Ни стыда, ни совести. Ничего лишнего.
Минут пятнадцать Микаэль продолжал держать Лориэль за руки, рассматривая небо за окном, и не замечая, что во сне она морщится от боли – с его бицепсами и трицепсами задуматься в такой момент равносильно сознательному насилию по отношению к любой девушке. Макс сидел в углу комнаты и пытался уговорить Катерину на беседу с Микаэлем, так как боялся, что тонкие и хрупкие пальчики Лориэль не выдержат такого издевательства над ними.
«Как же приятно… от выражения отчаянной тоски на его лице меня как будто вновь переполняют силы. Скоро тебе станет хуже, Микаэль, гораздо хуже» - и фигура в темном плаще с капюшоном скрылась за китайской вазой, а чуть позже можно было услышать поскрипывание дверных петель.
К радости обоих хранителей, через пятнадцать минут Мик отпустил покрасневшие пальчики Лоры и вышел из комнаты. Микаэль спускался по лестнице в поисках Марии, когда Антуан де Монжак с шумом распахнул дверь и побежал навстречу.
- Что?.. Что с ней?! Где она?.. Отведи! - его речь не отличалась связностью, но Микаэль заметил что сейчас, впервые с тех пор, как украли Лору, этот человек выглядит живым. - Быстрее же! Отведи меня к ней.
- Да, конечно. Только тише, она спит.
Выражение лица Микаэля заставило графа еще больше занервничать.
- Как она? Говори, пока я окончательно не свихнулся! Нет, лучше отвели меня к ней!! Ах, Боже! Приди в себя! Пропусти! Тис сказал, что она ранена, - в глазах графа плескались страх и паника, делая глаза все больше и больше, как будто они вот-вот выпрыгнут из глазниц, чтобы поскорее увидеть дочь.
Маркиз де Бержерак повел плечом, как будто его толкнули. Он несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь скрыть дрожь в голосе, и тихо ответил:
- Да, у нее глубокий порез на плече, рана на ухе и руки изрезаны. Или даже покусаны. Если ей повезет, то шрам останется только на плече. Она потеряла много крови. Если не начнется лихорадка, она быстро поправится, но я еще не знаю, сколько времени она провела в пути с необработанными ранами.
Невозмутимый пират, сообщая эту информацию, чем-то напоминал марионетку - его лицо не выражало ровным счетом ничего, глаза словно заглядывали внутрь себя, мучая душу бесконечными вопросами без ответа.
- Но... Боже... Как же так? Ее должны были вернуть через месяц! Как ты мог такое допустить?! Я же тебя предупреждал! Я хочу забрать ее с собой. Как только появится возможность, я ее заберу! Учти!
Лицо Микаэля помрачнело. Но комментировать эти слова он не стал, продолжая идти.
- Она ничего не успела мне сказать. Придется ждать, пока Лора проснется. Я ничего не делал, как вы мне и приказывали, так что я вам ее просто не отдам. Я сам буду ее защищать. Для этого у меня есть все необходимое.
- Да... Подождем. Но я еще не уверен, что позволю тебе оставить ее у себя.
- Ее все равно сейчас нельзя никуда перемещать.
- Поговорим об этом позже, - произнес граф с нажимом и твердо посмотрел в глаза маркиза.
И два дорогих мне мужчины разошлись в разные стороны под пристальным взором Макса. Тот, поразмышляв немного над сложившейся ситуацией, ухмыльнулся и пошел навестить свою подопечную, чтобы повозмущаться о невыносимой тупости этого спора мне. Одно только то, что я вернулась не к отцу, а к Микаэлю, уже должно сообщать окружающим, что я не только не отказываюсь от помолвки, но и всецело ее поддерживаю, а они как два альфа-самца петушатся и доказывают, у кого яйца больше. Мужчины...
* * *
Я проснулась совершенно разбитая. Открыла глаза, и увидела Марию. Вопреки моим ожиданиям, Микаэль не сидел возле постели, ожидая моего пробуждения, как во многих романтических книжках. И я решила вести себя не по сценарию. В конце концов, по телевизору показывают столько сопливой лажи, что произносить такие слова для меня равносильно поеданию розового гламурного дерьма очень дорогих лысеньких собачек, размером с крупную крысу. НЕ ХОЧУ.
- Мария, дай попить... – я судорожно втянула обжигающий воздух и почувствовала, как болят внутренности – как будто по мне гарцевали пони. Кругами. Всю ночь.
Та только кивнула и принесла воды. На доли секунды наши взгляды пересеклись, и я тут же съежилась от стыда – как же все-таки противно, когда тебя жалеют. Я попила и продолжила.
- Пока не говори никому, что я проснулась. Мне нужно прийти в себя. Я еще не готова к серьезному разговору, который наверняка меня ожидает. Принеси мне что-нибудь вкусного, и побольше. После того, как я поем, можешь позвать Микаэля и папу. Я должна обдумать, что буду им говорить и набраться сил.
Стоило мне только представить, что мой желудок скоро наполнится вкусной домашней пищей, как в моем животе развернулся голодный тайфун. Все то время, пока мы добирались до Микаэля, нам просто-напросто не хватало времени ни на еду, ни на сон, ни на отдых. Мы не могли остановиться, так как не чувствовали себя в безопасности. Мы с Крисом больше всего на свете хотели добраться до места, где нас не обидят, остальные потребности мгновенно стали второстепенными.
Сначала Мария остолбенела, в шоке от моей наглости и того эгоизма, который я намеренно продемонстрировала, чтобы мне дали время прийти в себя, но потом, по-видимому, поняла, что я бы не стала просить о промедлении, если бы оно не было столь необходимо. Тем не менее, выражение ее лица показывало, что, несмотря на внешнее согласие, она не одобряет моих поступков.
- Хорошо, госпожа.
- Спасибо. Зови меня Лора.
- Слушаюсь... Лора, - и Мария тихонько прикрыла за собой массивную дубовую дверь.
* * *
Я не стала ждать возвращения Марии, которая благоразумно вышла, когда я накинулась на еду, поедая ее максимально быстро здоровой рукой. О существовании такого гениального изобретения человечества, как столовые приборы, я на тот момент совершенно забыла. Как говорится, хорошо, что ранена левая рука, иначе я бы кушала несколько часов, и все бы остыло, покрывшись жирной коркой.
Тем не менее, куриный бульон со специями был такой густой, что напоминал своей консистенцией йогурт. От булочек, которые лежали на расписной фарфоровой тарелке, еще поднимался пар, а напиток в кувшине приятно пах яблоками. Я так и не смогла успокоиться, пока не пережевала последний кусочек булочки и не выпила последний глоточек компота. После этого я позвонила в колокольчик и кивнула Марии. Она тут же приоткрыла дверь и что-то тихонько сказала стоящим в дверях графу и маркизу. Я же спокойно посмотрела обоим мужчинам по очереди в глаза, и сонно расслабилась на кровати. Всего минуту назад я была готова лечь спать и отложить столь трудную беседу, но после этих гляделок передумала.
- Папа, Микаэль... Привет. Я рада вас видеть.
«Ага, как же. Ты рада, что тебя оставили в покое и больше не придется никуда тащиться, убегать, лицемерить, строить из себя тупоголовую светскую истеричку» - Макс спокойно сидел на краешке кровати и продолжал перечисления, а я даже ответить ему не могла, так как его голова стала вне зоны доступа. Как же я мечтала, чтобы мой «типа папочка» и «типа жених» вышли, и я могла ему отомстить. У меня ведь еще осталась неповрежденная нога – оставшуюся в живых руку на него я не подниму, мне ее жалко.
- Угумс, размечталась, дура блин.
Антуан де Монжак удивленно вскинул голову. Его поразило выражение лица Лоры - она не была похожа на прежнюю беспечную кокетку. Было видно, что ей многое пришлось пережить, но что это не смогло ни сломать ее, ни даже согнуть. В ней появился стержень, который она не скрывала. "Что же с ней произошло? И как я мог раньше не замечать в ней столько силы и воли?"... Может, стоит позволить ей решать свою судьбу самостоятельно? Нужно понаблюдать за ней, может, она захочет остаться с маркизом. Единственное, что продолжает настораживать – не свело ли ее с ума это неожиданное похищение. И, судя по всему, ее голова иногда делает сбои в своей работе – последняя произнесенная фраза была явно адресована не ему - просто в пустоту.
- Что?.. Это все, что ты скажешь? - Микаэль казался каким-то замороженным от зрелища, которое предстало перед ним. Сбившаяся прическа, забинтованные руки, изможденное лицо, кое-как накинутый халат. Это была не та Лора, которую он знал. Нет маски высокосветской львицы, которая может все и жутко его раздражает. Она выглядит изможденной, усталой, но смотрит на него с удивительной теплотой во взгляде. Все напускное и фальшивое, весь мерзкий гонор и снобизм, возникшие за годы разлуки, растворились в воздухе. Как будто демон покинул ее голову. Невероятно.
- Извините, что я отложила время встречи. Мне нужно было прийти в себя, - Лора опустилась в свободное кресло и устроилась максимально удобно. - Вы не отпустили кучера, который меня привез?
- Конечно, нет. Он вместе со слугами. Я пытался с ним поговорить, но он сказал, что ему не позволено этого делать.
- Все правильно, это так. Тис, если тебе не трудно, позови Кристофера. Мария, а ты налей мне, пожалуйста, сок, и принеси его сюда, вместе с кувшином. Я подожду.
* * *
Мужчины разлили по бокалам красное вино, и мы принялись медленно потягивать его, отводя друг от друга взгляды, как будто я боялась рассказать, что произошло, а они – услышать это.
Затем вошел тот, кто привез меня сюда. Не относится к числу красавчиков, но по нему сразу видно, что он надежен, как земля, на которой мы стоим. Но я не сразу это заметила, хотя и удивилась, увидев его среди слуг Жака Болдуика – он казался белой вороной среди всех этих мерзавцев. Огромный, как скала, он выглядел мрачным и опасным, но смотрел на меня с нежностью. Он считал меня заменой своей младшей сестре, которую потерял десять лет назад: она утонула в реке, и он не смог ей ничем помочь, так как был на охоте с отцом.
- Знакомьтесь: это Кристофер Окмель. Он спас меня из логова лорда Болдуика. Если бы не он, мы с вами не встретились бы более. Я назначаю его своим камергером, и заранее предупреждаю, что мне все равно, что камергеры могут быть лишь у мужчин. Я все решила.
Говорить больше не хотелось. От вина по телу разлилась приятная сонливость. Я встала с удобной софы, на которой так удобно расположилась и медленно направилась в сторону кровати, потом легла поперек нее и в мыслях в который раз пронеслось: «Обожемой, какие тут могут быть условности? Мне наплевать, кто любит меня, тот простит. А в другой раз, когда мне будет лучше, я все же попытаюсь вести себя хорошо – надеюсь, хотя бы минут на пять меня хватит…
- Но, Лора... - отец подпрыгнул в кресле, но потом умолк, впечатленный серьезностью, которой был пропитан мой взгляд.
- Отец, ты ведь хочешь услышать от меня, что происходило в течение последнего месяца?
- Ну... да, - мужчина был явно смущен такой резкой отповедью.
- Тогда давай не будем отвлекаться. Вам меня слышно, вам меня видно, слушайте, и не перебивайте. Возможно, на повторение этого рассказа мне придется очень долго копить силы - как-то все слишком неприятно.
Мужчины удивленно переглянулись, смерили меня изучающими взглядами и кивнули. Макс прилег рядом со мной и пальчиком начал рисовать на моем плече замысловатые узоры, успокаивая мои расшатанные нервы. Сам он при этом пакостно так, гаденько улыбался, зная, что его никто не видит и не слышит. Он – мой персональный кусок шизофрении, и никто не поверит в его реальность. Скажут, что у меня бредовая фантазия или воображаемые друзья… а смирительная рубашка мне не подойдет - у меня слишком часто чешется нос, а в такой ситуации это жутко неудобно.
* * *
- В моей истории не так уж и много плохих моментов, господа. Оказавшись на корабле, я поговорила с лордом Болдуиком, который предоставил мне выбор из двух вариантов развития событий. Первый - вести себя хорошо и жить с ним на побережье без посягательств на мою честь с его стороны, и ждать, пока Микаэля убьют - до этого события, как я помню, остался месяц; чтобы он привез меня к тебе, папа, просить моей руки. Поначалу этот вариант меня не устроил, но услышав второй - при сопротивлении продажа на торгах в Берберии и смерть вас обоих через шесть месяцев в качестве мести, я решила согласиться на первый вариант, и сбежать, как только представится возможность.
Первая неделя прошла достаточно спокойно - я была на корабле, вела себя достаточно прилично, однако, требуя улучшенные условия проживания и капризничая по любому мало-мальски значимому поводу, дабы убедить Жака Болдуика в своей абсолютной бытовой беспомощности.
«Ага, Лора обожала себя так вести».
Тут в голове проснулся Макс.
«Меньше подробностей, детка, меньше подробностей. Ты ведь не хочешь, чтобы они пострадали».
«Без тебя знаю!»
- К прибытию на побережье Жак был готов есть у меня с рук, но так и не лишился подозрительности. Поэтому он приставил ко мне Кристофера, с которым я, втайне от Жака, вела себя нормально и адекватно, и через некоторое время тот знал, откуда на самом деле я появилась в поместье. Мы долго планировали побег. До последней минуты я сомневалась в правильности своего выбора - Кристофер в любой момент мог передумать и предать меня, или я могла бы выдать себя неосторожным жестом или словом.
Мои опасения оказались неоправданными. Мы с Кристофером провели эту партию безупречно. Но кто-то все же нас сдал - в доме было полным-полно слуг. В тот день, когда мы с Крисом отправились на «прогулку по окрестностям» в полной уверенности, что все будет в порядке, нам пришлось сражаться за право выезда за территорию замка, хотя прежде спокойно катались на лошадях по всему поместью. В тот момент все обошлось без потерь. Через неделю утомительной дороги Жак Болдуик со свитой нас догнал. Но первыми мы услышали собак, которые и искусали мне руки, когда я оттаскивала их от Кристофера. Так получилось, что карета перевернулась, когда лошадей понесло, и Крис пытался отцепить лошадей, чтобы продолжить путь. К тому моменту, как нас догнал Жан, в моих руках была рапира, а у господина Окмеля - мушкет, бесполезный против собак.
Теперь Болдуик мне уже не верил, но по-прежнему страстно хотел отобрать меня у тебя, Мик. Он действительно извращенец - похоже, ему доставляло наибольшее удовольствие мое издевательское отношение. Чем больше я вытирала об него ноги, тем сильнее он старался мне угодить. Слуги, которые терпеть не могли заносчивого Жана, не стали ему помогать и смотрели со стороны. Будучи бесхребетным со мной, на остальных он чуть ли не верхом по дому ездил. Парадокс невероятный. Впрочем, я отвлеклась. Двух помощников мерзавца Кристофер застрелил. Я боялась, что упаду в обморок, но на это сил уже просто не хватило. Я решила подумать об этом потом, когда мы доберемся сюда, когда мне хватит сил, чтобы взглянуть правде в лицо, и осознать, что в их смерти частично виновата и я.
- Не говори ерунды! Они получили то, чего полностью заслужили. Что же было дальше? - Микаэль и Антуан в беспомощном гневе сжимали кулаки, а лицо Лориэль оставалось таким же бесстрастно-печальным, как и прежде.
- Мы с Кристофером сражались с ним, но в пылу битвы и лорд Болдуик, и я были ранены. Его слуги, видя, что господин истекает кровью, увезли его обратно в поместье, а мы поспешили сюда, украв одну из карет, на которых за нами гнались. В пути я потеряла сознание примерно через час. Крис, расскажи нам, что было дальше?
Кристофер не растерялся. Своим сильным, хорошо поставленным голосом он рассказывал мне то, чем со мной уже поделился Макс при моем пробуждении.
- Да, мадемуазель Лора. В общем, как только мы оторвались, я думал, что дальше мы поедем спокойно. Но, черт возьми,.. извините пожалуйста, я был категорически не прав. Через несколько миль на нас повторно напали. Точно так же, отбившись, я продолжил путешествие. Почти десять часов я гнал лошадей в полную силу, останавливаясь в тавернах лишь для того, чтобы их сменить. В результате оказался в окрестностях вашего поместья. Правда, я не сразу нашел здание. Леди Лориэль попросила меня привезти ее именно сюда, к жениху. Она сказала, что он сможет ее защитить. Только через некоторое время после ранения госпожи Лоры я заметил, что ей по-настоящему плохо, вы уж простите.
- То, что ты сделал для нее, для меня и для всех, кто дорожит этой девушкой - очень благородный поступок. Я думаю, что Лора поступает правильно, принимая тебя на работу. Но я хотел бы сделать личный подарок за твою помощь, - Микаэль снял с одной из полок украшенный каменьями кинжал. - С этой минуты он принадлежит тебе, защитнику моей любимой. После этой фразы Микки сверкнул глазами в мою сторону, как бы задаваясь вопросом с какой целью она пошутила насчет возможности выбора - ведь Крис ей не ровня.
Окмель молча поклонился, принимая подарок, а я вспомнила, как ныла у него на плече, когда мне становилось плохо. Как могла пошутить с ним, так как только с ним я позволяла себе снимать маску жадной доминирующей стервы с кнутом в руках. Я только благодаря этому человеку и Максу не сошла с ума, а по ночам мне снилось залитое слезами лицо моей мамы и мой вечный вопрос "Что же мне делать, мам? Что мне делать?"
Иногда мне казалось, что она говорит со мной. Иногда - снились сны, где я со скорбным и ожесточенным выражением лица размеренно бью кнутом счастливо повизгивающего Жана Болдуика с ошейником на короткой шее. Вот же мерзко... Интересно, увлеченность садомазохизмом заразна?