ТРИ И ОДНА НОЧЬ Николай ЕРЁМИН
рассказ
- Ах, какая женщина,
Ах, какая женщина…
Мне б такую! –
Вдохновенно пропел мой друг, председатель совета директоров банка «Кедровый орешек», Максим Бурягин, когда мы вышли из литературного музея, где поэтесса, прозаик и композитор Анжелика Полонская провела творческий вечер.
Она читала стихи и короткие рассказы, пела свои песни под минусовки и рассказывала о выпавшей на её плечи нелёгкой судьбе школьной учительницы-преподавателя русского языка и литературы.
Анжелика очень волновалась.
Ровно 45 минут, как школьный урок, длилась встреча, в конце которой она сказала:
- Три года назад я бросила преподавание и полностью отдалась литературной работе. Если это раньше была моим хобби, то теперь стало моей сутью. Три раза я была замужем. И описала свои замужества, как Эрнест Хемингуэй свои три женитьбы, в трёх романах. И если стихи и песни мне удалось опубликовать в альманахе «Новый Абаканский литератор» бесплатно, то с романами дело обстоит иначе.
Мне нужен спонсор! Да, спонсор, который выслушал бы меня, как Шахрияр Шехерезаду, и опубликовал мои романы. Для этого мне ни к чему тысяча и одна ночь. За три ночи я готова прочитать этому человеку все три романа!
Есть ли среди сидящих в зале такой человек?
Ответом ей было гробовое молчание.
- И почему ты не откликнулся на зов влюблённой женщины? - спросил я Максима.- Ей 45 лет, она одинока. А народная мудрость гласит, что в сорок пять баба ягодка опять!
- Знаешь, дело в том, что я никогда ничего не делаю сразу. Ситуацию нужно обдумать, – возразил Максим. - Не случайно я в свои 5О – старый холостяк. Потому что никогда не был влюблён, а к вопросам отношения с женским полом относился чисто потребительски. И все, с кем я общался, чувствовали это. Они ждали от меня любви, а получали только деньги. В конце концов, когда очередная моя подруга требовала повысить цифру гонорара в два раза, я снижал цифру вдвое, потом ещё вдвое. И так – до нуля.
О своих похождениях и приключениях Максим всегда мне рассказывал, не стесняясь. И я мог бы с его слов записать не три романа, а тридцать три, но все они были бы похожими – и завязки, и кульминации, и развязки, и разнились только именами персонажей.
Скука!
Не только читать, но и писать.
Вскоре он встретился со мною – восторженный – и опять пропел:
- Ах, какая женщина!
- Какая? – спросил я.
- Необыкновенная! И в жизни значительно, надо сказать, лучше, чем в романах! Я впервые влюблён - по-настоящему и бесповоротно!
- Всё-таки решил издать трёхтомник?
- Решил! Пусть радуется вместе со мною. Чтения продолжаются!
Но испытать желанную радость Анжелике Полонской так и не пришлось.
Чтения романов закончились для Максима инфарктом миокарда, разрывом сердца, если не по-научному.
Умер он мгновенно в объятиях страстной Анжелики, на четвёртую ночь, когда сердце его переполнилось от любви и счастья.
Не успел мой друг банкир Максим Бурягин перечислить издателю необходимую сумму.
Похоронили Максима на Бадалыке, самом красивом и просторном кладбище около нашего прекрасного сибирского города Абаканска, на аллее Героев.
Банк «Кедровый орешек» не поскупился.
Стоит Максим Бурягин, вылитый из бронзы в натуральную величину, и улыбаясь, глядит в светлую бесконечную даль, а в протянутой его руке – шишка кедровая.
И сыплются из неё кедровые орешки, подвешенные на тонких бронзовых нитях, и перезваниваются на ветру, и сверкают на солнце…