Недавно ходил я на рыбалку, сети ставил. А когда стал проверять, то глазам своим не поверил — золотая рыбка попалась! Взял на зуб — 9999 проба! Сердечко ухнуло, на лбу пот выступил. «Ну, — думаю, — нет! Домой не понесу. Там целых две старухи (это я про жену и тещу). Лучше в скупку сдам, денег мешок отвалят!»
А рыбка вдруг человеческим голосом: «Ты чего, мужик, дурак? Я тебе больше пригожусь. Загадывай три желания!» Тут я подробнее вспомнил сказку (кстати, кто-то из наших написал). Вспомнилось разбитое корыто в конце. «Нее, — думаю, — меня не проведешь! Унесу-ка я тебя на дачу, в бочке плавать будешь. Потому что у меня не три желания, а тридцать три!»
Принес ее, выпустил в бочку, решил проверить. «Водки бутылку! — заказываю. — И огурчиков соленых на закуску!»
Не успел сказать, как в одной руке пол-литровую держу, а в другой банку с огурцами. Присел за столик, налил, выпил. В голове хорошо стало, мысли разные поползли. Домой идти уж расхотелось — да и вообще, какого черта я там забыл? Здесь теперь жить буду!
Утром на дачу приехала жена с тещей. Меня они нашли в траве, в костюме Супермена, но поднимать не стали. С разинутыми ртами долго ходили по участку. Зашли в беседку.
— Ты посмотри, Валя, — охала теща, — на столе осетры, в ведрах икра черная!
— В туалете, в мусорном ведре, мятые доллары! — охала жена.
Потом они зашли в дом. Палками прогнали оттуда голых Анну Семенович и Анфису Чехову. Сходили в огород. Теща вскрикнула и перекрестилась.
— Откуда здесь бассейн с пивом и игровые автоматы?
— Господи! — ужаснулась жена, подойдя к парнику. — Огурцы растут сразу соленые!
— А это что?.. Вместо ранета сушеная вобла висит!
Походив еще, они не выдержали, бросились ко мне. Стали бить по щекам, подняли за грудки.
— Сенечка! Откуда это все?
— Оттуда… из бочки…
— Бредит! — заключила жена. — Вставай, рыбак хренов, домой поедем!
— Дурака нашли! — возражаю. — Опять ваши макароны жевать да щи хлебать?
Теща вдруг задумчиво:
— А я бы тоже здесь осталась, пожила чуток…
Я вскочил как ужаленный. Добежал до бассейна, хлебнул пива, и сразу к бочке.
— Рыбка, умоляю, сделай так, чтобы я хоть недельку пожил один!
Обернулся я и вижу: жена взлетела над дачей и — полетела. Домой. Ну, думаю, пора и теще на юг! Не тут-то было! Рыбкина сила поднять ее, десятипудовую, не может! У тещи в руках еще два ведра с икрой. В бочке аж вода вспенилась! Наконец, теща медленно оторвалась от земли. А осетра из зубов так и не выпустила!
Я облегченно вздохнул. Только собрался зачерпнуть из бассейна кружкой, как с визгом вернулись Анна с Анфиской. Ко мне бегут, грудями трясут.
— Семенушка ты наш, дорогой! — кричат. — Поехали к нам в Москву, в шоу-бизнес!
— Вы чего, — говорю, — сдурели? Я же делать ничего не умею!
Они хитро прищурились и в голос:
— Мы тебя припудрим, накрасим, будешь знаменитым геем!
Я чуть не упал, за сердце схватился. Потом за дубину. Долго они от меня улепетывали — до самой Москвы.
Вернулся я, отдышался, и опять к бассейну. Тут меня окликнул сосед по даче, Митрич.
— Ты чево это вытворяешь?
— Давай сюда, Митрич. Будет тебе сюр!
Митрич только удивленно разевал рот, сказать ничего не мог.
— Ну, загадывай желание любое, — говорю. — Все увидишь сам!
— Любое?..
— Любое!
Он подумал и намекнул:
— Виагра вот не помогает, а бабка меня достала, дура старая!
Я сходил до бочки.
Утром Митрич прибежал с выпученными глазами. Его штаны были — точно чехол на пушке.
— Ой-е! Ой-е! — причитал он. — Стыд-то какой! Кто бы мог подумать! Бабка уже к утру тройню принесла! Как близким в глаза смотреть? Что люди подумают? Ой-е! Ой-е!
На следующий день ко мне потянулся народ. Слухи разлетелись быстро.
— Семен, помоги! Жук усатый завелся! Всю ботву у картошки, злодей, сожрал! — жаловался один дачник.
Я сходил до бочки — и жука как рукой сняло. К соседям уполз. Дачники меня поймут: уничтожить этого злодея даже золотая рыбка бессильна!
Через день пришел другой дачник.
— Семен, накажи! — упал он в ноги. — Соседа накажи! Своими глазами вчера видел, как от него полчища жуков переползали ко мне! Организованной колонной, с песнями, с запевалой! Накажи соседа, подлеца!
Отказать я не мог.
На другой день притопал этот сосед-подлец. Я едва узнал его. Он почесал свой хобот копытом.
Я бросился к рыбке.
— Ты почему со мной не советуешься? — возмутился. — Сосед мой, Митрич, теперь штаны из-за одного препятствия ни снять, ни одеть не может! А сейчас еще какой-то слоноконь притопал!
— Запрос свой грамотно формулируй, чайник, лузер!
«Ладно, — думаю, — сформулирую! Ишь, какая Яндекса выискалась!»
Очередной проситель был молчалив. Сел и стал просто размахивать руками. Я понял ¬— глухонемой.
— Ты, — говорю ему, жестикулируя, — на себе покажи, че тебе надо-то. А я грамотно запрос сформулирую.
Он постучал себе в грудь, поднял палец, поковырял в носу, плюнул (я успел увернуться), три раза присел, оголил задницу, похлопал по ягодицам, достал палку колбасы из-за пазухи, переломил ее через колено, и в конце показал кукиш.
Долго и грамотно я формулировал перед рыбкой запрос. Руками формулировал. Я размахивал ими, пока она не покраснела и не стала медной.
Когда утром я взглянул в окно, рот у меня открылся сам. Где-то недалеко у соседей появилась ветряная мельница. Лопасти жалобно скрипели. «Бедный глухонемой!» — понял я, и накапал себе Корвалол.
Потом подумал: «А чего это я только для других стараюсь?»
— А ну, рыбонька, сделай-ка меня миллионером!
Не успели с неба упасть мешки с деньгами, как к воротам на черной машине подъехали братки. Пришлось делиться. Только отъехали — нагрянули с налоговой. Пришлось отстегнуть. Потом по очереди заглянули инспектора: пожарный, водный, лесной, земной, внеземной-космический. СЭС пытались пролезть без очереди (они потом привили мою собаку от оспы, а меня от ящура и свинки). Даже цыгане пришли с вокзала — погадать!
К вечеру я остался без копейки.
— Сделай-ка мне лучше шикарный особняк!
В одну секунду вырос огромный дом, с колоннами, с мансардой, с маленькой табличкой на стене: «Мэйд ин Рублевка».
Но тут меня словно током ударило. «Нет, нельзя мне особняк! Посадят! За незаконные доходы, за неуплату налогов! Спросят, откуда такие деньги у сантехника? А связей нет... Тюрьма!»
Испугался я — и бегом к рыбке.
— Ворачивай, золотая, скорее все назад, как было!
Весь следующий день я был сам не свой. Даже не хотелось выходить из домика. Я боялся людей, которым наделал столько добра!
Но все-таки решился сходить до бочки. Рыбка заговорила первой.
— У тебя осталось последнее желание, Семен.
Я вздохнул и присел в задумчивости. Достал из кармана телефон, инстинктивно сделал запрос денежного баланса.
— Эх, рыбка, дорогая, — сказал я, — и позвонить не на что... Забрось-ка мне денег, рублей двести.
— И это всё? — удивилась она.
— Всё.
Я отнес ее к реке, отпустил. Потом взял телефон. Во мне уже многое назрело.
— Дорогая, — звонил я жене, — прости меня! Ты не представляешь, как я устал! Но это время не прошло даром, я многое понял. Я понял, что лучше твоих макарон и тещиных щей — нет ничего на свете! Встречай, дорогая! Еду домой! Все!