Мы лежали головами рядом, на валиках дивана. Я выдохнула собаке в глаз. Та моргнула, вздернула морду вверх, потом осторожно придвинула свой влажный нос к моему полуоткрытому рту. Рот же выдохнул и остался дышать. Туда собака захотела сунуть свой нос. Наверное, в моем рту было мокро и горячо. Ей сначала понравилось, но через минуту она вынула нос потому, что во рту пахло чесноком.
Она опять положила морду на валик и закрыла глаза. Её животик приятно грел мою подмышку. Мерное дыхание успокаивало.
Из моего тела ушли внутренности. Убежали кости, толкая друг друга. Оболочка оставалась плотной и живой. А кожа бледнела. И опадала. Стремилась упасть на ту кожу, что была с противоположной стороны тела.
Мое тело уплощалось на глазах. Зеленоватый оттенок, который приняла кожа, походил на обертку школьной тетради.
И вот уже я с большой головой и тетрадным телом. Подошел сын и прогладил меня утюгом.
Он сказал, надо разгладить складки, станет красивее.
Утюг был холодный, мой сын же не живодер. Мне больше всего понравилось, как получились соски. Бледно-коричневые, со свинцовым пятном в центре. Надо запомнить. Я потом размажу на атри акварелью.
В три линии справа,что недавно означало подмышку, ткнулся другой пес. Его коричневые зрачки внимательно заглянули в мои рениево-серые. Не помешалась ли случаем, его хозяйка. Спросил и отошел.
Пришлось встать и пойти на кухню. А с плиты, оказывается, убежало молоко…
Во рту поселился одуряющий запах нынешнего летнего чеснока.
23 ) 07 ) 2012 ))/