17. На выставке в Париже
Луч света, проникший из окна, отразился от пустой застеклённой рамы, стоявшей на полу, и осветил картину. Белое лицо Изабеллы засияло волшебным светом и, озарившись изнутри, стало как живое. На щеках выступил лёгкий румянец, невидимый при обычном освещении. Законченная картина излучала положительную энергию, на глазах Диего выступили слёзы.
«Вот оно - совершенство, которого я, наконец, достиг, - думал он в эту минуту. Картина покидала стены его мастерской, выходила в самостоятельную жизнь. - Я обязан господу Богу, который мне помог и направил на путь истинный, я благодарен Изабелле, подтолкнувшей к этой работе. Побольше бы таких заказов, - мечтательно вздохнул Диего, - они помогают обретению новых вершин и познания самого себя».
- Ты вернула мне радость к жизни, - произнёс он, обращаясь к герцогине, незаметно вытирая слёзы, предательски бежавшие из глаз, - благодаря тебе я снова поверил в своё предназначение. Я вижу, что жизнь поразительно прекрасна, а теперь она стала ещё интересней.
Изабелла разделяла его восторг. Два месяца изнурительной работы позади, и вот долгожданный заказ, которого она ждала почти всю свою жизнь, готов. Диего сделал даже больше того, о чём она мечтала, решившись на это «безрассудство», как однажды услышала за своей спиной.
«Он, и, правда, великий художник, он гений, каких сейчас нет, - любуясь собой на картине, думала Изабелла, - по-моему, Диего покорил новую вершину в своём творчестве. Теперь ему под силу любой, самый сложный портрет. А какая проработка деталей, какой рельеф! Мне кажется, я здесь даже лучше, чем в жизни».
- Диего, я хочу, чтобы ты увековечил мою картину. Подпиши, пожалуйста.
Он взял кисть и на тёмном фоне светлой краской, написал: «D. Suares».
- Вот теперь я точно поставил точку, - сказал он с важным видом. – Эта картина уже нигде не затеряется.
Герцогиня удовлетворённо кивнула головой.
- Как мы договаривались, я тебе должна за картину десять тысяч песет, - оторвавшись от полотна, по-деловому сказала Изабелла. - Скрывать не стану: картина мне очень нравится, ты превзошёл самого себя, поэтому я плачу дополнительно две тысячи песет. Это ровно двадцать процентов, которые я обещала доплатить в экстраординарном случае. Такой случай наступил. Доплату я рассматриваю как премию за талантливое произведение искусства, выплачиваемую из моего благотворительного фонда.
Диего столько денег никогда ещё не зарабатывал. Он даже растерялся и, как ученик, забывший задание учителя, потерял дар речи. Несколько мгновений он молча хлопал глазами, но следующая фраза, произнесённая герцогиней, быстро привела его в чувство.
- Давай я переведу твои деньги в Швейцарский банк, - неожиданно для него сказала Изабелла. – Сумма очень большая, такие деньги дома лучше не держать, а в банке тебе пойдут хорошие проценты. За год ты станешь ещё состоятельней. Конечно, своими деньгами ты можешь распорядиться как угодно, это твоё право, но я советую всё-таки поступить так, как я говорю. Если когда-нибудь ты соберёшься открывать своё дело или покупать недвижимость, а может, потребуются деньги для чего-то другого, в любое время ты их снимешь.
Так Диего стал обладателем счёта в иностранном банке, дававшим возможность увеличивать свой капитал. Чтобы не вызывать зависть у окружающих, он никому об этом не сказал. Никто из её родственников не знал, сколько он заработал, а о картине Изабеллы уже заговорили в городе.
По единодушному заключению людей из ближайшего окружения герцогини картина удалась. Все отметили невероятное сходство и неземную одухотворённость, просвечивающуюся в портрете. Многие удивлялись, как тонко художник подметил эту черту её характера, глубоко скрытую от посторонних глаз. Один только Фернандо – почитатель и ухажёр Изабеллы - сказал, что работа не получилась. По его мнению, художник не смог передать её красоту и даже нарочно состарил. Понимая, что в основе его высказывания лежит ревность к Диего, о котором он слышал от неё не раз, герцогиня не обиделась. Однако Фернандо решил добиться руки Изабеллы любой ценой.
А на Диего, благодаря «Изабели», как тот назвал свою картину, посыпались заказы. Теперь он сам выбирал заказчика и подходил к этому более взвешенно, чем раньше. Некоторым по разным причинам отказывал, а кому-то отдавал предпочтение и их работы выполнял вне очереди. Поездка в Париж постоянно откладывалась, и однажды у Диего сдали нервы.
- Я никуда не поеду, у меня душа не лежит к этой выставке, - решительно заявил он вдруг. Всё, что было у него в руках, моментально оказалось на полу. - И вообще, выставляться напоказ и расхваливать себя – это не моё предназначение, я не хочу «светиться». Мне надо работать.
Изабелла стала его убеждать, говорила, что он не прав.
- Диего, кроме работы, у тебя должны быть праздники – радость в жизни. А ты только бесконечно работаешь, работаешь. Ты должен отдохнуть от суеты, эта выставка будет для тебя праздником.
Однако художник был непоколебим.
- Мне не нужны такие праздники, я хочу работать, - вспылил Диего. – Мне и без выставки неплохо. Я никуда не поеду.
- Ну чего ты боишься? Ты же настоящий мужчина, ты всё можешь. Такое поведение не достойно испанца по крови и духу. Если об этом узнают, тебя засмеют. Ты даёшь повод своим друзьям и прежде всего врагам над тобой посмеяться. Они мимо этого не пройдут, можешь не сомневаться. Ещё как посмеются.
Слова Изабеллы достали его за живое.
- Я этого не допущу. Я никому не позволю над собой смеяться, - взорвался Диего. – Я им покажу.
Он кричал, топал ногами и даже разорвал одно полотно. Таким его Изабелла ещё не видела. Но герцогиня быстро сообразила, что его агрессию можно использовать для пользы дела.
- Очень хорошо, - спокойно сказала Изабелла, - вот и надо разбиться в лепёшку и всем доказать, что тебе здесь тесно, тебе нет равных среди здешних художников. Особенно это касается Хосе – твоего главного завистника, который держит камень за пазухой. Ты вышел на другой уровень.
Мало-помалу он успокоился.
- Хорошо. Ты меня убедила, я согласен поехать в Париж. Я всем докажу, чего стою, ради этого можно рискнуть. Ты знаешь, я просто не узнаю Хосе, с некоторых пор он стал моим врагом. Он, как женщина, разносит обо мне дурные сплетни, говорит то, чего никогда не было.
Она ласково погладила его по щеке. Диего будто этого ждал.
- Я же тебе говорил, что в лице Хосе буду выглядеть последним подлецом, отобравшим у него деньги, - сказал он со злостью. - Правда, на эти деньги у него не было никаких прав, но попробуй ему докажи. Он не хочет меня слушать.
- Его погубила зависть. Твои деньги не дают ему покоя, он ведь мог хорошо заработать, а остался ни с чем. Конечно, обидно, я его понимаю, но что поделаешь. Это я виновата, прости меня, Диего, - она обняла художника и поцеловала. – Я не думала, что найду тебе врага.
Диего воспользовался минутной слабостью герцогини и стал её целовать. Они слились воедино. Художник испытывал непреодолимое желание тут же овладеть её, но Изабелла вырвалась из его объятий.
- Не сейчас.
Герцогиня была деловой женщиной. Она знала в Севилье всех богатых людей, даже знала, чем они занимаются и на чём зарабатывают большие деньги. Следила она и за творчеством многих художников, особенно тех, кого она признавала, первым в этом списке стоял Диего. Изабелла быстро решила все организационные вопросы, связанные с выставкой, но отъезд постоянно переносился на более позднее время. А виной тому была несобранность художника.
Вначале он хотел везти сорок семь полотен, но в последний момент его осенило, и он решил написать ещё четыре картины. Три картины были почти готовы, а с одной, так же, как когда-то с картиной герцога, его заклинило. Чтобы не терять время, Изабелла уговорила оставить незаконченную картину. Диего с трудом согласился, и тут к нему пришло вдохновение.
- Мы поедем по морю, - сказала Изабелла, как о давно решенном. - От Гибралтара пойдём до Марселя с заходом в Барселону.
Но, к её удивлению, Диего не согласился и стал отстаивать свою точку зрения.
- Ты знаешь, я никогда не был в Мадриде и хотел бы посмотреть этот город. Когда я там теперь буду, одному Богу известно.
Такая постановка вопроса меняла все планы герцогини и значительно усложняла их путешествие. Она уже забронировала места на теплоход и гостиницу в Марселе. Теперь надо было срочно начинать сначала.
- Ладно, договорились, поедем вначале в Мадрид, - согласилась она. – Выставка твоя, поэтому последнее слово за тобой.
В поезде было тихо, под стук колёс Диего задремал, а Изабелла смотрела в окно, любуясь мелькавшими картинами. После поездки она собиралась устроить свою личную жизнь. Диего её боготворил. Напор художника растопил лёд в её сердце: герцогиня, похоже, окончательно потеряла голову.
Такое решение далось ей непросто: нелегко было пересилить себя, свою гордыню. По своему общественному положению она стояла гораздо выше художника, и многое могла себе позволить. К ней сватались разные женихи: одни - благодаря удачной женитьбе не прочь были поправить свои дела, другие, - не давая ничего взамен, хотели завладеть её огромным состоянием. Таких проходимцев она быстро распознавала.
У Диего, кроме таланта и незначительной, по сравнению с ней, недвижимости, тоже ничего не было. Но, в отличие от всех, его совершенно не интересовали ни её заводы, ни огромное состояние, которым она владела - он жил в своём маленьком мире, в который никого не пускал. С трудом Изабелле удалось в него протиснуться, и теперь она находилась перед выбором: принять предложение художника или ждать принца на белом коне. И она, наконец, решила, что пришло её время.
Кроме страсти, возникшей под напором необузданного темперамента Диего, Изабелла испытывала к нему большое уважение. Диего был художником от Бога, каких она не знала среди своих современников, поэтому ей хотелось его поддержать, а потом пришла любовь, расставившая все точки над и.
«Пусть он пишет – это его жизнь, его внутренний мир, - под стук колёс думала Изабелла. – Как могу, я буду ему помогать. Его картины вечны, им не подвластно время, а я со своими заводами справлюсь сама, как справлялась до него».
- Уважаемые дамы и господа! Мы собрались по случаю открытия выставки художника Диего Суареса, – произнесла высокая дама в пышном тёмном платье.
Художник низко поклонился, а зал разразился дружными хлопками. Сзади зашумели, с нетерпением ожидая команду войти. Директор выставки, переждав волну шума, продолжала:
- Диего Суарес приехал к нам из Испании со своими великолепными работами. Имя автора многим из вас ничего не говорит, как всего неделю назад не говорило и мне. А когда я познакомилась с его картинами, сразу в них влюбилась. Я уверена, что, посмотрев эту выставку, имя автора вы запомните на всю жизнь. Итак, Диего Суарес. Разрешите мне открыть выставку его работ.
Директор выставки перерезала ленточку и вместе с Диего и Изабеллой, отошла в сторону. Толпа рванулась вперёд. Художника и Изабеллу буквально внесли в зал, и людской водоворот понёс их вперёд. Разрекламированная выставка «испанца» привлекла всеобщее внимание. Люди, стоявшие на улице, бросились штурмовать вход.
- Если придёт Ив Жорден, о тебе узнает весь мир, - крикнула Изабелла на ухо Диего, - он должен непременно прийти.
«Они меня разорвут на части. Зачем мне это нужно? – лавируя в толпе, ругался художник. - Надо быстрее отсюда бежать. Бежать, бежать!»
Диего не мог сделать ни шага и, будто столб, стоял в середине бушующего океана. Его толкали и обходили, как вода обходит препятствие, встретившееся на пути. Толпе людей до него не было никакого дела, всех интересовали только его картины.
«Здорово, великолепно, - слышалось со всех сторон, - а этот граф и женщина в белом потрясающе красивы. А герцогиня...»
Когда толпа людей схлынула, Диего, наконец, пришёл в себя. С задумчивым видом он стоял посреди зала и смотрел на стену со своими картинами.
- Где автор? Покажите господина Суареса. Куда он делся? – услышал он громкий голос и повернул голову. Возле него стоял невысокий молодой человек в серой кепке.
- Ник, он здесь. Повернись ко мне, ты стоишь с ним рядом - закричал другой молодой человек высокого роста, и толпа людей пришла в движение. К Диего с трёх сторон устремились люди с блокнотами в руках.
- Ну, слава Богу, мы вас нашли, - остановившись напротив Диего, сказал один из них. Это был тот самый Ник, который стоя рядом, его потерял. - Теперь вы от нас никуда не денетесь. Я хочу у вас взять интервью. Вы, Диего Суарес? – вцепившись в его руку, на всякий случай спросил репортёр.
Диего подтвердил.
- Скажите, как вам удаётся так естественно изображать человека и передавать его характер? – спросил его Ник.
Диего не успел до конца ответить, как на него посыпались вопросы от другого репортёра в чёрном котелке на голове.
- Да подожди ты, Жак, - закричал на него шустрый молодой человек в чёрном костюме.
- Как вы относитесь к импрессионистам? – не обращая на того внимания, стал спрашивать «чёрный котелок».
Диего заговорил о работах Сислея, Моне, Ренуара, сообщив, что он далёк от этого направления.
- Я совершенно не понимаю, зачем так искажать природу.
- А кто вам нравится из современных художников? – спросил его всё тот же шустрый Жак в чёрном котелке.
Диего сумел произнести только несколько общих фраз, а его уже атаковали две женщины, растолкавшие локтями своих коллег.
- Пустите, пустите, - послышались их голоса из толпы, и они возникли перед художником. В модной одежде, с горящими глазами дамы были прекрасны и решительны, как воинственные амазонки, захватившие его в плен.
- Господин Суарес, а почему мы раньше ничего о вас не слышали? – спросила яркая блондинка, стоявшая впереди всех. - Нехорошо прятать свой талант. Где вы учились живописи?
- Кто вам даёт вдохновение? – услышал Диего вопрос другой женщины, - схватившей его руку. По-видимому, она не хотела, чтобы толпа её оттеснила и выбросила за борт, поэтому выбрала такой необычный способ защиты. - Скажите, а та герцогиня ваша жена? – спросила она, с нетерпением ожидая его ответа.
- Вы не собираетесь поселиться в Париже? – через её голову крикнул Жак, которого уже оттеснили к стене.
Художник ответил, что ему нравится дома, и в ответ услышал возмущённый гул толпы.
- Зачем жить там, где вас не любят? Если бы вас любили в Испании, мы бы о вас знали. Быстрей убегайте из этой отсталой страны. Художнику надо жить только в Париже.
«Наверное, в этом что-то есть, - подумал Диего. – Кому, кроме Изабеллы, я там нужен? Нет, я не прав…»
- Господин Суарес! Я хочу купить ваши картины, - закричал толстый господин в цилиндре на голове. – Я покупаю всю вашу выставку. Пойдёмте со мной, мы оформим документы…
- Да, подожди ты, чёрт побери, выставка ещё не закончила работу, а он уже хочет купить все картины.
Его обругали последними словами, но тот не отступился и стал терпеливо дожидаться своего часа. До Диего донесся чей-то недовольный голос, и, прислушавшись к шуму толпы, он разобрал, что его ругает пожилая женщина в шляпке с вуалью.
- Где же вы до сих пор скрывались от современной цивилизации? Весь мир заполонила бездарность, прикрывающаяся новыми жанрами, а вы сидите в своём подземелье и не показываетесь на люди. Надо о себе кричать, надо, чтобы о вас узнали, а вы молчите. Ну разве так можно?
После выставки Изабелла долго ходила задумчивая, подолгу останавливаясь возле каждой картины Диего. А позади неё уже были голые стены – картины упаковывали неизвестному покупателю. О причине внезапно испортившегося настроения герцогини Диего мог только догадываться.
- Тебя оценили по достоинству, я очень рада твоему успеху. Но почему-то не пришёл Ив Жорден, - неожиданно произнесла она, отворачивая глаза. - Он же обещал. Наверное, были какие-то дела. Ты знаешь, я, кажется, здесь видела Фернандо, - вспомнив, сказала Изабелла. Это был он, я не могла ошибиться».
На следующий день Диего и Изабелла уезжали из Парижа. На душе у каждого было грустно. Здесь к Диего пришла необычная популярность. То, чего он не смог добиться за годы работы дома, в Париже на него свалилось за один день. Газеты пестрели репортажами и статьями критиков о прошедшей выставке «испанца». Все, будто сговорившись, кричали о рождении яркого художника - последователя мастеров эпохи Возрождения. Диего даже сравнивали с Рафаэлем и Леонардо да Винчи. А «Фигаро» подробно остановилась на картине «Изабель», которую выделила из всех работ художника, представленных на выставке. Восхваляя картину, газета писала, что «Изабель» выполнена в лучших традициях итальянской и фламандской школ. «Картина пополнит коллекцию шедевров мировой живописи» - такими словами заканчивалась статья.
- Ты знаешь, мне совсем не хочется уезжать, - располагаясь в каюте, признался Диего. – Я обрёл тут свою новую родину, можно сказать, здесь произошло моё второе рождение. На свет появился другой Суарес, о котором я даже не подозревал, но, к величайшему сожалению, праздники быстро заканчиваются и наступают будни. А я ведь так не любил праздники! Какой же я был глупец! У меня такое впечатление, будто я в Париже последний раз. Знаешь, как-то скверно у меня на душе, кажется, что всё внутри перегорело. А у тебя бывает так? – спросил он Изабеллу. - Внезапно он почувствовал, как серая волна накатила на него.
- Ты очень устал, Диего. Сказывается нервное напряжение последних дней. – Она легко потрепала его по плечу. Он прижал её к себе.
- Моя любимая, благодарю тебя за этот праздник. Если бы не твоя настойчивость, его бы не было.
- Диего, у тебя всё будет хорошо, вот увидишь, - Изабелла сказала это мягким вкрадчивым голосом, как говорила при любовных встречах. - Теперь уже всё позади, сейчас ты отдохнёшь, и тебе станет легче. Я тоже вымоталась. До сих пор из головы не выходит Ив Жорден. - Неожиданно она схватилась за живот и, закрыв глаза, застонала. – Ой, что со мной? – вырвалось из её груди. – Таких болей у меня никогда не было. Это что-то новое. – Вдруг её лицо осветила счастливая улыбка.
- Диего, мне, кажется, - начала она, но, увидев его испуганное лицо, замолчала на полуслове.
- Изабелла, ты что-то хотела сказать? Продолжай, прошу тебя. Что тебе кажется?
- Да так, - отвернулась она к иллюминатору. Её глаза потухли.
«А вдруг я в нём ошиблась, - мелькнуло в её сознании, - может, он не тот, за кого я его приняла. Нет, пока не буду ничего говорить. Потом».
Установилась томительная тишина, стало слышно, как за бортом парохода плещутся волны.
- Скоро начинаются территориальные воды Испании, - нарушив молчание, сказала Изабелла. – Ты молодец, я тобой горжусь.
- Здесь жарко. Я пойду на палубу проветрюсь.
Диего встал и тихо вышел. Изабелла задремала, а проснулась от стука в дверь каюты.
- Сеньора герцогиня, разрешите! Сеньора герцогиня! – кричали за дверью.
Изабелла вскочила. В каюту вошёл капитан в сопровождении двух моряков.
- Сеньора Гонсалес, простите за беспокойство, - с виноватым видом обратился к ней капитан. - Мы с нехорошим известием. Случилось непоправимое…
Он тяжело вздохнул и на полуслове замолчал. На капитана жалко было смотреть.
- Ну, говорите же, говорите, - не выдержала Изабелла. – Что случилось?
- Ещё раз простите, сеньора, - выдавил он из себя.- На верхней палубе матросы нашли тело сеньора Суареса. Он мёртв. Его убили выстрелом из пистолета. Пуля попала прямо в сердце.
Из её груди вырвался тяжёлый стон, без чувств она опустилась на диван.
- Доктора, быстрее доктора, - услышала она сквозь сплошную завесу.
- Я так и думала, что должно что-то случиться, - сорвалось с её губ. – Слишком много у меня было счастья. - И, вытирая слёзы, зарыдала: «Любимый, я не успела тебе сказать, у нас будет ребёнок».