Когда Китай начал конфликтовать с СССР, то в народе появилось много разговоров о страшной судьбе китайского народа, о голоде в Китае. Поговаривали, что люди в Китае едят даже мух.
Это были слухи, формируемые нашим государством. Обычная тактика советской власти – обсерать всех, кто хоть в чём-то противоречит политики СССР.
Но, когда читаешь книги Андрея Платонова, то ужасно нищенская жизнь в СССР предстаёт не в виде глупых слухов, предназначенных для безграмотных людей, но в чёткой рельефности высокой литературы.
Вот, например, как Платонов описывает пионерок.
«Любая из этих пионерок родилась в то время, когда в полях лежали мёртвые лошади социальной войны, и не все пионеры имели кожу в час своего происхождения, потому что их матери питались лишь запасами собственного тела».
Многие примеры голода настолько поражают современного человека своей чудовищностью, что невольно возникает вполне конкретный вопрос из книги же Платонова: «Не есть ли истина лишь классовый враг?».
Но, наверное, во времена Платонова были вещи и пострашнее, чем те, что он изобразил в своей повести, поэтому то, что написал писатель и пропустила драконовская советская цензура.
Хотя, книги Платонова написаны не без юмора. Одни советские лозунги чего стоят. Кстати, эти лозунги очень напоминают китайские. Впрочем, это и не удивительно. Ведь инструкторами в Китае были наши специалисты. И если в Китае призывали уничтожать всех воробьёв, то у нас… Да вот конкретный лозунг взятый из повести Платонова: «Каждый трудящийся должен помочь скоплению снега на коллективных полях». Конечно, сохранять влагу на полях необходимо, и как только крестьяне до революции жили в темноте без лозунгов. Впрочем, до революции у них никто и зерно не выгребал подчистую. А здесь заботятся о сохранении снега, но отбирают всё зерно и лошадей.
Поневоле возникнет лозунг: «Товарищи, мы должны мобилизовать крапиву на фронт социалистического строительства!».
Хотя этот лозунг и лицемерно объясняется нуждами загнивающей заграницы.
Но даже обильно приправленный юмором текст не затушёвывает всего ужаса происходящего в жизни нашего славного СССР. Например, бывшая дочь хозяина завода, женщина, получившая прекрасное образование, умирает в какой-то халупе, голая на полу. Рядом с ней сидит её пятилетняя дочь. Как буржуйка, женщина не могла нигде устроиться на работу и не имела права на получение продовольственных карточек. И вот умирая, женщина даёт наказ своей пятилетней дочке: «Уходи отсюда туда, где тебя никто не знает, не знают, что ты внучка хозяина завода, а то и тебя заморят». А у ребёнка от голода тоже душа в теле еле держится. Ребёнок даже ни разу в своей короткой жизни не виде подушки, ибо вместо подушки неизменно пользовалась маминым животом. Ребёнок даже не знает, что её мать зовут Юлией. Она считает, что это просто некое ругательное слово. «Что же ты мне кашу холодную даёшь, - говорит она рабочему, который случайно застал её возле умирающей матери и унёс в бытовку, а потому добавляет – эх, ты, Юлия».
А рабочие заняты тем, что роют котлован под гигантский дом, где будут жить счастливые люди социализма.
Поражает философия этого несчастного ребёнка, у которого умерла мать буржуйка, но всё-таки девочка считает, что «умирать должны одни буржуи, а бедные нет».
И тот рабочий, который унёс ребёнка от мёртвой матери, вполне согласен с пятилетним ребёнком. Да, «живут люди для того, чтобы буржуев не было». Вот ведь какая великая цель.
Вообще смерть, хотя её и нет в книги в массовых количествах, всё же предстаёт перед читателем как весьма обыденное и заурядное явление, на которое люди и внимания не обращают. Даже то, что мать девочки не хоронят, а просто оставляют в этой халупе на съедение крысам, завалив вход хламом, указывает на полное равнодушие людей к смерти.
Рабочий, который взял от умершей женщины ребёнка, походя убивает в деревне двоих людей. Дело даже не в том, что землекопа совершенно не мучает совесть, он ещё и считает себя абсолютно правым. И о последствиях для себя этих убийств рабочий совершенно не волнуется. А чего волноваться, раз он передовой класс. А оппортунистов надо убивать. Хотя, даже убивая оппортунистов, никак не удаётся достичь даже элементарного порядка. Никто не ухаживает за обобществлёнными и согнанными на колхозную конюшню лошадьми. Лошади сами идут на водопой, сами идут по своему прежнему месту обитания, чтобы чего-то поесть, а потом возвращаются обратно в колхозную конюшню.
Интересно показан масштаб голода в деревне через голодных собак, которые набрасываются на ещё живую лошадь и загрызают её.
Хотя власти вроде бы стремятся как-то улучшить положение в колхозе. Например, крестьянам приказывают сеять сою, хотя до этого никто из крестьян в этих местах даже и слова такого не слышал. Невольно вспоминаются годы правления Никиты Хрущёва, когда стремились сеять кукурузу даже в районах дальнего севера.
Кстати, нежелание крестьян вступать в колхоз показано на примере размножения зимой мух. Оказывается, они размножились оттого, что крестьяне стали забивать весь имеющийся у них скот, чтобы не отдавать его в колхоз. В результате этой бойни, мясо стало портиться и среди зимы расплодилось огромное количество мух.
Но во всём бардаке бесхозяйственности, конечно, виноваты кулаки, которых депортируют на плоту в просторы моря. А бедняцкую молодёжь засаживают за книги в избе читальне, осуществляя «культурную революцию».
Жаль, что эта маленькая девочка буржуйка не увидит светлого будущего. Она всё же умирает, хотя её никто специально и не морил, даже заботились о ребёнке. Более того, девочку, в отличие от её матери, даже хоронят в шикарной могиле. Ведь наша власть заботиться о детях.
А котлован под огромный дом, где будут жить одни счастливые люди, стали рыть и крестьяне близлежащих деревень, которые до этого спрятали в овраге заготовленные впрок для себя гробы. Оказывается, привычка копить средства на собственные похороны сложилась у нас в славном СССР ещё в самом начале славного социалистического пути. А то, что «могильщики капитализма» роют в книге огромную яму, мне думается, весьма символично. Только яма то эта оказалась, как мы видим сейчас, не для «загнивающего капитализма», а для «развитого социализма». Ну, что же, труд всё же не пропал.