Кто знает, может быть когда-нибудь мы оба сможем поняться и понять друг друга одинаково. У нас у каждого свои миры, свои понимания. И если мой синий цвет чем-то немного похож на ее синий цвет, это еще не значит, что остальные цвета у нас хоть на капельку такие же похожие. Даже в самом простом белом мы видим разные оттенки. Мне кажется, что я что-то в этом мире понимаю правильней, чем она. А кто сказал, что я прав? Может, это я ничего не понимаю, а она понимает? Или мы оба не понимаем ничего? А мы всё понимаем, только понимаем сами для себя. И то не всегда. Так как же можно обижаться на то, что кто-то нас не понял? С чего я вообще взял, что не поняли? Поняли, только не так, как хотел бы этого я! Значит это моя вина! Она старалась понять, а я не донес до нее свое понимание. Выходит, она ни в чем не виновата. Ведь также как внутри нас не может стучать чужое сердце, не может говорить и чужой разум. Как же тогда жить, если в мире миллиарды миллиардов пониманий?
Он бросил свой взгляд туда, где всё превращается в еле заметную точку.
– Только любить друг друга, только чувствовать. Без этого ничего понять невозможно.
Тюлениха подползла к нему так тихо, медленно и еле слышно, что он даже слегка вздрогнул, когда ее заметил, как будто она застала его не за его собственными мыслями, а за воровством рыбы у соседей.
– Прости, – сказал он, – я всё понял…
Сказал, и осёкся. Он хотел бы забрать эти слова обратно и оставить их где-то между верхним небом и языком, но она не позволила. Она прижалась к его шее своей промокшей, чуть взъерошенной от холода головой и прикрыла в удовольствии глаза. Он решил, что сделал все правильно. И если он признался, что понял, значит и правда что-то понял. Главное – верить ему, главное вообще верить, тогда что-то в этой жизни удастся понять.
2010