Очарованный странник

Геннадий Струначёв-Отрок
(рассказ казака-первопроходца)

                Помнится, давеча, все уходящие за границу суда таможня с вооружёнными пограничниками провожала. Загонят эдак всех моряков в кают-кампанию, пудрят им мозги: что брать с собой, а что "неззя", а у трапа солдат в зелёной фуражке с ружжом свой долг перед Родиной сполняет – советских моряков блюдёт, чёбы, не дай Бог, после или в период проверки таможни, кто из них на берег не скакнул да не прихватил с собой лишнюю бутылку контрабанды.
                Сейчас, впрочем, тоже мало что изменилось в уставах проведения досмотров, хоть и ветры свежие обдули нас со всех сторон, рази только ружья с плеч, стоящих у трапов пограничников поисчезали. Вроде как бы и неудобно стало в демократическом обчестве с винторезами мирных, безоружных моряков охранять.
                Вот так же точно охраняли и оформлявшиеся в конце июня 1991 года на отход в заграницу для празднования 250-летия  Русской Америки три яхты Камчатского крейсерского яхтклуба: "Тарпон", "Авачу" и "Сталкер". Вроде бы и с дружеским визитом шли в Америку, ан, нет – всё равно военные своё слово на прощанье должны были молвить.
                А уж что в декларации требовалось указать для отходящего за кордон – стыд головушке. Всё сделано для того, чтобы без штанов выпустить русского подданного в страны загнивающего капитализма. Чтобы он там уж лучше милостыню  просил, но никак не мог своё что-нибудь продать, или сувенирами обменяться: денег с собой положено было брать в рублях не более (!!!) тридцати. Как будто они там нужны кому-то. Если только на сувениры? Тридцать рублей сейчас - четверть американского доллара.
Сувениров брать положено тоже только на 30 рублей. Каки ж таки сувениры можно на эту сумму приобресть? Марки почтовые, чё ли?
                Водки – три бутылки. Как будто, если пять штук с собой возьмёшь, то на собственном "шевроле" оттелева прикатишь.
И таможенник такой чопорный попался - традицию блюдёт... Чё, говорит, везёте с собой помимо указанных в декларации вещей? Каку, таку интересну контрабанду? Может доллары откель ненароком прихватили?
                - А вы нам доселе давали, где заработать эти самые доллары? - спрашиваю.
                Смотрю, стушевался мужик, но в конфуз не впадат – установленный порядок оформления почитает. Окинул внутренности яхты проницательным взглядом, а тут почитай всё на виду растребушено: где хранятся парусы – там и сложены трусы.
                Но всё равно тыкнул для порядку пальцем в мешок с парусиной, авось, мы в него ружжо заховали.
                А проверку завершили, тут уже ни-ни – ступить ногой на берег. Даже по большой нужде в уборную не выйтить. Не положено, и всё тут! А на яхте и гальюна  нетути.
                Нам, гражданским лицам экипажа, ещё до отхода мозги помороковали, когда визы открывали – гумагу антиресну дали для заполнения, в коей, значица, прописано: "Кем твои родетели до леворюции были?" У некоторых родетели после 17 году на свет воспроизвелись, а мне, конешна, повезло: мому батьке до большаковской леворюции 6 годков, однако, было, он уже под стол пешком бегал и даже принимал участие в пасении быков. Енто-то я в анкете указал, а што батько-то мой 12 пар своих быков гонял, пока их конница Будённого не испроприировала и не слопала, - не написать смикитил. А вдруг меня за антинародного алимента посчитають, и в заграницу не пустють? А уж так больно хоца в заграницу съездить! Как там люди в ожидании освободительной социалистической леворюции маются? – посмотреть до ужасти охота, спасу нет.
                Пронесло. Спасибо КГБ – не обратил внимание на мои прошлые "грехи". Век их не забуду. Отпустили.
                А вот которы из военных трое наших яхтсменов были, - тех в особый отдел вызывали на политическо собеседованье. Эх, Рассея-матушка! И всяко-то добро дело, от души идуще, у нас губить на корню научились.
                Эти-то кадры военны весь поход к нам, гражданским, присматривались до тех пор, пока ГКЧПисты в лужу не сели. Тогда и они себя по граждански начали вестить.
                Ну, миловал нас Господь. С божьей помощью добрались до Датч-Харбора. Читам лоцию 55-го года выпуску, а там, значица, пропечатано: тут де огромна мериканская база военна. Ну, там вианосцы, эскадрильи арапланов кучкуютца...
                Ну, думам, ежели наши из своего дома нас с солдатами провожали, то здесь их аскадрильи ещё в нейтральных водах по нам бонбы метать зачнут. Крадёмся медленно, как бы на цыпочках. В Капитанский залив уже входим – нет никого. Ажно обидно нам до слёз изделалось. Растудыт-твою туды! Русские из-за моря в кои-то веки к американам в гости прибыли, а их никто и не встречат!
                Дальше крадёмся. Ужо к бухте Датч-Харбор подходим, где по нашим соображениям, вианосцы должны громадиться. По рации кричим на всю Ивановску: "Мериканы! Мериканы! Спик рашен сэйл бот "Тарпон"! Выходите на связь! Овэр!" ...А в ответ – тишина. Бытто и не нужны мы никому вовсе. И до того нас тоска смертна взяла! А тут, чувствуем, обманули нас наши правители, и лоцию стару с негодными разведданными подсунули: нет здеся никакой базы военной, и вианосцы громадами своими в бухте не громоздятца, и даже пограничного поста никакого нет. Только полузасыпанные доты времён 2-й мировой войны по сторонам белеютца. Помытарились мы по бухте, помытарились (подходить без разрешения к берегу нам советска дисциплина не позволят), глядь – ночь наступила. Стали посерёдке на якорь. Ждём утра. Может проснутся, думам, утром их пограничники и забегают, как оглашенные, когда увидят, что яхта с красным флагом под их носом присутствует. А у самих снова в душе обида наворачиватца. Эх – думаем – пришли бы вы к нам в гости! Наши бы пограничники вас за сорок миль до подхода облетать эропланами стали, за двенадцать миль вас бы эскорт сторожевых кораблей встретил, пущая в небо из труб вместе с дымом наши народны денежки, долго бы с вами беседы вели, выясняя вашу наличность. А за три мили до берега сказали бы: "Посмотрели на наши берега? Хо'кей! Теперича развертайтесь в оверштаг и хау дую дуйтэ до своей хаты, в свою заморску Америку, потому как, ближе к берегу тайна советска военна начинаетца". А здеся?! Ну ни шиша не боятца, чё мы их секреты выведам.
                Утром подошёл лоцманский катер. Мужик весёлый помахал из рубки рукой, за собой позвал. Указал место у причала и отвалил до дому. После обеда другой мужик в кепке с длинным козырьком на ухо пришёл – из Анкориджа прилетел. Специально наш приход оформлять. Эмиграционная власть – называетца.
                - Есть, - гутарит, - на борту оружье или наркотики?
                - Нет, - в один голос отвечаем. Тогда он штемпель в судовые роли шлёпнул, по 90 долларов с личности содрал за оформление новой визы (наши паспорта моряков там уважения не имеют), сказал "гуд бай" и тоже отвалил, в свой Анкоридж.
                Но пуще всего нам встреча в Кадьяке полюбилась. По нашей лоции там должна быть большая база субмарин подводных. Ну, думам, здеся они нас обязательно под вооружённу охрану заберут. И так перепужались, когда на входе в залив Чиниак – навстречу ихний корабль береговой охраны ринулся. Амба – думаем. А он мимо проскочил, только водяными брызгами нас опрыскал и даже заметить не соизволил, что мы под красным флагом топаем. И не поприветствовал даже, гад ползучий. Конечно, мало ли здеся яхт со всеми флагами мира шастает. Ещё Рейган, помнится, в своё время заявил, что он с яхтами не воюет.
                А потом ещё антиреснее дело пошло. Оказываетца имеетца в Кадьяке база, только не подводных лодок, а береговой охраны "Кост Гвард", и арадром свой имеют, на который и гражданские самолёты спокойно имеют право садиться. И люди простые могут свободно шарахаться по территории военного городка и всей базы. Только делать им там нечего. А нас, яхтсменов, военные в гости к себе зазвали и даже фотоаппараты не отымали – сымай не хочу. А они только посмеиваются, да зубоскальничают: вона рашен шпиёны прибыли наши военны объекты сымать, а сами над нашими аппаратами потешаютца – рази можно незамеченно заснять нашей камерой? У их камер только плёнку перематывай и щёлкай. Ни тебе выдержку, ни тебе резкость устанавливать не надо – автоматика. А потом и вовсе на самолёте над своей базой катать зачали. Мать честная! Даже порулить штурвалом маненько дали. Вот черти! Ну, нисколечко не боятца, чё мы их военну тайну разведаем. А мы-то тоже не лыком шиты. Не зря нас всю жисть учили, что все на свете, в мире, окромя родной партии – брехуны сплошные. Мы им бытто так и поверили, что они к нам с открытой душой кинулись. Знам мы эти буржуазны повадки. Сымайте, сымайте вволю, говорят, бытто, то, чё сверху лежит. А то, чё вглубь, в землю закопали, али под воду запрятали, как сымать будешь? А мы им и не поверили, чё под наземной базой у них подземная не запрятана. Ишь, думают, вокруг пальца обвели. Да и вообче – всё ужас как надоело. Везде – чё хошь, то и делай, куда хошь, туда и иди. Ни тебе окрика грозного: "Стой, кто идёт!", или "Руки вверх!".
                И везде аланогично: что в США, что в Канаде. Даже таблички висят с надписями: здесь-де, расположена военна база такая-то. И так мы обрадовались, когда домой, во Владивосток, на пассажирском судне возвернулись и увидели, чё нас снова родны зелёны фуражки встречают и пристальный взгляд таможни, которыя, окромя ружья и наркотиков, чёрте что ещё в вещах моряков ищут. Им, наверное, просто антиресно, чё обыкновенный русский человек на свои нищенские сбережения из-за границы привезть может?      
                И милиция, котора вместо того, чёбы охранять тружеников моря, на свои кровные валютные сбережения из-за границы дешёвые, подержанные машины привезшие и радующиеся, что транспорт какой-никакой обрели, ловят их выпивших после рейса у ресторанов, а с рэкетирами, которые у них машины отымают и грабют, – за руки здороваются.
                Увидели мы всё это – советско, родное, и на душе у нас враз захорошело – в родны пенаты возвернулись.
                Да здравствует "Ура!".

                Декабрь 1991 года.
                Петропавловск-Камчатский.

                На фотографии автора: Ю. Соколов и Г. Струначёв-Отрок на Кадьякской базе Кост-Гварда перед полётами над островом на минисамолётах. Август 1991 г.