ПОЛЬКА-БАБОЧКА
На дорожку смотрю, напеваю несмело.
На ладошку мою полька-бабочка села.
«Нет, наверно, не так, нет, наверно, не так,
Нет, наверно, не так», - простучал товарняк.
Пробираюсь в вагон, буду ближе к народу.
Говорят - в тесноте уважают свободу.
«Нет, наверно, не так, нет, наверно, не так,
Нет, наверно, не так», - простучал товарняк.
Уступите лыжню - нарисую картину,
На холодные дни телогрейку накину.
«Непогода - пустяк, непогода - пустяк,
Непогода – пустяк», - простучал товарняк.
Написано летом на платформе Тростенцово и в тугой электричке, где один юморист кричал народу: «уступите лыжню».
ПРАЗДНИК
Маргарите Масленниковой
Вот утро умываться побежало,
И ты вошла, воздушная слегка.
Красиво в небе музыка играла,
Кружились в ней два белых лепестка.
Закат губами тронул Ваше имя,
Кольнуло сердце острие шипа.
Красиво в небе музыка играла,
Кружились в ней два белых лепестка.
БЕЛОЕ И ЧЁРНОЕ
музыканту Лёше Егошину
Не примеряй, Алёша, светлые плащи;
Конь вороной уносит нас который год
Под медный плач кладбищенских ворот.
А чёрный ворон тычет, как указкой -
Иди сходи за чистою водой,
Вернись с виной и водочной закваской.
Пастелью нарисована дорога,
Непредсказуем енисейский лёд;
Шагнёшь, чтобы проехаться немного,
А дальше по инерции несёт.
Причём, выносит на стальные рельсы,
Под купол в беспосадочный полёт.
Наш зритель в катафалке полицейском
Артистов по дороге соберёт.
Не грезь, Алёша, береги свободу,
Остановись, не пей с копытца воду.
Странное совпадение: егоши – детки кикиморы, а Лёша детдомовец.
ГОРЬКО, ГОРЬКО
ЗАГСУ
Знаю, вы слушали, знаю, вы слушали
Марш Мендельсона и Менестрели.
Пили и кушали, пили и кушали,
Дни пролетели, дни пролетели.
И не поможет вам,
Нет, не поможет вам
Падшая женщина на панели.
И повторяется, всё повторяется,
Как, в самом деле? Как в самом деле.
Дверь отворяется, и начинается
Вальс Мендельсона и Менестрели.
КАРТА
Рите Радкевич
А вы не любите тусовки -
Мастям известны подтасовки.
Тот, кто деньгами не богат,
Колоду часто не меняет,
И риск игры не заменяет
Истёртую одежду карт.
ЦЫГАНКА
Рите Радкевич
Вы не ищите мой портрет,
Мои стихи - не для газет.
Я без надуманных идей
Могу обманывать людей.
В Красноярске было три ключевые фигуры богемы. Две Риты и Лена Аристова. Риты Маслениковой с нами нет. Аристова в Москве. Где свежая кровь?
САНАТОРИЙ
Издалека к нему не приезжали,
И близкие сказали: «Чепуха».
Но, сколько бы его не обижали,
Да, бабы есть, но нет на нём греха.
ДВОРНЯГИ
Поэтической братве
Ценою минимального урона
Мы хорошо усвоили урок.
По букве и по строгости закона
На цепь посажен злой пророк.
ТОРМОЗ
Володе Гаврилову
Своим артистам доверял,
Язык английский не учил,
И кто-то паспорт потерял,
Пока он паспорт получил.
Володя широко не известен. Но вместе с Геной Бутенко они знают многих «артистов».
ОСА
Это стихотворение очень нравится детям, значит верно сказано.
Мне в мир всегда окно открыто,
А почему, нетрудно угадать.
Хотя сама рискую быть убита,
Охочусь на любителей пожрать.
ПИФАГОРОВЫ ШТАНЫ
Во все стороны равны. Т.е. что посеешь, то …
Пойду утюжить землю
На Богучанской ГЭС,
Сверлить дыру в озоне,
Топить ангарский лес.
Пойду в небесной сини
С мечом держать дозор
На чёрной гильотине
Навешивать топор.
А чтобы можно было
До старости дожить,
Бермудский треугольник
Поеду сторожить.
Верняк уеду на Алтай, Богучаны - это топор, занесённый Москвой, над природой Красноярского края.
МЕДВЕЖОНОК
Светлане Владимирской
Миг встреч и расставаний очень тонок,
Минутки беспокойные спешат.
Выходит на крылечко медвежонок
И провожает в школу медвежат.
Волшебный колокольчик чист и звонок,
Листочки удивлённые дрожат.
Идёт по лесу строгий медвежонок
И ищет возле школы медвежат.
Нам не решить таких головоломок,
Колёсиками домики стучат.
К медведю в гости едет медвежонок
И привезёт конфет для медвежат.
Светлана обладает удивительно резонансным голосом. В движении она похожа на медвежонка. Стихотворение я ей читал. Очень её уважаю за выбор жизненного пути, видимо настоящему дикому медведику в Европе тесно, как в зоопарке.
ПОБЕГ
Ушёл наотрез, уходил на минуту.
Ушёл незаметно, один за другим.
Ушёл понарошку, ненужный кому-то,
Наверно, не лучший, из лучших мужчин.
Проходят мгновенья, мелькают минуты.
Проходят недели, уходят года.
Проходит вся жизнь, и она, почему-то,
Любила собой заполнять города.
Где много в движеньях ненужного шума,
Где много подъездов, немало дверей.
Там много попробовать, мало подумать,
И времени мало для выбора ей.
Жалейте о прошлом, заботьтесь о сыне.
Ругайте погоду, купите еду.
Любите природу, сорвите рябину,
А я этих женщин забыть не могу.
ХАС-БУЛАТ
Гуляю, по лесу брожу иногда.
Давно на охоту я плюнул.
Напрасно, напрасно кричали: «Ура!»
Работники в чёрных костюмах.
Мечтаю, по морю плыву иногда,
Слегка на фантазии клюнул.
Опасно, опасно! Летели сюда,
Обманщики в белых костюмах.
Но если с мечтою прощусь навсегда,
Сорвусь на последней атаке, -
Ужасно, ужасно! Примчится туда
Орёл в бэтээре и в хаки.
работники в чёрных… - вороны
обманщики в белых… - чайки
О, ДиН
Придумай песню, только боевую!
Московских баек слушать не хочу.
А лучше саблю острую, кривую,
Я ей от заикания лечу.
Мы, грозные монгольские пираты,
На лошадях устойчиво сидим.
Мой дорогой товарищ краснобатый,
Не забывай, что гунны взяли Рим.
Не забывай мохнатого ханыгу
С коллегами по звонкому перу.
Плетёт замысловатую интригу
Он в тёмном, непрочитанном углу.
Не забывай, пока глядят хохлы,
А отчего, едва ли знают сами,
На труднопокорённые миры
Блестящими, восточными глазами.
ОДИН – бог войны (скан.)
ДиН - журнал «День и Ночь»
Один дядя написал в одном журнале, что похода монгольских орд на Русь и Европу не было. Это ответ дяде и иже с ним.
ВОЛЯ
Валере Богачёву
Сыны мятежной Украины!
Пусть снятся вам узорчатые сны.
Не ляжет бремя сатаны,
На ваши согнутые спины.
На вознесённом стяге светит солнце,
Ваш звонкий голос сердце веселит,
И море ласковое бьётся
О севастопольский гранит.
ТРИКОЛОР
ветеранам и их правнукам
Эпохи поменяются местам.
Я расскажу историю такую:
Махали дети красными флажками,
Скакали кони в красной сбруе.
Не в состоянии управлять стихами,
Всех обнимаю и навзрыд целую.
Упали взрослые за красными флажками,
Устали кони красной сбруи.
Пора поставить точку на татами,
Попробуем поставить запятую,
Кричите, дети, красными флажками,
Стучите, кони красной сбруи.
Написано к политтусовкам у памятника В. И. ЛЕНИНУ.
ТУТ И ТАМ
Там остановят на краю
Размеры банка и иностранка.
Тут поглощает мелочь всю
Одна глубинная гулянка.
Там тоже люди и могли б
Достать до дна морского царства,
Но им не выдали рубли
Глубоководного лекарства.
Храним заветы старины,
Не выбираем там, где сухо,
Достанем глыбу с глубины,
И увеличим крепость духа.
Что до меня, то сожалею -
Переживаю в море шторм,
Нырять глубоко не умею,
Да и вообще, не в лошадь корм.
Просто печень слабая, а в остальном ничего, как все.
ДЯДЯ БЕЛОМОР
Эльдару Ахадову
Великий сказочный силач,
Ему всё дёшево давалось.
Бокс, бодибилдинг или кач,
Вам от него не доставалось?
Свалил на спор подъёмный кран,
Полузащитников скамейку,
Не тянет выручка карман,
Но не сумел поднять копейку.
Когда уехал балаган,
И люди стали расходиться,
Нашёл копеечку Иван -
Для «Беломора» пригодится.
Эльдар Ахадов, по выражению А. Бушкова –
славный сибирский тюрк. Но стихотворение не о нём, а для него.
ГОРОДА
Города, города, города,
Эх, куда занесло вас, мальчишки.
Города, города, вот такие дела,
Ребятишки, ребятишки.
По ступенькам проносятся ваши года,
И на вешалках сохнут пальтишки.
Города, города, словно зебра - судьба,
Торопыжки, торопыжки.
Но однажды закончится эта игра,
И другие возьмут наши фишки -
Города, города, города, города,
Городишки, городишки.
КОЛОБОК
Поэтессе Вере Золотухиной
Кусочек хлебушка, кусочек хлебушка…
Иду на небушко, еду на небушко.
На облаках к нему ступенечка,
Ещё чуть-чуть, ещё маленечко.
Журчит вода, поёт Веснухина,
Смеётся Вера Золотухина.
Как высоко - не слышно крика,
Сияет Вера-Вероника.
ПЕРВЫЙ ТАНК
Четвёртой Снежной королеве Марине Комисаровой и военкому Борису Бедарёву
На земле зарождается новая эра,
Пусть Парису поможет красотка Венера.
Отвечало небесное венное тело:
«Я к слепому Гомеру идти не хотела.
Пусть кентавры рождаются красным Эолом,
А вожди поклоняются гейшам-меолам».
И, воздушные замки повсюду сметая,
По земле покатилась война мировая.
И, презрев о любимых богами мечах,
Первый танк занесли на солдатских плечах.
Но не могут утешить вождей куртизанки.
Возвратятся к Венере. Венера?!
- Я в танке.
Снежные королевы Красноярской поэзии: Вера Иванова, Мария Белых, Тина Кошкина писали авангард, Марина больше реалист и вот результат.
Борис Бедарёв - мой земляк, бывший танкист, а тяга к авангарду у всех тех кто родом с Алтая - природная.
***
Мише Мельниченко
Люблю капусту арт-любовью,
Хотя капуста холодна.
Люблю с укропом и морковью,
Закуска к водке не вредна.
Уму и сердцу веселее,
Когда друзья зовут за стол.
Люблю я птицу, как евреи,
Люблю я сало, как хохол.
Легко капусту вырубаю,
Я головою не поник
И самураю прочитаю
«Бородино» и «Валерик».
Живу с любовью к кочанам,
Запив шашлык вином игристым.
Я пляску русскую люблю,
С канканом, топотом и свистом.
О це добрый поэт. Миша один из немногих членов СП, кого этот союз не испортил, это он над Лермонтовым изгалялся, а я уже над ним.
РЕТРОГРАД
Всем спецдачам и их обитателям до кучи
Нас учат грамотно служить,
Решать парадные задачки.
Есть сто причин не полюбить
Боярские подарки и подачки.
Тут огород не надо городить
Под ретро, - совнаркомовские дачки,
Есть сто причин не полюбить
Буржуйские привычки и заначки.
По тексту видимых причин
Подскажет грамотный пандит:
Высокий - в чёрном - господин,
С ним мелкий в кепочке – бандит.
в чёрном - господин – в чёрном деле начальник,
мелкий в кепочке – помощник в том же.
пандит – учитель (инд.)
МИНАРЕТ (о Красноярске)
Поэту и композитору Анатолию Василовскому
Легко в сиянии ракеты
Пустые грёзы прочитать
И городские силуэты
Между домами отыскать.
Самовлюблённые фонтаны,
Узорный камень площадей,
Незаживающие раны
И сострадание людей.
Не облицованный паркетом
Из заповедников Саян,
Я поклоняюсь минарету
Неистребимости славян.
В холодной чаше Енисея
Сосуды страха утопив,
Льстить бескорыстно не умею,
Спасибо, что остался жив.
Так и живём, одни богаты,
Но больше - бедности друзья:
Герои дворницкой лопаты,
Макулатурные князья.
Всех позовут на перекличку,
На исторический допрос,
Оденут в рамочку табличку,
Пойдут вагоны под откос.
В полуфинале этой сцены,
На грязный снег, на серый цвет,
Не рухнут мраморные стены,
Не покачнётся минарет.
Не испарится капля крови,
Не перестанут бить часы.
Не умирают звуки в слове,
Спокойны звёздные весы.
На крошках каменной ступени,
Из уважения к горам,
Мы оставляем наши тени
Всем поэтическим мирам.
Эгрегор такой у нашего города, от названия или от места не знаю, но точно минарет. Разгадка этой тайны на Столбах под «честным словом». Встань под «честным словом» и посмотри в сторону Маны, и всё сам поймёшь. «Честное слово» - каменная арка на скале, с видом в сторону долины реки Маны.
КАМЕННЫЙ ГОСТЬ
памятникам Ф. Дзержинскому и Фемиде
Ведут печальные ступени
К ходам подземного огня,
Народ, упавший на колени,
Прощенья просит у меня.
Немало анекдотов слышал,
От Мира к Ленину ходил,
Ушёл туда, откуда вышел,
Тех, кто садили, посадил.
И чтобы небо люди зря
Не сотрясали словесами,
У юридического пня
Вознёс сейсмографы с весами.
Шестиметровая Фемида возле дворца правосудия на пр. Мира, сквер Ф. Дзежинского. между ул. Мира и Ленина.
ЯЗЫЧНИК
Поэту Кималю Маликову
Незримо пронеслись года.
Теперь, когда недолго спится,
Одна сибирская Снежница
Спасёт от холода и льда.
Простите, русские князья, -
Он сам себе - товарищ-барин,
Пока жив качинский татарин
Здесь разводить мосты нельзя.
В долг по душам поговорим,
Друзей надёжных посчитаем.
А денег нет – «Чашма, сидим».
А деньги есть – «Уфа, гуляем».
Пой, Енисейская земля,
Эх, сторона моя аульная,
Прокараулила меня
Твоя застава караульная.
Кималь жил на улице Лассаля под часовней, теперь это улица Брянская.
Чашма – источник (татар).
ПЯТИЭТАЖНАЯ ГРАНИЦА
Марине Плавко, её маме и Кималю Маликову
Не нарушают тополя
Пятиэтажного итога.
Непокорённая земля,
Сырая, чёрная дорога.
Съедает тёплая струя
Остатки зимнего кошмара.
Руками ловит облака
Покровка с глиняного яра.
Нахлынет талая вода,
Омоет старые страницы,
И расступается тогда
Пятиэтажная граница.
Дорога в прошлое - и вот,
Я вижу юного Кималя,
Он скачет задом наперёд,
Верхом по улице Лассаля.
Потом на Брянской поворот,
Скрипит знакомая калитка,
На Майской улице живёт,
Любовь - «морозовска бандитка».
За нею стенкой пацаны -
Ба, всё знакомые ребята,
А ну, прикройте со спины -
Уходим с боем из «Кронштадта».
Нахлынет талая вода,
И на мгновенье растворится
В приливе солнечного дня
Пятиэтажная граница.
Кронштадт – район старого Красноярска, первый в кулачных боях.
НАКОЛОЧКА (РОЗЫГРЫШ)
(Быль. По рассказу Тони Щевченко. Корпус КГПУ возле ЦУМа)
Те времена, какие раньше были,
Остались в исторической дали,
Для девочек гимназию открыли,
А мальчики остались на мели.
Однако за мальчишек заступился
Внимательный, улыбчивый старик,
В парадную вошёл, остановился
И маяком в сознание проник.
По направлению к заветной цели,
С пустыми головами, налегке,
И мальчики весёлые влетели,
И девочки остались в пустоте.
По вечерам руководил содомом
Продвинутый товарищ дорогой,
Парнишка с положительным дипломом,
С естественно-пустою головой.
И он, на пустозвонной перемене,
Подумал: «Древо жизни надкушу,
Пол-института ходит на измене,
Я тоже на указке повишу».
Летят за грозовыми облаками,
В аэроплане краски голубой,
И мальчики с пустыми головами,
И дедушка с отколотой рукой.
КГПУ возле ЦУМа - бывшая. жен. гимназия, потом истфак, теперь снова начфак, а дедушка Ленин стоит, рука-указка на месте.
НВП (устав запаса)
Ещё вчера бил прусаков «комбатом»,
Но время нерасчётливо бежит,
На стенде робот-Арнольд с автоматом,
Под стендом - бомж разобранный лежит.
Но, всё равно, приму сто грамм к обеду,
В атаку не пойду, забьюсь в нору.
Закуски нет? В Берёзовку поеду,
Для блиндажа навоза соберу.
Написано под стендом с Арнольдом Ш. Кстати, раздел стихов я на даче и сваял для прозы. ру. Как чуял, что буду сидеть тут в засаде, когда писал стих год назад.
БЕЛАЯ ТОЧКА
Под холодным простуженным яром
Грязный снег, параллельных миров
Не коснувшись, мёл площади даром
Каблуками железных подков.
Даже если плечом навалиться
Не подняться с пробитого дна,
Лишь одна неземная страница
На яру белой точкой видна.
ТУЧА
Долганским оленям рога покручу,
Потом в Красноярск с ветерком полечу.
Проверю на прочность рекламы торосы,
Машинам у ЦУМа помою колёса.
Записки «зелёных» читаю с листа,
Сметаю бычки с рыбаками с моста.
Напомню ребятам о зимней пороше,
Посыплется с неба холодный горошек.
Развешу сушить семицветный кафтан,
Добавлю воды в пимашковский фонтан.
Бабахну салютом, в Москву порулю,
Налью за удачу и дачу полью.
Посвящено коммунальному мосту, фонтанам,
Оперному театру, рыбакам и моржам – антуражу Енисея.
СТАРУШКА ПОДСКАЗАЛА
Елене Аристовой
К земле прибились инопланетяне,
По закладной сибирского купца,
И покатились круглыми речами,
От самого Садового кольца.
По любопытству мирно не сидим,
Ну что ты будешь делать с нашим братом,
Туда за сухарями - пилигрим,
Обратно - в спецвагоне с автоматом.
Кто половчее, острым языком
Прочистит корабельный навигатор,
Туда - на «Запорожце» ишаком,
Обратно - на баране губернатор.
Сижу, читаю сказки братьев Гримм
На паперти Казанского вокзала.
- Тут, батенька, бычками не сорим, -
Уфологу старушка подсказала.
Баба Лена - известная тамада и клоунесса,
классика народной богемы, сейчас тусит в Москве.
НАС ЗАТОПИЛО
Ольге Монастырской и нашей тусовке в целом
Нас затопило, гуляет вода в огороде,
Дом зацепился углами за суши кусок,
Старый индеец в калошах на мокрой дороге,
Перебирает ногами чапшинский песок.
Только случайный прохожий
в таёжном народе
Может сухим пронести мимо рта туесок,
В луже елозит уазик - к дождливой погоде,
Рыкает, как алмасты, и пускает дымок.
Выйду из дома, напялю китайские бродни,
Воздух родного аула - моя анаша,
Стукну лопаткой, как будто копаем сегодня,
Снег посмотрел, посмотрел и сошёл с Елтоша.
Год кумандинцы не видели чёрного хлеба,
Дани не брали деньгами - хватало скота,
Хочется выключить свет,
чтобы вызвездить небо,
Сбить половинку луны для голодного рта.
Это сюр, действие происходит на Алтае, но смысл общий для всех. Кумандинцы - народность северного Алтая, Елтош – гора.
* * *
поэтессе Наде Омелко
Шершавый осколок разбитой России –
Хакасские скулы, глаза голубые.
О чём в своих песнях камлали акыны?
Дин-лины вернулись, вернулись дин-лины!
Бескрайние степи, высокое небо,
Сто первое имя Бориса и Глеба…
Сто первый виток векового итога,
Повержено время, и снова – дорога!...
Дин-лины – легендарный древний народ в Минусинской котловине. А, вообще просто мужик шёл в «магозин» и попросил закурить.
ХОДЫНСКОЕ ПОЛЕ
Поэту Валерию Мазарскому
Не замай Запорожскую сечь!
Мастера револьверного звона,
Чтобы пару патронов сберечь,
Задавили расстригу Гапона.
Будет бой – раз толпа собралась,
Голос крови – народная воля.
- Она вертится! – крикнул Тарас.
Вся Россия – Ходынское поле.
- Я под пытками духом ослаб.
Тяжела ты, рука Мономаха.
- Где ж ты, батя!? – воскликнул Остап.
Вся Россия – Колымская плаха.
Вы топили трусливых жидов,
А хотели классической драки.
В рукопашной горячих голов
Хороши полукровки поляки.
Принимайте церковный кагор,
Выбирайте работу посуше.
Гоголь бросил в огонь приговор,
Чтоб спасти полумёртвые души.
Валерия так пробили эти стихи, что он начал жечь свои. Спасла электронка. Мазарский - поэт в стиле патриотизма и слова один из лучших, тусит на стихире. Позывной - Мазарини.
БРОНЕВИК (ЧЕЛОВЕК-ПАРОХОД)
Олегу Глухенькому
По Красноярску дую со всей дури,
А что же вы хотели, мать твою?
Я и слепой мечтаю о натуре,
И глухонький - Поздееву пою.
По улицам с машинами кочую
За призраками ржавого меча,
Под барабанный рокот марширую,
Под неусыпным оком Ильича.
Дорога - беспощадная борьба,
На направленьи главного удара
Стреляет пятиствольная судьба
По воле металлического шара.
Отмычка в дверь, потом удар в стекло,
Несутся дни, как эхо от «Авроры»,
На карте - жизнь, под картою - вино,
И линии судьбы, как косогоры.
Долой царя и вместе с ним коня.
Вращается на ободе покрышка.
Какая она круглая, Земля!
Привет тебе, Олег. Привет, братишка!
Когда я посылаю читателя к Поздееву, то Олега имею ввиду. Он перший у нас звездочёт. И гадал он по руке под зонтиком Поздеева, пока зонтик не украли и не сдали на цвет. мет.
РУБАХА-ПАРЕНЬ (ПРОСТАК)
Скрипит забытая калитка,
Гуляет ветер в вышине,
В скафандр прячется улитка,
Крапива тянется к луне.
Шагает шум к стене покоя,
Рисует пыль ажурный мост,
Прицелясь в небо голубое,
Леса поют последний тост.
Прах в избирательные урны
Бросает двадцать первый век,
И нерасчётливо, и бурно
Стартует новый человек.
ЛЁТНАЯ ШКОЛА
Александру Лебедю
Сюда я обязательно вернусь,
Большой соблазн - обратно возвратиться.
Греми, геликоптёрная страница,
Маши крылом, казарменная Русь.
Упрямые в горах проводники;
Фарфоровыми сжали кулаками,
Насупились листвяжными бровями,
Надвинули железные штыки.
геликоптёр – вертолёт (устар.)
И Лебедь был простак.
СВИНЦОВЫЕ ШПАГИ
Был бы чёрным, да будь хоть самым…
Но кто-то выкрасил меня в хаки.
Раз-раз левой! Раз-раз правой!
(Вячеслав Бутусов)
Отмеряя по двадцать шагов
Над дубами Булонского леса,
Эскадрилия ржавых штыков
Примеряла фуфайку Дантеса.
Изводя единицы в нули
В километрах казённой бумаги,
Распадаясь на комья земли,
Прогремели свинцовые шпаги.
А Слава Бутусов тоже наш человек, авангард и джаз - интеллектуальное лицо Красноярска. Мы всех побьём, но Красноярск не опозорим – поют столбисты. И нас не остановят эти шпаги.
МАМИН-СИБИРЯК
Сергею Попову, Виктору Баркову
Всё снова так, как получалось раньше,
Китаец строит дом – считай, капут.
Прибалты россиян послали дальше,
Но русские с прибалтами живут.
Строгают стрелы гордые чеченцы,
Калмыки наконечники куют,
Чтоб не скучал русскоязычный люд
Из «фатерлянда» возвратятся немцы.
Скажи-ка, друг, откуда взяли моду
Обманывать московских егерей?
Мордвин, татарин не дотянет сроду,
До леса доползёт один…
Привет, Абрам, февраль морозит круто.
Поднимем левой. Тост - «За милых дам».
Служи им, брат, я лишнее отдам
Бомжу на лавке возле института.
Гурман напрасно шило в сале прячет.
Рецепты перепутаны, и так…
Кто в Астану на курултай поскачет
Хохол, москаль, и мамин сибиряк.
В феврале бомж замерзал возле пединститута, я завёл его внутрь и поставил между дверями, чтобы вахтёры не видели. И написал это стихотворение.
Курултай – светский раут.
Если кто против, то сам подпишусь. как еврей, лишь бы нагреть егерей.
МАШИНА ВРЕМЕНИ
Марине Плавко
На горизонте догорало пламя,
Пока заря боролась с темнотой,
День, уходя, малиновое знамя,
Сворачивал невидимой рукой.
В озоновую тунику одета,
Гоня перед собою облака,
В нирвану погружается планета
Часов на шесть, как будто на века.
Разрядами неоновой лучины
По линиям, указанным судьбой,
Вибрацией вселенской паутины
Покатится процесс переходной.
Когда-нибудь и я соединю
В последний раз земные электроды,
И часовыми в комнату твою
Войдут минуты - наши антиподы.
Во, не зря учил теорию эл. цепей, пригодилась.
ПОДАРОК
Нине Бондаревой
Я ключ отыскал от волшебной двери –
Такого богатства не видел ни разу,
Мне голос сказал: всё, что хочешь бери,
И я выбираю стеклянную вазу.
Пусть хлопают дверью земные года,
В холодное утро хрустальную фразу
Поэт написал: даже небо – слюда,
И я выбираю стеклянную вазу.
У поэта Кималя Маликова фраза «Небо - слюда, с неба вода». Мы выставим стихи Кималя в интернет, но самого Кималя с нами нет.
ЭТЮД
Под фотовспышкой солнцепозитива
Златым лучом очерчена земля.
Плывут по воздуху речные ивы,
И шелестят слюдою тополя.
В зеркальную хрустальную дорожку
Рассыпались бенгальские огни.
Серебряные нити и серёжки
Сплетаются под гребнями волны.
Талантливым художником природы
Как образ времени задумана река,
И атрибут непреходящей моды -
небесные туманы – облака.
И почему-то так неодолимо
Нас тянет к ослепительной звезде,
Где звездолёт земного пилигрима -
Промчится плоский камень по воде.
Вещь искусственная, но написана на берегу Енисея.
НА ХОДУ, ВПОПЫХАХ
Пешеходную радость босую
Я измерю в коротких стихах
И полмира в уме нарисую
Сам себе, на ходу, впопыхах.
* * *
Нине и Александру (поэтам)
Вас Бог простит за всё, за всё на свете
В любви своей и в лирике своей.
Ведь Он всё видит и легко заметит
Своих капризных маленьких детей.
Поверьте, нас осталось здесь немного,
Вы слышите, все те, с кем говорю.
Так пусть же будет светлою дорога
К последнему Небесному Огню.
ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ
Поэту Сергею Пилипенко
Своей судьбы венец достойный,
Не знаменит и не богат,
Угольно-чёрный, чисто чёрный,
Прямоугольный, как квадрат.
Изображаю от испуга
Прыжок с любого этажа,
Когда увижу в центре круга
Два перекрещенных ножа.
Иду туда, куда не звали,
Из дали в дали, и вдали
Сегодня видится едва ли
Край обетованной земли.
Не в силах выпрыгнуть наружу,
Гляжу на мир исподтишка,
И на стекле рисую в стужу
Проём Игольного Ушка.
Игольное Ушко - ворота испытаний в Иерусалиме, но приключения мы с Серёгой, тут на месте находим влёт.
НОВЫЙ ГОД
Из-за горки аукнет убитая пушка,
Выпивоха стреляет железную медь,
И народный рыбак - Санта-Клаус Хлопушка
Куражом починяет дырявую сеть.
Туруханскую бухту молотит винтами,
Рубит сабелькой эхо в таёжной глуши,
И летят облака затяжными прыжками,
Над унылой пустыней озябшей души.
Будет дождь или снег, будет ветер-ребёнок
Заполярную ось, ускоряясь, вертеть,
И за 30 секунд годовой оленёнок
Распечатает «фанту» и научится петь.
РОЗОВАЯ ЛИРА
Написано к тусовке в Доме Учёных, и хорошо получилось
Извечно из Эдема путь земной
Усеян густо острыми шипами,
И посох пилигрима мы с тобой
Берём незащищёнными руками.
Дрожат на листьях капельки росы,
Избыток чувств - рассеянные слёзы.
Мы - пленники и дети красоты
Приветствуем сибирские морозы.
Летят на землю чудо-лепестки
Из сотканного временем эфира,
И квантами из солнечной реки
С небес струится Розовая Лира.
МОНГОЛЬСКИЕ СТУПЕНИ
- Пиши, Андрей, восточные слова –
Мне знаками история сказала,
И гулко подтвердили голоса
В шатре Новосибирского вокзала.
Иди на свет, несчастным помогай,
Борись за жизнь до самой смертной сени.
И посетив Алтайский курултай,
Я прохожу монгольские ступени.
- Алтая на Саяны не меняй,
- А что же делать если жизнь такая?
Столбисты мне сказали: «Ты сарай».
А я подумал, – тоже из сарая.
Это пьяный бард - столбист с избы «Голубка» так меня назвал, но я понял, что мы одного поля ягода.
ЧЕЛОВЕК ИЗ ДЕРЕВА
Лучшему красноярскому барду Алику Арзаеву.
И вообще всем тем, кто из дерева.
Завершаем космический бег,
Всё рассчитано и проверено,
Подплывает к земле человек
От большого дерева.
При дрожании сомкнутых век
Оправдаемся – молодо-зелено,
Настоит на своём человек
Из сухого дерева.
Пятипрофильный камерный шум,
Отработало сердце уверенно,
Не меняет на пластик костюм
Человек из дерева.
Стихотворный цикл «Человек из дерева» посвящён г. Красноярску, поэтической богеме, и ещё это литературный музей нашего времени…
БЕДУИНЫ
Цветов и деревьев живых здесь не видно в помине,
Неоновым светом пульсирует сердце пустыни.
Петляют меж серых развалов машин караваны,
Под каждым капотом дымятся большие барханы.
Следы на песке, исчезает в сугробе дорога,
Тут можно пройти – пошутил Пилипенко Серёга.
Да, как никогда, далеки мы от райской долины.
Седлайте верблюдов, ха иль, иль ля гиль, бедуины.
Серёга классный поэт и прозаик отменный, стиль похож на Короленко.
Я делал ему сборник стихов и сборник прозы. Рассказы «Хадидже», «Псы Гайоваты», «Я вас прощаю» - это нечто, на прозе он Пилипенко Сергей Андреевич.
«Ля иль ля гиль» сборник стихов Кималя Маликова, будем размещать на прозе со всеми комментариями. Это классный мастер стиха и все гурманы слова должны его знать. Седлайте верблюдов, наш забег до последней черты.