Когда наступил вечер, мы сидели с Лерой в «Сабвэе» и скучали. Я стучал когтями по стеклянному столику и страдал оттого, что мне очень не хватло нескольких вещей: смысла в жизни, любимой толстовки на замке и курить. Прямо надо головой группа Coldplay весело распевала свой небезызвестный Paradise.
Лера отправилась за новой порцией кофе. Очевидно, что домой она пока еще не очень спешила. Вернувшись от кассы и поставив кофе на стол, она на некоторое время остановилась прямо передо мной.
– Я купила новые кеды! Цените! Цените! - радостно проговорила она, с каждым «цените» принимая какую-нибудь изящную позу.
– Я уже все заценил, Лерочка, - ответил я довольно спокойно. - Знаешь ли, очень люблю кеды. Вот тебе честное слово, клянусь бородой Пана!
– Слушай, мне очень не нравится, когда ты меня так называешь, - задумчиво проговорила моя спутница. - Эта «Лерочка» уже до чертей приелась. Давай придумаем что-нибудь новое!
– Это пожалуйста. Я как-то встречался с одной дамой (кажется) и у меня для нее в запасе всегда было обращений двадцать. Остановились мы, кажется, на «бегемотике»... Или я уже что-то путаю.
Разумеется, это была ложь. Не было у меня никогда в жизни никакого бегемотика.
– Ой, ты такой милый! - улыбнулась Лерочка, обнажив свои короткие белые клыки. - Ну, давай называть меня «Валери»? Именно с ударением на последний слог.
– По-лермонтовски как-то получается, - пробормотал я, завистливо поглядывая то на пепельницу, то на нежную шею сидящей неподалеку девушки.
– Ну и что! Мне нравится! Можешь еще называть меня «ящеркой», если уж так хочется. Многие люди не понимают, почему «ящерка». Но это прелестно!
Я молчал.
Глаза Леры сияли подобно двум звездам, которые неожиданно явились на небосклоне и разогнали темнеющую густоту туч. Я обожал нежиться в свете ее удивительно легкой, почти воздушной улыбки.
– Тебе разве не пора домой? - спросил я.
– Нет, пока еще нет. Мне очень не хочется, погода прекрасная.
– У меня сегодня есть одно дело.
– Какое?
– Это секрет!
– Ооо! Лямууур? - заискрилась Валери, придвинувшись поближе ко мне.
– Какое там! Обычное вампирское времяпрепровождение, - отмахнулся я, но как-то неубедительно. - Ты дойдешь до дома одна?
– Меня встретит Витторе!
– Смотрите, ваша парочка может распугать отряд тяжеловооруженных полицейских!
– Кстати, я все время забываю... - проговорила Лерочка, приставив указательный палец к алым губам. - Как правильно звучит его фамилия? Ка... Кап...
– Карпаччо, - поправил я.
– Дааа, точно! Он, кажется, говорил мне, что его так назвали в честь знаменитого итальянского художника Витторе Карпаччо.
– В самом деле? А я всегда думал, что «карпаччо» означает нарезанное тонкими ломтиками сырое мясо.
– Фи, какой ты грубый!
– Но я правда так думал! - выказал я свое пока еще доброе возмущение.
Чтобы как-то унять тоску, поселившуюся в груди, я решил бороться с ней самыми возвышенными методами. То есть, попросту говоря, пожрать. Мои друзья обычно не понимают, как «пожрать» может спасти от вселенской печали, но уж поверьте мне — это дело высочайшей душевной организации!
К тому же у меня был свой рецепт. Я уверенно подошел к стойке «Сабвэя» и поправил фрак. Создатель сэндвичей посмотрел на меня с непониманием и опаской.
– Здравствуй, друг мой, - начал я крайне доброжелательно. - Мне очень хотелось бы, чтобы ты создал блюдо по моему особому рецепту. Поверь, вместе мы в силах создать самые изысканные ясти в сием захудалом мироздании!
Продавец искривился в ужасе.
– Ну что опять не так? Я просто очень люблю...
Но договорить мне не дала Валери, нарисовавшаяся рядом с моим левым плечом.
– Ему «Мэлт» с дополнительной говядиной, курицей терияки и моцареллой. И все это зажарить посильнее! - улыбнулась она продавцу.
Тот так и растаял, словно та самая моцарелла в духовке.
– И почему на изысканные речи люди ведутся меньше, чем на красивое вампирское личико? - возмущенно спросил я у Леры.
– Потому что ты дурачок.
Может быть, так оно и есть.
Впрочем, я забыл обо всех насущных проблемах, когда фирменное блюдо наконец-то оказалось у меня в руках. Валери смеялась, поглядывая на меня через стол.
– Ну ладно, Барни, - наконец проговорила она, вставая. - Удачного тебе вечера, что бы ты там ни задумал.
– И тебе тоже. Передай привет Мистеру Карпаччо.
Когда «Сабвэй» опустел, я двинулся в путь по вполне знакомой тропе. По крайней мере, в ту ночь меня удивительно сильно тянуло в одно странное место.
Но перед тем, как отправиться туда, я в задумчивости остановился перед цветочной лавкой.
– Чего тебе, сынок? - весело спросила меня продавщица.
– Знаете, мне доставляет изысканное удовольствие просто стоять и выбирать цветы. Думаю, что если бы у меня было, кому их дарить, я бы проявлял чудеса изобретательности и поистине дьявольский вкус.
– Какие речи! - улыбнулась продавщица, разглядывая мой фрак. - Значит, ничего не будешь брать?
– Нет уж, возьму! Знаете, мне очень нравятся вон те цветы.
– Хризантемы? Вот так вот, без изысков?
– Да, сегодня у меня очень хризантемное настроение.
– Ну, они веселенькие. Очень весенние.
– В душе у меня всегда весна, - криво, но ужасно мило соврал я.
А ведь действительно весна.
И эта самая весна сегодня толкала меня на очень странные поступки. Собственно, местом моего паломничества служил засыпающий Павелецкий вокзал. Кажется, это кирица терияки подсказала мне, что сегодня, именно сегодня я должен выйти из «Сабвэя», купить букет цветов и подарить его первой попавшейся девушке. Впрочем, подстрекателем могла быть не курица, а мой внутренний голос. Я вечно их путаю.
На вокзале начинал моросить очень мелкий дождь. Красиво горели отдаленные фонари, да и вообще все было как-то по-вечернему беззаботно. Спокойствие и благодать. Как раз как я не люблю.
Идеальное время для свидания с незнакомкой.
Идеальное место для дарения весенних цветочков.
Первым на перрон прибывал аэроэкспресс из какого-то аэропорта. Поняв это, я оббегал немало лестниц в надежде понять, как же выйти именно туда, где можно встретить пассажиров. Удалось мне это уже под самый конец, когда объявление о прибытии прозвучало, и экспресс степенно явился.
Собственно, выбирал я не особенно долго. Почти сразу признал ее — высокую блондинку, которая тащила за собой небольшой чемодан на колесиках. В ее волосах оживало солнце, а в глазах сиял неподдельный интерес к жизни.
До чего же она удивилась, наткнувшись прямо на букет пестро-весенних цветов.
– Это Вам, - проговорил я без всякой неуверенности.
– Ой... - удивилась девушка, прикоснувшись тремя пальцами к своей бархатной щеке. - Спасибо... Но... Кто вы?
– Я мастер полуромантических ухаживаний, - честно признался я.
– Почему «полуромантических»? - засветилась собеседница, скользнув своим режущим взглядом по моей шее.
– Потому что они никогда еще не заканчивались истинно романтически! - вновь признался я, не менее честно. - Разрешите Вам помочь с чемоданом?
– Да... Хорошо...
– А где Вы живете?
– Недалеко от Юго-Западной.
– А я, например, живу недалеко от Курской. У Вас очень легкий чемодан.
– Люблю путешествовать без лишнего веса! - улыбнулась девушка.
Эта неожиданная встреча, кажется, начинала ей нравиться.
– Как Вас зовут? - поинтересовался я.
– Лена.
– Вам понравились мои цветы?
– Да! Они безумно красивые! И... Их так много! - воскликнула Лена, вдыхая едва уловимый аромат подаренного ей букета. - Мне еще ландыши очень нравятся... Но их всегда так сложно достатать! А почему Вы решили подарить именно хризантемы?
– Все очень просто! - ответил я, волоча за собой ее чемодан. - В Японии, например, считается, что хризантема — символ мужественности, благородства и состоятельности. Иногда даже символическое значение приравнивается к целому бессмертию. В общем-то, довольно банальная причина для подарка, Вам так не кажется? Мне больше нравятся китайские толкования: мудрость и холодная ученость. Отстраненность от мирских забот в каком-то смысле. Ум. Если честно, я был уверен, что встречу именно Вас. Вы мне во многом и напоминаете хризантему своей весенней жизнерадостностью. В древности, кстати, иногда устраивались состязания поэтов при императорских дворах Японии. Все эти боговдохновенные юноши воспевали красоту хризантемы, сравнивая ее с красотой своей возлюбленной.
– Как же это все... интересно. Сложно!
– Может быть. Да, есть и еще одно довольно скучное объяснение. Изящество хризантемы воспевает Люсьен Шардон, герой «Утраченных иллюзий» Бальзака. У него ведь есть целый поэтический сборник, посвященный цветам.
– Знаете, - медленно проговорила Лена, глядя на меня. - Вы очень романтичный!
– Здесь Вы неправы. Я скорее дохлый.
– Что? - воскликнула Лена. Ее улыбающиеся глаза в этот момент сильно округлились.
– Ну мертвый.
– Что еще за глупости?
– Вот Вы, например, кто? - поинтересовался я, вновь слегка щурясь.
– Я? - этот вопрос немного сбил с толку мою милую собеседницу. - Я... Актриса.
– А я вампир. Стало быть — дохлый.
– Ой, да бросьте эти глупости! - весело засмеялась Лена, сильнее сжав пестрый букет. - Ну какой из Вас вампир?
– Самый обыкновенный. Разве что я люблю литературу.
– Это я уже заметила. Только это совсем не повод быть вампиром.
– Может быть.
– Разве что Вы очень бледный…
– Поневоле станешь бледным, коли есть нечего! - честно признался я.
– А еще странный! А у Вас есть друзья?
– Бывают. По крайней мере, у меня есть вампирша Валери и одно забавное существо по фамилии «Карпаччо». Ну, знаете, это такое нарезанное сырое мясо...
– Как это мило! - засмеялась Лена, принимая мою чистейшую правду за милые шуточки.
– Ну, есть и еще одна дама. Вернее, ее пока что нет, - продолжил я довольно глубокомысленно. - Надеюсь, что она будет.
– У Вас, оказывается, много друзей, - несколько удивленно сказала Лена, вновь вдыхая аромат хризантем. - А чем вы занимаетесь?
– Ничем. Ах, нет, я иногда составляю рецепты для «Сабвэя». Благородное занятие, не правда ли?
– Но...
Болтая, мы и не заметили, как подошли к стоянке такси. Я выбрал одного из таксистов, который показался мне наиболее доброжелательным, и подошел к нему. За его спиной стоял светлый «Форд».
– Будьте добры, довезите даму до «Юго-Западной», - отчеканил я уверенно.
– Как скажете. А Вы не поедете?
– Нет, это не моя дорога.
– Что ж, тогда давайте мне чемодан.
– Извольте.
Лена посмотрела на меня с нескрываемым удивлением.
– Вы покидаете меня? - спросила она тихо.
Надтреснутым голосом.
– Да, - ответил я своим обычным тоном. - Прощайте, Лена.
Через мгновение она уже смотрела на меня через холодное стекло такси. Я обошел «Форд» с другой стороны и решительно приоткрыл дверь.
– Берегите даму!
– Непременно! – весело ответил водитель.
– Рассчитываю на Вашу сознательность.
Домой я добрался поздно.
В моей комнате было темно и довольно уютно. Тишина, приятная и всепонимающая тишина. Едва только я заявился, как на мое плечо села большая летучая мышь, которую я называю Теоремой.
– Привет, Теорема! Сегодня был очень хороший вечер. Жаль лишь, что до танцев мы с Лерой так и не добрались. Ах, простите, она же теперь Валери…
Теорема понимающе понюхала мои волосы и пропищала что-то.
В спокойствии я просидел минут десять, не больше.
Ни с того ни с сего в стальную дверь оглушительно постучали. Сначала несколько раз, потом еще и еще. Теорема в ужасе сорвалась с коридорного шкафа и скрылась в ближайшем темном углу.
Я открыл дверь в задумчивом молчании.
На пороге стояла Ванда.
Как и всегда, нежданная, необычная, беспредельно загадочная.
На ее стройных ножках виднелось несколько ярких синяков, а на правом плече зиял довольно глубокий шрам.
Она была совершенно голой.
– Здравствуй, зайчик! - только и прошептали ее губы.