Она чувствовала, что не уснет, потому что была наполнена воспоминаниями. Они спешили, одни за другими, накладывались друг на друга. Причем, вспоминалось всё сразу: и прошедшее детство и сегодняшний вечер, проведенный в гостях – у тети, на дне рождения; и мама, смотрящая телевизор в другой комнате; … и вчерашние расставания…
Наверху шло гулянье. Непрерывно играл баян; иногда по потолку проносилась дробь. Танцуют! Баян играл то громче, то сливался с голосами песни, то отдалялся. И она, невольно, прислушивалась к приглушенным звукам, будто они помогали ей что-то понять, помогали поддержать то состояние… Она боялась его разрушить. Она не хотела его заглушить. Она даже вся замерла – в случайно найденной позе: чуть согнувшись, облокотившись на стол; нога отдыхала на другой ноге. Тело было тяжелое, чуть изнеможенное; а голова ясна.
Она чувствовала себя ужасно взрослой, в эти минуты. И она боялась этой взрослости, потому что взрослость есть – законченность, определенность.
Уже пора спать – наступает ночь. Даже умолкло всё наверху. Но спать идти не хотелось. Звуки песен заменил стук часов. Чай был выпит. Чашка, в раздумье отодвинутая, стояла чуть в стороне. День прошел; завтра начнется новый. И снова он побежит; снова те же боли, радости, те же преодоления… Что делать? Отчего же такая усталость; куда такая невероятная спешка, зачем? Как же так жить?..
Ох, мне бы только его улыбку – его настоящую улыбку!..