Анютино лето.
Глава первая.
Тильда, живущая в подорожниках.
...А ещё есть такие тильды, живущие в подорожнике.
Вообще-то они могли бы жить и в лопухах и других
широколистных растениях, под листьями которых темно
и прохладно, но, видимо, "тильды живущие в лопухах"
звучало для них менее благозвучно, чем "живущие в подорожниках".
"Ой мама, смотри - лягушка!" - воскликнула Анюта, рукой указывая куда-то в сторону "зарослей" из растительности. Вместе с мамой они прогуливались по дедушкиному саду, когда из травы кто-то выпрыгнул. Сад был небольшой, но очень старый, почти такой же старый как дедушка. Однако дедушке было уже трудно следить за ним, а потому сад почти весь зарос травой, особенно подорожником. Каждое лето, когда они с мамой приезжали в гости к дедушке с бабушкой, мама старалась его расчистить. Вот и сейчас она сидела на тропинке и старательно дёргала большой куст подорожника. "Может быть -произнесла в ответ на анютины слова - здесь же так сыро, а лягушки как раз любят, чтобы было сыро. Знаешь что Ань - добавила она, очередной раз с силой дёрнув подорожник и вырвав его с корнем - отнеси-ка ты эти листья в дом и помой. Мы их высушим и оставим деду: будет зимой отвар из него пить, если опять живот прихватит"...
Поздно ночью Аня проснулась от какого-то шороха. Вообще-то дом был очень старый и в нём всегда что-то скрипело, шуршало и "бухало". Анюта знала, что это от того, что доски из которых был сложен дом со временем "ссохлись" и плохо лежали на своём месте. Но сейчас звук был другой, он был "живым": кто-то живой, настоящий бродил по дому. Кроме Анюты и её мамы в доме спали ещё бабушка и дедушка в соседней комнате ( кот Васька гулял на улице). У дедушки была привычка вставать по ночам и идти на кухню, но это был не он: из соседней комнаты ясно доносился громкий дедушкин сап, а значит он спал. Мама тоже не могла быть на кухне - она спала рядом, ну, а бабушка, та вообще не умела ходить тихо и если ночью вставала за чем-нибудь от её "топота" можно было проснуться даже самому уставшему слону в Африке (так говорил дед).
Ходить ночью по старому дому занятие не из приятных (даже если он небольшой), но Ане стало так интересно (кто ходит на кухне), что она решила пойти посмотреть. Дверь она открыла тихо и осторожно (не потому, что боялась, а чтобы не заскрипеть и не спугнуть того, кто на кухне). Присмотревшись она увидела, как что-то хрупкое и маленькое мечется по столу между чашками, будто ищет что-то. Аня присмотрелась ещё лучше и ... "Ой, лягушка!" - удивлённо воскликнула она. "Сами Вы - лягушка! - послышался ей в ответ обиженный голос - Я - тильда, самая настоящая тильда из подорожников!"
"Извините - произнесла Аня, которая впервые слышала о тильдах, но всё равно почувствовала себя неловко: действительно, как она могла принять тильду за лягушку? Какая лягушка ходит на двух лапах, да ещё и разговаривает человеческим голосом. Между тем тильда подошла к краю стола, свесила с него свои узкие ножки (или всё таки лапы?), встряхнула головой с русой шевелюрой и выжидающе посмотрела на Анюту. Аня тоже смотрела на тильду, про себя догадываясь, что должна, наверно, что-то сказать или сделать. Наконец тильда не выдержала и заговорила первой: " А чем у вас, собственно, кхе-кхе, людей, питаются?- произнесла она - а то я не всем питаюсь, точнее питаюсь только одним продуктом". "А чем Вы питаетесь?" - спросила Анюта, про себя досадуя, что не догадалась сама предложить что-нибудь гостье. "Подорожником, исключительно подорожником" - произнесла тильда удивлённым тоном, в котором явственно читалось: " Разве я не говорила, что я подорожниковая тильда?" "Как? - удивилась Анюта - Вы же говорили, что живёте в подорожнике, а теперь говорите, что это Ваша еда?" "Живу - согласно кивнула головой тильда - живу и ем. Согласитесь, ведь это удобно: жить рядом с пищей, особенно если это вам жизненно необходимо для роста и существования!" "А разве от подорожника можно расти?" - не поверила Анюта: она слышала, что подорожник помогает остановить кровь, при растройстве желудка, но не знала, что он помогает расти. "Можно, можно. - с видом знатока произнесла тильда - Вот посмотрите на меня: всего пару часов не ела, а как уменьшилась!" "Прошу прощенья, я мигом" - сказала Аня, поспешно расставляя на столе чашки и блюдца (хотя зачем они, собственно, нужны если ваш гость не ест ничего, кроме подорожника?). Листья этого самого подорожника сейчас лежали на столе (их мама собрала сегодня утром) и уже успели подсохнуть - Аня не знала: стоит ли предлагать их тильде и решила спросить: "Вы едите только свежий подорожник или сойдёт и сухой?" "Сойдёт, сойдёт!" - нетерпеливо воскликнула тильда, принимая листок из аниных рук. Сидя на краю стола она стала со вкусом, неспеша разжёвывать подорожниковый лист, что не мешало ей откусывать довольно большие куски, поэтому первый лист исчез у неё во рту довольно быстро. Зато каждый следующий лист тильда съедала с возрастающей скоростью, при этом Ане показалось, что тильда стала рости: вот она была ростом едва ли не с пол-ладони, а теперь не поместилась бы на всю анютину ладонь. "Малость суховато - произнесла тильда, прожёвывая очередной лист - спасибо." - добавила она, принимая из анютиных рук чашку с водой.
Когда половина листьев была съедена Аня решилось спросить: "А много вас, тильд?" "Немного, - ответила тильда - но подорожников на всех уже не хватает, а тут ещё Ваша матушка, со своей заготовкой..." - тут тильда закашлялась, то ли поперхнувшись, то ли поняла, что сказала лишнее. "Да, а кроме того есть ещё всякие шуршуны и скрипуны" - добавила она быстро, желая сменить тему. "А что, есть и такие?" - спросила Аня, которая приезжала в гости к дедушке в деревню не первый год, но ни каких скрипунов и шуршунов в глаза не видела (впрочем как и тильд). "Разумеется - удивилась тильда - а Вы думали, что здесь нет никого кроме бабушек-дедушек и их котов?" "Нет, разумеется". - ответила Аня, хотя кроме прочих могла назвать ещё цыплят и коров. Между тем тильда продолжила: "Есть шуршуны домашние, есть шуршуны лесные, есть те, кто живут в поле и на болоте". "И что все едят подорожник?" - поинтересовалась Анюта. "Зачем? - не поняла тильда - Нет, каждому своё: одним подорожник - другим мусор, иначе одних вещей будет мало, а других с избытком". "А шуршуны едят мусор?" - поморщилась Аня. "Не все, только те, что живут в доме, рядом с людьми. Они прячутся в щелях и питаются крошками и прочим сором, который падает на пол. Но мне по-душе полевые, они не такие "вредные", хотя порой тоже имеют скверный характер". "А скрипуны, они тоже бывают лесные и домашние?" - спросила Аня, которой всё происходящее было очень интересно. "Да, собственно, они могут быть абсолютно любыми, ведь живут везде, где что-то скрипит, даже под самой тоненькой веточкой, они и под бумажкой смогли бы жить, если бы она скрипела. - проговорила тильда с какой-то странной иронией в голосе, словно в последней фразе было что-то смешное - Но мы с ними не дружим". - тут же добавила она. "Что, тоже скверный характер?" - догадалась Аня. "Да, - подтвердила тильда - особенно у самых старых. С годами они становятся вредными и редко бывают довольными: могут в отместку громко скрипеть или даже ронять вещи, чтобы насолить хозяину дома". "И что, все скрипуны такие?" - расстроилась Аня (она-то думала, что есть ещё кто-то хороший кроме тильд. Мысль о том, что это тильды такие вредные, а не остальные, ей почему-то не приходила). "Да нет, не все - искренне возмутилась тильда - я же Вам уже говорила: не бывает ничего абсолютно одинакового, это бессмысленно. И скрипуны бывают, по-своему, хорошие. Но с очень своеобразной моралью..." - закончила она. Признаться, аня не совсем поняла, что значит "своеобразная мораль" - у неё была не очень хорошая память, поэтому она плохо запоминала новые значения слов, особенно если ими редко пользуются. Мама даже, по совету учительницы, завела для Ани специальную тетрадь, куда последняя должна была записывать новое слово и его значение. Например: "мораль - общее представление о плохом и хорошем". Однако, когда Аня уже собиралась задать вопрос тильде, та неожиданно резко встала и произнесла: " Ну что ж, мне пора. Спасибо за чай с подорожником!" "Какой же это чай? Это же просто вода". - хотела сказать Аня, но тут сзади послышался скрип и она, по-привычке, оглянулась, а когда снова посмотрела на стол на нём не было ни тильды, ни одного листка подорожника.
Глава вторая.
Скрипуны.
Там, где скрипят половицы,
Створки окон и двери,
Не смазаны шкафа петлицы
Точно живут скрипуны.
"Куда же это пропал весь подорожник? - сокрушалась мама - Ань, ты не видела, на столе вчера листья сушились, их никто не убирал?" - спросила она Анюту, едва та появилась на пороге кухни. Аня задумалась: врать маме ей не хотелось (собственно это был не тот случай, когда надо врать), но и сказать правду она тоже не могла, ведь эта правда звучала бы как ложь."Сейчас - нет". - наконец ответила она (ведь это не было ложью и, в то же самое время, не нужно ничего объяснять: она на самом деле не видела сейчас ни каких листьев). После чего Аня вместе с мячом быстро выскользнула из кухни (а то вдруг мама захочет ещё что-либо спросить, или ещё хуже оставит завтракать). Мама, в ответ, лишь только сокрушённо покачала головой и произнесла: "Должно быть бабушка опять куда-нибудь в другое место переложила или выбросила". - но Аня была уже во дворе и поэтому её не услышала...
Гулять по саду с мячом - занятие довольно глупое (особенно если кроме тебы в саду больше нет ни других детей, ни даже взрослых). Мяч - это игра, в которую должны играть хотя бы два человека. И даже если ты сам, один, умеешь неплохо подбрасывать мяч сам себе, а потом ловить, всё равно, рядом должен быть кто-то, кто смотрит и подбадривает, мол, здорово ты это делаешь, а иначе какой в этом смысл? Дома у Анюты было много друзей и они часто играли в разные игры с мячом. Анюта, например, могла долго "набивать" мяч на одной ноге и жонглировать самыми разными мячами: большими и маленькими.
Но в деревне детей было мало и все они были либо младше, либо намного старше Анюты, да и в мяч никто из них нормально не играл: всё что они делали - это гоняли на велосипедах или играли в футбол - ни каких других игр с мячом (или без) здесь не было.
Однако, это не мешало маме каждый год, когда они собирались в деревню, "настойчиво" пихать среди прочих вещей Анюты большой надувной мяч со словами: "Возьми мяч, мы же в деревню едем - будешь играть". Смысла в нём, мяче, собственно, не было ни какого (другое дело, если бы рядом была хорошая речка или пруд, там бы точно такой мяч сгодился). Но в местном заболоченном пруду не стали бы купаться даже деревенские в самую страшную жару, а ближайшее озеро, где можно купаться, находилось очень далеко, туда нужно было ехать на машине. И, тем не менее, каждый раз, когда Аня шла гулять во двор, мама сначала одевала ей на голову кепку с длинным узким козырьком ("Голову же напечёт!"), а потом вручала толстый в полоску мяч, со словами: "Иди, поиграй с мячом, ты же любишь!". Казалось, до неё совершенно не доходило очевидное: как можно играть в такой мяч без воды! Он был настолько громоздким и большим, что его невозможно было всюду носить с собой. Поэтому Аня почти сразу относила его обратно домой и уходила гулять. Однако на следующий день всё повторялось заново: мама, кепка, мяч. Со временем это вошло в привычку настолько, что теперь Аня уже сама, без напонимания стала брать кепку и мяч с собой, выходила во двор, тут же возвращалась, оставляла мяч, выходила опять во двор, снимала кепку и шла в сад.
Но сегодня она так торопилась, что сразу проскочила в сад, а от туда возвращаться уже не стала. Теперь она бродила одна по заросшему саду, в обнимку с большим и толстым мячом, но деваться некуда: если вернуться во двор мама увидит в окно, мама непременно увидит, и заставит идти домой завтракать. А Ане ужасно не хотелось завтракать сейчас, позже - да, но не сейчас. В траве неподалёку между тем что-то зашуршало. "Тильда" - позвала Аня, стараясь при этом чтобы её случайно не услышали другие, случайно оказавшиеся рядом люди или ещё кто (например скрипуны или шуршуны). Но ответа не последовало: то ли это была другая, не знакомая ей тильда, то ли, действительно, обычная лягушка.
Вздохнув Аня прижала покрепче мяч и зашагала дальше. Показалось ей или нет, но только трава опять зашевелилась, словно кто-то небольшой и юркий полз следом за ней. Анюта остановилась - трава за спиной тут же перестала шуршать, а стоило Ане снова зашагать заколыхалась вновь. Анюта прибавила шаг: она ни чуть не испугалась, решив, что это какой-нибудь шуршун, а может и очень небольшой скрипун. Но девочку разозлило и даже немного обидело, что этот "кто-то" сидит в траве и не хочет себя показывать, а сам при этом наблюдает за ней и всем, что она делает. Наконец, Анюта не выдержала и побежала. Однако как бы быстро не шла Аня шуршание в траве не прекращалось и каждый раз доносилось всего в нескольких шагах от неё. Но она успела пробежать всего пару шагов, когда громоздкий неудобный мяч выскользнул у неё из рук и покатился по траве назад. Пришлось возвращаться за ним обратно. Едва только Аня потянулась к мячу, как рядом раздался чей-то певучий, неспешный голос: "Ах что это, что это у тебя милая девочка?" Оглянувшись в сторону голоса Анюта увидела старый куст, а на его ветке не очень большую серую ящерицу. Ящерица сидела (или скорее висела) на ней головой вниз, вцепившись в ветку тремя лапами. Четвёртая лапа (как и голова) было направлена в сторону Анюты, два больших пальца, почти по-человечески, указывали на нужный предмет, из чего Анюта поняла: говорила она, ящерица! "Это? - немного помедлив ответила наконец Анюта - это мяч". Признаться она была немного удивлена, хотя после вчерашнего знакомства с тильдой, казалось бы, чему здесь удивляться? Подумаешь говорящая ящерица! И всё же Аня была поражена не меньше, как если бы увидела у кустов скрипуна или шуршуна.
Между тем ящерица с быстротой молнии развернулась, исчезла в кустах, а через мгновение так же быстро появилась в траве, почти у самого мяча. "Интересно, интересно - произнесла она, обегая мяч со всех сторон, словно он был чем-то необычным - и что, его всегда так с собой таскают?" "Нет - сказала Аня - с ним играют, подбрасывают вот так" - показала она руками, будто подкидывала мяч вверх. "Играют - закатив глаза произнесла ящерица на распев, словно распробывая что-то сладкое на языке. Затем она опустила взгляд чуть ниже, на Анюту и удивлённо произнесла - А почему же Вы тогда не играете?" "Мне не хочется" - с серьёзным видом коротко сказала Анюта (не объяснять же ей всё от начала и до конца?). "Как? - удивилась ящерица, не переставая при этом носиться вокруг мяча - И что же его всегда вот так таскают с собой если не играют?" Говоря последнюю фразу ящерица остановилась и аккуратно передними лапами попробовала толкнуть мяч. Естественно она не смогла сдвинуть его даже на сантиметр, но ящерица, казалась, была довольна и этим. "Не всегда - ответила Аня - просто я боюсь его потерять если где-то оставлю". Про себя Анюта уже отметила, что ящерицу гораздо больше интересует её мяч, чем она сама, и это её немного раздосадовало, ведь ей так хотелось распросить ящерицу о скрипунах или хотя бы о шушунах, но вряд ли последняя была настроена говорить о чём-то кроме этого дурацкого мяча!
Тем временем ящерица вскарабкалась на мяч, желая посмотреть на него со всех сторон, однако едва она стала спускаться мяч перевернулся на другой бок. Каким-то чудом ящерица не упала вцепившись в поверхность мяча всеми лапами и только скатилась со скоростью вниз на траву. При этом вид у неё был очень довольный: "Надо же, он ещё катится, катится!" - читалось на её счастливой мордочке. Она бы, наверное, с удовольствием скатилась бы так ещё и ещё раз, но тут видимо вспомнила о приличиях (а точнее про Анюту, что это её мяч и было бы не вежливо совсем не обращать на неё внимание). "Да-да - произнесла она, на секунду остановившись, и посмотрела на Аню - Вы правы: такую замечательную вещь нельзя оставлять без присмотра. Её непременно кто-нибудь утащит!" "Кто утащит?" - спросила Анюта, которая не видела ровным счётом ни кого в саду, кроме себя и ящерицы. "Да кто угодно! - произнесла в ответ ящерица - Те же скрипуны или шуршуны!" "А здесь есть скрипуны?" - тут же быстро спросила Аня, очень довольная тем, что разговор наконец-то "свернул" на интересующую её тему. "Конечно, откуда же им не быть! - удивилась ящерица - Живут, живут здесь и очень много! Есть тут у них один и очень старый, почти как дом, живёт на чердаке. Ох и мерзкий характер, такому бы ничего не стоило утащить или испортить такую красивую вещь!" - при этих словах она с любовью обняла надувной бок мяча и прижалась к нему головой, словно тот в любой момент мог исчезнуть, растворится в воздухе. "Так значит тот скрипун живёт на чердаке?" - спросила Аня. "Да-да - произнесла ящерица, не переставая любоваться мячом - на чердаке. У него там каждую ночь собираются скрипуны и они все "скрипят" до восхода. Иногда он спускается вниз дома или бродит вдоль сада, пугая всех, кто зайдёт во двор. Мерзкий тип". - подытожила она.
Между тем, Аня вдруг вспомнила, что до сих пор не знает как на самом деле зовут саму ящерицу, а сама она так и не представилась. "А Вы сами не скрипун?" - спросила она ящерицу. "Да нет, что Вы, Боже упаси!" - произнесла ящерица тоном, в котором одновременно слышалось и "Как, я до сих пор не представилась?" и "Неужели Вы сами не можете догадаться кто перед Вами?". "Я - Саламандра! - произнесла ящерица приосанившись - самая настоящая огненная саламандра! Разве Вы обо мне ничего не слышали?" Разумеется Аня слышала о саламандрах, именно поэтому она ответила: "Извините, но при всём уважение, Вы ни как не можете быть саламандрой: саламандры яркие и блестят на солнце". "Не всегда - с видом знатока произнесла ящерица - поверьте мне, далеко не всегда саламандры бывают яркими. Например, какой смысл быть яркой если все, кто тебя окружают такого же яркого цвета? Не кажется ли Вам, что на их фоне серый смотрится более необычно, чем самый яркий наряд. А что касается блеска..." -тут ящерица выбралась из травы на солнце и стало видно, как её "шкурка" играет на свету. Смотрелось это действительно красиво, но у Ани ещё были сомнения. "А как же кольцо? - спросила она - у огненной саламандры непременно должно быть кольцо!" "Разумеется - ответила ящерица и опять шмыгнула под куст - вот оно, красненькое, как полосочки на Вашем мяче!". С этими словами ящерица показала Ане обычное пластмассовое кольцо от бутылки зажатое в лапе, правда зубчиками "наружу" "Это же обыкновенное кольцо!" - удивилась Аня. "Ну и что? - ответила Саламандра - Почему бы из-за этого ему не быть моим? "Но в книжке сказано что.." - начала было Аня, но Саламандра её остановила: "А почему мне должно быть дело до того, что написано об этом в какой-то книжке? Это моё кольцо и оно должно быть только таким каким я хочу! И вообще, мне не обязательно соблюдать какие-то правила чтобы считать себя Саламандрой! Вот тебе же не пришлось выполнять какие-то правила, чтобы получить имя?" Аня отрицательно мотнула головой в ответ, мол, нет, не приходилось. "Так почему же мне нужно соответствовать каким-то требованиям, чтобы окружающие называли меня моим именем, а не тем, которое кажется им более подходящим?" Очевидно, Аня очень сильно обидела её своим недоверием, даже голос у саламандры изменился: из певуче-мягкого стал жёстким, строгим В какой-то момент Ане даже стало стыдно за своё поведение и она захотела извинится, но было поздно: ящерица (или всё-таки саламандра?) уже спрыгнула с мяча и побежала в густые травяные заросли у забора. На прощанье она всё же остановилась и произнесла: "Кстати, если Вы ещё не заметили у этого мяча есть крышка (лапой она показала на клапан) и если её открыть мяч будет гораздо легче носить, тем более, что играть Вы больше не собираетесь. Всего хорошего! - и с этими словами скрылась из вида.
Аня постояла ещё немного, однако трава больше не шевелилась: то ли ящерица действительно ушла так осторожно, то ли опять пряталась и наблюдала. Наконец она подошла к мячу, открыла клапан и с силой сдавила руками. "Пуфф" - раздался звук быстро вылетающего из клапана воздуха. В этот момент кусты опять зашевелились и из них, прямо Ане в лоб, влетело пластмассовое кольцо от бутылки. "Вот тебе и саламандра!" - подумала Аня потирая одной рукой ушибленный лоб, а другой всё ещё крепко прижимая к себе медленно сдувавшийся мяч...
Глава третья.
Ночь на чердаке.
Он находится под крышей:
Тёмный, мрачный и сырой.
Там живут мыши и крысы,
В общем, страшно, ой-ёй-ёй!
(Чердак).
К завтраку Анюта сегодня опоздала. А если честно, то и к обеду тоже. Поэтому ту еду, которую она сейчас уплетала за столом можно было назвать ранним ужином или очень плотным полдником. Возможно, при других обстоятельствах, (например если бы Аня пришла домой вовремя) мама была бы очень довольна, что Анюта так хорошо ест. А так она только сетовала на то, что Анюта ни завтракает, ни обедает, а потом вечером наедается и кусочничает. Аня только слушала и не отвечала (сложно отвечать, когда рот набит едой), но мама трактовала это по-своему и ещё больше расстраивалась. "Ты хоть слушаешь меня?" - наконец спросила она Аню. "Угу" - с трудом оторвавшись от еды промычала Анюта, после чего снова стала жевать. Получив ответ мама немного успокоилась и даже сама решила перекусить вместе с Анютой. Однако, к величайшему сожалению Анюты, это отнюдь не означало, что мама решила перестать говорить и спрашивать. Вообще-то Аня любила застольные беседы и сама нередко задавала вопросы, поэтому ничего не имела против разговоров, но когда в перерывах между ними есть возможность хотя бы прожевать и проглотить откушенный кусок! С мамой это было невозможно: она всё время спрашивала, спрашивала, потом ещё спрашивала, пока не получит ответ, при этом будто не замечая, что в этот момент человек, которому адресован вопрос ещё жуёт.
К счастью, на этот раз, мама была больше настроена говорить, чем спрашивать, поэтому от Ани сейчас требовалось только кивать время от времени, чтобы показать, что она слушает. Правда некоторые вещи, о которых Аня услышала, ей совсем не понравились. Так, мама собиралась выполоть подорожник у забора и прорядить от травы сад. Услышав это Аня даже есть перестала и спросила: "Тебе он чем-то мешает?" "Кто?" - не поняла мама. "Подорожник" - уточнила Анюта. "Ну - произнесла мама - нельзя его так оставлять, это же некрасиво..." "Чем, что некрасивого в подорожнике?" "Анюта, это же просто трава, ей не место в сада. В саду должны рости яблоки и другие фрукты и ягоды, которые потом можно собирать и есть". "Подорожником, между прочем, тоже кто-то питается!" - "Здесь таких нет, а если и есть, то они могут есть и другую травку". "Не все могут есть другую траву, есть те, которые исключительно подорожник!" - настаивала Анюта. "Аня таких животных нет!" - сказала мама. "Нет есть! - сказала Анюта подскочив со стула - Это редкий вид, подорожниковая тильда, открыт недавно и их очень мало!" С этими словами она выскочила из кухни (аппетит у неё как-то сразу пропал) и побежала в сад. Мама ещё долго стояла на кухне не понимая: что она сказала не так?...
Этой ночью Анюта долго не могла заснуть. Она думала о маминых словах, о тильде, скрипунах и шуршунах, о маленькой саламандре: что будет с ними если мама уберёт всю траву у забора сада как собиралась? Что они будут делать и куда пойдут если им больше нечего будет есть и негде прятаться? И тут она услышала скрип, слабый, настолько, что если бы спала, наверняка бы его не услышала. Ей вспомнились слова саламандры, о том, что каждую ночь скрипы собираются на чердаке, и ей ужасно захотелось на них посмотреть. Она помнила слова тильды о том, что скрипуны - существа своенравные, а бывают и вредные, но ей было так интересно узнать как они выглядят. А ещё больше хотелось посмотреть на старого скрипа, который жил на чердаке и, как уверяла саламандра, был ровестником этого дома.
Но как попасть на чердак - Аня не знала. Будь она скрипуном для неё это не составило бы проблемы: по словам тильды они могли пролезть даже в самую маленькую щель, наверно именно так они и попадали на чердак из разных уголков дома. Вот только Анюте этот способ передвижения был недоступен. Оставалось только надеятся, что ей удастся увидеть мельком хотя бы одного, самого маленького скрипуна. И в этот момент входная дверь дома вдруг, сама по-себе, не открываясь скрипнула и из-за неё вывалился маленький, взъерошенный как воробей... скрип! Вид у него был рассеянный, очевидно он страшно куда-то опаздывал и так торопился, что совсем забыл про осторожность: пулей выскочил из дома и вприпрыжку понёсся куда-то во двор, даже не убедившись, что его никто не видит. Зато Аня была очень осторожна: увидев скрипа она быстро спряталась за стенкой, а когда тот выскочил во двор тихо-тихо побежала за ним. В общем-то она могла этого не делать: как бы не спешил скрип бежал он всё равно медленно, да и ушёл не далеко. Свернув во двор скрип направился не в сад, как думала Анюта, а к старой лестнице у стены дома, которая вела к маленькому чердачному окошку на крыше. Туда-то по лестнице и запрыгал скрип. На одной из ступенек он остановился, дважды запрыгал, ступенька скрипнула и вот уже два скрипа запрыгали по лестнице вверх на чердак. Не долго думая Аня полезла на чердак за ними, на всякий случай пропустив ту ступеньку, на которой остановился скрип.
В начале Анюта просто думала подняться по лестнице к окну и через него незаметно понаблюдать за скрипами, но скрипы собирались вместе где-то в глубине чердака и из окна ничего не было видно. Поэтому Анюта осторожно пробралась через окно внутрь. Сначала она ничего особенного не увидела: скрипуны сбегались на чердак из всех углов огромной серой массой, словно мыши спускались вниз по стенам и "растекались" по всему чердаку. А в центре всего этого действа стоял скрип, чуть больше, чем все остальные, и Анюта сразу поняла, что это и есть тот самый старый скрип, о котором она уже столько слышала. Признаться он произвёл на Анюту не самое приятное впечатление: он чем-то напоминал старую большую крысу, наверно вытянутым лицом и носом и маленькими злыми глазками. На голове у него торчала густая тёмная шевелюра (так обычно рисуют мультяшек, в которых ударила молния), из под которой торчали два больших круглых уха. Из под чёрных чёрных широких рукавов виднелись руки, с длинными костяными пальцами, на конце которых чернели такие же длинные тёмные ногти.
Скрип обвёл собравшихся своим мрачным крысиным взглядом, словно стараясь убедиться, что все собрались и вдруг запричитал, заголосил своим мерзким скрипучим голосом: "Ой бедные мы, бедные, несчастные мы, несчастные!" "Бедные мы, бедные!" - пропищали хором за ним собравшиеся скрипуны, хотя, разумеется, ещё совсем не понимали почему это они бедные и с чего бы старому скрипуну так причитать? "О несчастные мы существа, если в собственном доме не нашлось для нас ни где угла, кроме этого тёмного, мрачного места!" "Да, да, да!" - хором запищали скрипуны, уже погромче, поскольку теперь слова старого скрипа стали им ясны: и как они сами раньше не замечали, что такие несчастные? А старый скрип - он умный, он сразу всё понял, при чём не только понял, но и рассказал им, другим скрипунам, вот какой он благородный этот старый скрип! "А разве раньше - продолжал старый скрип - когда дом стоял пустой нам приходилось так прятаться?" "Да, да, да!" - запищали скрипуны, многие из них согласно закивали, хотя даже не знали как было раньше: они и появились-то гораздо позже, когда люди уже поселились в доме. Там дощечка расшаталась, там петли расходились - вот они и вывелись. Но раз уж если это говорит старый скрип значит так оно и есть! Между тем старый скрип продолжал: "А стеклянные скрипуны? Разве они водились здесь, эти наглые самодовольные существа пока в доме не появились люди? Я уже не говорю об этих тарелочных и плиточных скрипунах, разве они водились здесь, когда в доме не было людей? А эти ароматы тепла и пищи, разлетающиеся по дому, запах чистоты, режущий нам нос и сводящий с ума наши желудки! Были ли они здесь пока в доме не было людей?!" "Нет! Нет! Нет!" - громко закричали скрипуны своими противными писклявыми голосами. "Так давайте выгоним их от сюда! - закричал старый скрип - Скрипите, скрипите днём и ночью, сводите с ума шумом не прекращающемся ни днём, ни ночью и тогда они уйдут отсюда, сбегут с ужасом и криками и весь дом достанется нам, скрипунам! Мы станем хозяевами дома! Мы - скрипуны!" Скрипуны довольно закричали на его слова, им вообще чем дальше, тем больше нравились слова старого скрипуна. Зато они всё больше не нравились Ане: она не понимала, чем таким запахи могли помешать скрипунам и как сами скрипуны будут жить, когда выгонят людей из дома, ведь тогда никто не будет открывать и закрывать двери, а значит они не будут скрипеть.
И тут в наступившей тишине раздался тихий-тихий голосок маленького скрипа (Аня вспомнила, что это был тот самый скрип из-за входной двери): "А мне жаль людей: без них будет не кому скрипеть открывая и закрывая дверь. А ещё мне нравится девочка, она так часто открывает и закрывает дверь выбегая на улицу, что я слушаю скрип почти весь день!" "Глупец! - сказал ему старый скрип - В том-то и дело, что пока здесь люди тебе приходится ждать целый день, пока кто-нибудь откроет дверь и скрипнет, а когда их не будет ты сможешь скрипеть сам, когда тебе будет угодно!" Остальные скрипуны одобрительно запищали в ответ на его слова.
"А не дурак этот старый скрип - услышала Аня почти над самым ухом чьи-то слова. Оглянувшись она увидела большую летучую мышь, повисшую над самым её ухом - Хочет избавится от людей, чтобы в доме стало меньше шумов и скрипов, да ещё уговаривает их помогать!" "А разве он сам не ослабнет, если в доме станут меньше шуметь?" - так же тихо спросила Аня. "Он? - с иронией произнесла мышь - Это же скрип старого дома! Ему не нужны люди, чтобы скрипеть ему нужны скрипы разрушающегося дома, дряхлого дома: болтающихся дверей, старых разрушающихся лестниц, шум сквозняков в пустых комнатах. А пока в доме люди это невозможно: они всегда что-то чинят, моют, смазывают, обновляют. Зато когда они уйдут ему будет раздолье, а другие скрипуны ослабнут и будут вынуждены его слушаться!" "Вот оно что! - подумала Анюта - Выходит тильда права. Какой же он гадкий!" Она решила, что уже долго сидела на чердаке и услышала достаточно, чтобы сложить о скрипунах своё мнение. Пора была уже уходить, но только от долгого сидения в одной неудобной позе у Анюты сильно затекли ноги и плохо слушались. Поэтому пробираясь в сторону окна она очень неаккуратно наступила на половицу и та громко скрипнула. Скрипуны переглянулись. "Бежим!" - быстро крикнула летучая мышь и вылетела в окно. Однако сама Анюта не успела вылезти за ней: скрипуны заметили её и сразу окружили. Волосы на их головах встали дыбом, рты оскалились, показав маленькие острые зубы, скрипуны зашипели. "Взять её!" - закричал старый скрипун, показав на Анюту пальцем, но не тут-то было. Как бы много не было скрипунов они были очень маленькие и не сразу решились бросится на Аню, зато Анюта не растерялась и бросилась бежать. С чердака в дом вела ещё одна лестница и вот как раз по ней Аня и спустилась вниз. Правда в самый последний момент одна из ступенек лестницы предательски скрипнула и из-под неё выпрыгнул маленький злой скрип. Этот сразу бросился на Анюту, но она не испугалась и что есть силы на отмашь ударила по скрипуну рукой. Скрип отскочил, но тут же бросился опять на Анюту. Аня отпрянула в сторону и задела стоящий за спиной ящик с дедушкиными инструментами. Ящик упал с громким стуком и из него посыпались с таким же громким шумом инструменты: молотки, гвозди, угольники. И тут случилось невероятное: скрип испугался! Нет, он не скрылся, не спрятался обратно на чердаке, как прочие скрипуны, но и не решился снова напасть на Аню. С ужасом смотрел он на ящик и вывалившиеся из него инструменты. Поняв это Анюта схватила молоток и что есть силы стукнула им об пол, потом ещё и ещё. Скрипун задрожал сильней, громко взвыл, подскочил вверх... и тут в комнате ярко вспыхнул свет и расстроенный мамин голос за спиной произнёс: "Анюта, ну что ты натворила!" "Извини, мама, я нечаянно" - произнесла Анюта оглянувшись назад. "Ты перебудила весь дом своим шумом - с укором произнесла мама - кто тебя только просил лезть на чердак! Завтра же скажу деду, чтобы он закрыл его на замок!" "Лучше сегодня". - послышался сзади сонный голос деда, а вскоре на кухне появился и он, зевая на ходу спросонья. "Всё равно я теперь долго не засну". - пояснил он анютиной маме, проходя мимо. "Извини деда" - произнесла Анюта. "Ничего" - ответил тот, на ходу потрепав Анюту по голове. Он поднялся на верх по лестнице к люку, ведущему на чердак, и захлопнул на нём замок. Когда он спускался вниз одна из ступенек под ним скрипнула. "Что-то лестница совсем расшаталась - сказал дедушка всё ещё стоящей рядом Анюте - надо будет посильнее прибить"... Показалось Анюте или нет, но, кажется, он всё понял. Хотя, нет, скорее всего показалась: откуда ему было знать о скрипунах, он их даже наверно никогда не видел.
Глава четвёртая.
Последняя.
Конец есть у всего: сказки, рассказа и даже у самого интересного приключения есть свой конец.
Конца нет, разве что, у истории, поскольку у неё нет начала...
Этим утром Анюта встала очень рано. Конечно, не так рано как бабушка с дедушкой, но всё же раньше чем обычно встаёт в городе. После еды она сама очень чисто, до скрипа вымыла посуду (при этом пару раз специально проверила пальцем как скрипит тарелка на ощупь - ведь чердачные скрипуны этих звуков ох как не любят). Потом принялась за стекло в дверце серванта и окно на кухне. Мыла она его в резиновых перчатках, опять же потому, что когда моешь окно тряпкой в резиновых перчатках стекло под ними громко-громко скрипит.
Мама, увидев подобное поведение, просто решила, что Анюте стыдно за вчерашнее и она извиняется подобным образом, пытаясь сделать что-то полезное по дому. Однако Аня продолжала вести себя так и на следующий день и на последующий за ним день. Почти все створки и двери в доме она смазала маслом, чтобы не скрипели (правда машинного масла она не нашла, поэтому взяла рафинированное, растительное в шкафу у бабушки). И только когда очередь дошла до входной двери Аня смазывать её не стала: она вспомнила малыша-скрипа, которые единственный тогда попробовал возразит старому скрипу и ей стало его жаль. Чтобы половицы не скрипели Аня перетащила на них коврик (позже она обязательно попросит дедушку приколотить их сильнее).
Но всё равно ночью, когда все засыпали и дома становилось тихо, то там, то тут можно было услышать скрипы, доносящиеся из темноты. Поэтому Аня была очень рада тому, что последние несколько дней она спит не дома, а на сеновале с мамой. Дело в том, что последние три дня в доме было жарко и душно и мама плохо спала(с ней так всегда бывало из-за смены погоды). А тут ещё бабушка, которая к старости стала очень сильно храпеть, поэтому по ночам не было такой комнаты, где не слышался её громкий, раскатистый храп.Сначала мама пробовала спать на терассе, но если в доме ей было слишком душно, то на терассе ей показалось слишком открыто (да и бабушкин храп было всё ещё слышно), поэтому, подумав, она решила перебраться на сеновал: тут и четыре стены с крышей, и спать не жарко.
Но на сеновале спать одной маме, почему-то, было страшно, поэтому она брала с собой Аню. Зато Ане было не страшно спать на сеновале. Нет, первую ночь, конечно, было страшно, тем более на сеновале всё шуршало и скрипело, но потом Анюта вспомнила, что домашние скрипуны особо не ладят с теми, что живут во дворе или саду, а значит бояться их не стоило.
Но эта, третья ночь была особенной, потому что эта ночь была последней в дедушкином доме: завтра утром они с мамой соберут вещи и дедушка на своей машине отвезёт их обратно в город к папе. Поэтому Анюта ни как не могла заснуть, ворочалась с боку на бок. Зато мама заснула почти сразу, как только они забрались на сеновал по старой скрипучей лестнице. Эта лестница была такая старая, что почти каждая ступенька на ней скрипела и Аня подумала, что скрипун, который живёт под этой лестницей наверно очень старый и большой или наоборот, маленький, ведь, судя по скрипам, скрипуны жили здесь чуть ли не на каждой ступеньке, а значит на лестнице было мало места. Вот бы хоть одним глазком посмотреть на него! Но скрипун все две предыдущие ночи не появлялся: то ли был слишком осторожным, то ли Аня слишком быстро засыпала.
И только этой, третьей ночью, Аня смогла его увидеть. Он сидел возле входа на сеновал и смотрел куда-то вверх на небо (должно быть на Луну, она сегодня была большая и круглая, о такой ещё говорят полная). Аня встала и подошла к нему. Во всём его облике было что-то мягкое, кошачье: острые ушки, большие глаза. В нём не было ничего отвратительного или страшного, он совсем-совсем не был похож на тех скрипунов, что она видела. Правда роста он был большого, для обычного скрипуна, почти как старик-скрип.
"Ты кто?" - спросила его Аня. "Я - Скрип, Живущий под старой лестницей" - сказал скрип, на секунду повернувшись в сторону Анюты, а потом снова стал смотреть на Луну. "Что ты делаешь здесь?" - не отставала от него со своими вопросами Анюта. "Любуюсь Луной" - ответил скрип, на этот раз даже не взглянув на Анюту. "А почему ты дрожишь?" - снова спросила Анюта. "Мне холодно" - ответил скрип, не отрывая взгляд от Луны. Аня села рядом с ним и осторожно взяла на руки, укрыв своей кофтой. Скрип даже не шелохнулся, беззвучно продолжая наблюдать за Луной. Он был мягким на ощупь, но очень холодным. Аня почти не чувствовала его вес и ей казалось, что чем теплее становился скрип, тем он легче, а в какой-то момент она совсем перестала его чувствовать. И только иногда, время от времени, опуская голову вниз она видела скрипа, по-прежнему неподвижно сидевшего у неё на коленях. Он смотрел на Луну, словно не было вокруг ничего больше и если отвернуться от неё - Луна так же исчезнет. Аня тоже смотрела на Луну, но ей мешала паутинка, висевшая у входа на сеновал, прямо напротив неё. Но передвинуться в другую сторону Анюта не могла - на коленях у неё сидел скрип и она боялась его побеспокоить. Поэтому ей ничего не оставалось как смотреть на Луну, с сеточкой из паутины.
Почему-то ей вспомнилась сказка про паучка, который ни где не мог найти себе дома. Сказку эту она прочитала давно, она была очень короткая и, если честно, самое интересное в этой сказке были картинки в книжке. Суть была тоже простая: паучок вырос и отправился искать себе новый домик. Сначала он сплёл себе домик в стеклянной банке, сохнущей на заборе - в ней было светло и дождь не страшен. Но банка высохла и хозяйка забрала её в дом, сломав паутинку. Тогда паучок свил паутинку на окне дома - сухо и мух много. Но потом стали мыть окна и его паутинку опять сломали. Дальше он строил паутинку под крыльцом, саду, кладовке - и каждый раз её рвали. Наконец он построил свой домик на дереве в лесу, где его уже больше никто не трогал, но всё равно каждую ночь паучку снился сон, что пришёл лесоруб и срубил его дерево, или какая-то неосторожная сойка слишком сильно раскочала его ветку с домом, порвав паутинку.
Паучку с сеновала тоже предстояло потерять свой дом, но это будет не сейчас, а глубокой осенью, когда на улице станет мокро и сыро от дождя и плотную дверь на сеновал закроют, чтобы сено не промокло. А пока паучок может спокойно жить и наслождаться летом, которое медленно подходило к концу. Заканчивалось и анютино лето: уже завтра она вернётся обратно в город, а через несколько дней она снова пойдёт в школу (уже в четвёртый класс) и это означало, что пришла осень. И это бы означало, что закончилось и её приключение: она больше не увидит ни тильд, ни скрипунов, ни маленькую саламандру. Нет, она ещё приедет сюда опять, уже следующим летом, но только больше сказка не повторится, не придёт, как не было её раньше, когда Когда Аня приезжала сюда и в прошлый и позапрошлый год. Это было первое и последнее лето, когда скрипуны и прочие обитатели показались ей, и завтра оно уже подойдёт к концу. Но это будет завтра, а сегодня Аня сидела на сеновале и смотрела на Луну. На коленях у неё сидел скрипун, где-то в саду прятались в траве тильда и маленькая саламандра, а в небесах летала говорящая летучая мышь.
Сказка подходила к своему завершению, но ещё продолжалась, и Анюта прощалась с ней, прощалась навсегда, как и с этим летом, которое всегда будет считать своим, Анютиным.
Ивко И.С.