Эх, любили на Руси варить каши! Разнообразные. На любой вкус. По любому требованию и желанию. Гречневую с грибочками едали ли? А пшеночку с лесными ягодами и изюмом пробовали? А "дробь №16" с вологодским маслицем в чугуночке, столь нежно любимую Петром Первым?..
Ныне каши не популярны. Суши хочется народу, суши! Или гамбургеров, или чипсов, наконец...
Но это так. Пища телесная. Впрочем, духовную тоже потребляем странную: то на Ницше молимся, то Фукуяме земные поклоны бьем, без рекомендаций Карнеги не обходимся, по Попперу "открытое общество" без врагов строим. Свое же наследие в утиль сдаем. Чего там может быть полезного и важного в "стране рабов, стране господ", "тюрьме народов", " немытой" и т. д. России?
Да, заварили мы кашу! Расхлебывать тошно.
Пора возвращаться домой. Вспомнить все.
Только вот начинать как? Не знаешь что делать, так не к Гавриловичу беги (хоть он и свой по происхождению), но к древним. Они жили неторопливее и размышляли спокойнее. Рекламы прокладок и трусов из пластика тогда не было. На мудрость время оставалось...
Итак, начнем по примеру Плутарха Херонейского...
Опыт сравнительного жизнеописания...
И не только...
Век XIX-ый. Жили-были два человека, тесно связанные с литературой. О них и поговорим. О князе Петре Андреевиче Вяземском (1792-1878) и Алексее Сергеевиче Суворине (1834-1912). Кстати, в 2012 году исполняется ровно 220 лет со дня рождения Вяземского и столетие со дня ухода в лучший мир Суворина. Чем не повод?
На первый взгляд вряд ли есть нечто объединяющее судьбы этих людей. А. С. Суворин - дворянин только во втором поколении, его отец выслужил потом и кровью потомственное дворянство. Род Вяземских известен издревле. Князю П. А. Вяземскому совершенно не нужно было прилагать усилий для доказательств к причастности к русской элите. Суворины совсем не обладали богатством. Сам Алексей Суворин являлся старшим сыном в семье, где было девять детей. Мама Леши вышла замуж за отца в возрасте 20-ти лет, супругу же было 49. Вот Вам, батеньки мои, и сказки о живительной силе любви из сериалов XXI века. Вряд ли здесь пахло любовным томлением. Но детей Суворины воспитали достойно. Петр Вяземский очень рано стал наследником гигантского состояния, а через родственные связи легко вошел в карамзинский круг литераторов. Карьера обеспечивалась происхождением однозначно. Алексею Суворину пришлось идти к пику своих достижений долго и нудно.
Вяземский и Суворин совершенно не чурались военной службы. Но после нее избрали свои пути в жизни...
Либерализму отдали дань оба наших героя. Затем же они стали яростными критиками его. Но, пожалуй, Вяземский проявил себя на этом поприще куда рьянее, чем Суворин. Грехов больше имелось. Стихотворение Петра Андреевича "Русский бог" со счастливым визгом, поминутно впадая в экстаз, перепечатывало далеко не одно поколение российских либералов и революционеров. Только господа "борцы за народное дело" совершенно забывали, что Вяземский написал гораздо позже "Святую Русь". Однако, забывчивость вполне объяснима, ведь неприятно, когда после либеральных шалостей молодости, человек в зрелые годы, уже сформировавшись как личность, отказывается от того, что было всего-навсего игрой в революцию.
Вяземский позднего периода своего творчества совершенно беспощаден к "любителям смут". Он четко понимает, что за кличами о свободе стоит деспотизм, страшный деспотизм либерального слоя. Петр Андреевич видит и другим показывает развёртывающуюся пустоту либеральной мысли:
"Свобода – превращеньем роли –
На их условном языке:
Есть отреченье личной воли,
Чтоб быть винтом в паровике;
Быть попугаем однозвучным,
Который весь оторопев,
Твердит с усердием докучным
Ему насвистанный напев.
Скажу с сознанием печальным:
Не вижу разницы большой
Между холопством либеральным
И всякой барщиной другой".
И еще:
"Вы гласность любите, но в одиночку, с правом,
Чтоб голос ваш один руководил толпу;
Но голосу других, драконовским уставом,
Нет места в гласности у вас на откупу...
Односторонний ум лишь годен на стоянку;
Свободным плаваньем он не заходить в даль;
Он тот же Фамусов, но только наизнанку,
Молчалин тот же он, но только громкий враль".
Есть кое-что и похлеще:
"Легко мы поддаемся всякой кличке;
К лицу иль нет, а разом заклеймим:
Чего у нас и нет, так по привычке
Мы прячемся под прозвищем чужим.
Что нового Европа ни затеет,
Сейчас и мы со снимком налицо,
И под узор французский запестреет
Домашнего издания дрянцо.
Куда бы в круть Европа ни свернула,
К ней на запятки вскакиваем мы:
У нас, куда молва бы ни подула,
Линяют сплошь и кожа и умы".
П. А. Вяземский понял самую суть, самую душеньку российского либерализма. Его понимание не устарело и до сих пор:
"Добчинский гласности, он хочет,
Чтоб знали, что Добчинский есть:
Он рвется, мечется, хлопочет,
Чтоб в люди и в печать залезть.
Двух мыслей сряду он не свяжет;
Но как к журналам не прильнуть?
Сказать, он ничего не скажет,
А все же тиснет что-нибудь.
Он гвоздь и вешалка дипломам,
Обвешен как лоскутный ряд:
Он к географам, к агрономам,
Пристать и к публицистам рад.
Ко всем прилипнет многочленный,
Во все вобьется он как моль:
Всех обществ член он непременный
И всюду непременный ноль".
"К чему ж, скажите, ради Бога,
Мы век свой не в пример другим, –
Когда им всем одна дорога, –
Особым прозвищем честим?
Но вы затем, что сами новы,
Что веры в прошлое в вас нет,
А верить в сны свои готовы
С слепым доверьем детских лет.
Вам, чуждым летописи древней,
Вам в ум забрать не мудрено,
Что с той поры и свет в деревне,
Как стали вы смотреть в окно.
Нет, и до вас шли годы к цели,
В деревне Божий свет не гас,
А в окна многие смотрели,
Которые позорче вас".
Да, за такие вещи и стоило хорошенько подзабыть непутевого князя. Его и подзабыли. Нам же необходимо освежить память. Ведь все, что было написано в XIX веке, актуально сейчас. Ох, и актуально.
Алексей Суворин тоже писал стихи, но все же до Вяземского ему далеко. Да и прославился он, прежде всего, своей злободневной публицистикой (фельетон и памфлет - его любимое оружие) и, конечно, как издатель известнейшего "Нового времени".
Суворин куражится над глупым преклонением перед плутократией, резко бичует покровительство со стороны тогдашней элиты: "Если ловкий мошенник, вынул у вас из кармана часы, стоящие 10 р., он пойдет в Сибирь; если нищий своровал у вас булку – его запрут в тюрьму... Но если у публики своруют биржевики миллионы – это значит, что нравственность развивается и Россия прямо идет к богатству и благополучию".
И далее: "Другими словами: капитал должен обращаться на развитие и увеличение общественного благосостояния, упрочение мира, образование, науку и искусство, благотворительность и проч. Я убежден, что многие, прочитав эти строки, иронически улыбнутся. И в самом деле, такая проповедь смешна у нас, в стране, где богатство накопляется преимущественно в самом эгоистическом сословии, помышляющем
только о своих барышах, и где даже богатая интеллигенция довольно беспутно тратит свои деньги..."
Алексей Сергеевич так же иронически пишет о делателях карьеры: "Будь с виду честен, и подл внутри. Вот краткая программа для успеха". Неужели ЭТО устарело?
А как достается "бедным" либералам от интеллигенции: "Карамзин стоял за крепостное право и прямо это выражал, хотя в душе, как сам же говорил, был республиканцем. Это не составляло противоречия. Ведь Афины жили рабством!.. Польша, весь польский блеск, весь польский республиканизм рос на крепостном праве и питался им. Образованные русские говорили против рабства, очень красиво и даже сердечно говорили, и проедали доходы с душ. Все лениво и не деятельно плелось не то вперед, не то назад. Интеллигенция жаловалась на реакцию, народ на интеллигенцию, которая почти сплошь состояла из владельцев душ и которая не находила времени даже обучать грамоте своих крепостных". Либералы наши они всегда "в душе": "Наш традиционный либерализм, уживавшийся с крепостным правом, любезно готов был уживаться и с романтизмом революции. Эти романтики есть и теперь. Им хочется найти такой красивый и удобный экипаж, на котором можно было бы ездить в гости к революционерам, посещать вместе с кадетами женщин, скучно говорить об охоте с октябристами и показывать издалека кулачок правым". Вот Вам и четкая, и ясная характеристика современного Болота - 21.
Мы, неизвестно почему, полагаем, что либеральные министры появились в государстве Российском только при Ельцине, ну, может быть при Горбачеве. Суворин же отмечал еще тогда: "Русский либеральный чиновник желал бы одарить Россию учреждениями либеральными до несостоятельности, до хаоса, но не хочет позволить обсуждать свои эксперименты тем, над которыми их производит; он давит по мере сил всякое проявление земской и вообще народной жизни, происшедшее без его предварительного разрешения, как самовольство против своего официального права; печать поступает почти так же в защиту своих «либеральных принципов".
Но, кто помнит сии строки? Ежели бы знали, то и не удивлялись бы современному российскому ЕГЭ и прочим экспериментальным прибамбасам...
И по внешней политике прошелся незабвенный А. С. Суворин: "В начале этого века, когда мы спасали чужие алтари и престолы, Англия платила нам денежную субсидию и мы ее брали за пролитую кровь. Для нашего самолюбия воспоминание неприятное и даже обидное, но помнить это не мешает в настоящее время, когда с медведем заигрывают". Ныне с "русским медведем" тоже заигрывают-играют... В "перезагрузку"...
Суворин и Вяземский еще хотели ответственной власти в России, власти, контролирующей самую себя и государство. Мне вот решительно случайно припомнились строки одного малоизвестного поэта:
"Власть имеет право власти,
Над собой имея власть.
Ведь без этой самой власти
В дуроломство может впасть.
Дать свободу либералам,
А иным же стиснуть путь,
Чтоб в печали ненароком
От Европы не свернуть..."
Но все. Надо заканчивать.
Нам есть чему учиться и у Петра Вяземского, и у Алексея Суворина. Да, и стоит вспомнить, что их связывает духовно еще и любовь к творчеству Пушкина.
Читайте Пушкина, берегите Россию, помните свою историю, не поддавайтесь на заманчивые "прогрессивные" лозунги! Мне мнится, что, именно, этот завет оставили нам и Вяземский, и Суворин.