Бег по кругу

               

   Жизнь ипподрома настолько необычна и многогранна, что понять её могут или те, кто там работает – наездники, конюхи или же его завсягдатели – игроки.

   Ещё до начала бегов из конюшен выводят лошадей, расчёсывают им гривы, специальными щётками ,чистят шерсть на крупах, ласкают их, успокаивают, то есть готовят к соревнованиям. Наездники одевают яркие курточки разных цветов и шлемы. И вот уже лошадей снаряжают соответствующий амуницией и начинают выводить на круг, на дорожку, ведущую в конце пути к старту.
Лошадки эти давно привыкли бегать по большому кругу ипподрома.

  В это время трибуны заполняются зрителями - игроками. Их много - сотни, и все они разные. Одни вальяжно расположившись в vip -ложе, попивают коньячок,готовясь полюбоваться захватывающим зрелищем. Точно также они сидели бы на собачьих бегах, корриде - развлечения ради ,ну если честно, то и для того, чтобы заработать деньжат-ставки они делают большие и ,как правило, знают, на кого ставить.

 Другие посетители ипподрома суетливо занимают свободные места в рядах, нервно листают программки, потом также суетливо бегут к кассам и делают ставки ,сначала на одну лошадь ,потом покрутившись около касс, стараясь понять на кого ставят другие, быстро вновь делают ставки еще и на других лошадок. И все они будут громко кричать во время забега, выкрикивая имя лошади, на которую поставили, подгоняя ее всеми своими эмоциями, в надежде, что та придет первая и принесет им барыш. Чем ближе к финишу, тем сильнее наездники подгоняют своего коня хлыстом,  ведь от того, кто придет первым к финишу зависит и премия наездника.

    Вот и он - финиш. А на трибунах -вопли восторга и негодования, в зависимости от оправданных или потерянных надежд и денег. Это видимая и парадная жизнь ипподрома.

     Но есть еще скрытые места ипподрома, где-то там, вдали от трибун и круга. Там есть загоны, красиво называемые «левадой», где выгуливают чистокровных арабских скакунов. Это редкие и дорогие гости ипподрома. Иногда их готовят к особым скачкам,  например, к международным. Порой же их содержат по просьбе какого-то особого человека, владельца породистого скакуна. Возможно, этот дивный скакун в будущем будет подарен во время дипломатического приема какому-то очень важному человеку и подарок этот в будущем будет высоко оценен
.
   В одной из таких левад каждый день, в одни и те же часы ,бегает по кругу чистокровный арабский скакун по имени Насим. Его точеные ноги поднимают первую утреннюю росу, его шоколадная гладкая шерсть блестит под первыми солнечными лучами. Делая круг за кругом он показывает свой благородный профиль и слегка скашивает в сторону редких зрителей выразительные карие глаза с желтыми вкрапинками, похожими на песчинки. Его плавный бег завораживает и смотреть на него можно долго, потеряв счет времени.
  Так, изо дня в день продолжается этот бег по кругу. А потом отведут Насима на конюшню, почистят, помоют и оставят скучать в стойле.

    Только однажды его вывезли далеко за город в небольшое хозяйство рядом с конезаводом для скрещивания со Стрелецкой верховой. Везли его в специальной машине для перевозки лошадей. Машина ехала по дороге среди леса, мелькали сосны дубы, березы. Совсем другой ,непривычный для Насима пейзаж, совсем непохожий на бескрайнюю солнечную пустыню с барханами.

   И в тот раз на конезаводе Насим увидел сотни лошадей бегающих вольно, не по кругу. В тот день целый табун лошадей выпустили в поле, утоптанное их копытами еще раньше. И вожак табуна погнал далеко вперед, увлекая за собой десятки своих товарищей
.
   Нет, они не мчались, они летели. Серая густая дорожная пыль, встревоженная сотнями копыт, поднималась вверх густым облаком и вскоре стали видны только верхушки крупов лошадей и развевающиеся от быстрого бега гривы . И,казалось, что табун словно плывет в тумане.

    Глядя на этот свободный полет лошадей, совершенно отличающийся от бега на ипподроме, Насим вспомнил один день из своего детства, день, который он прожил еще там, у себя на родине, в Аравии.

    Тогда он был юным жеребцом и вокруг было много взрослых кобыл и юных жеребят. Все они принадлежали к одному старинному клану бедуинского племени. Арабские бедуины в белых халатах и клетчатых платках были их конюхами. Они гордились чистотой породы своих жеребят. Ведь в течении десятков поколений кобыл арабской породы скрещивали только с арабскими жеребцами. И каждая такая чистокровная лошадь восходила по своей прямой женской линии к одной из всего шестерых легендарных родоначальниц.

 Насим был прямым потомком своей легендарной пра-пра-пра бабушки Хадбы, что в переводе означает»плавно скачущая».Именно поэтому его бег был так ровен и плавен.

  Конюхи бедуины были чрезвычайно требовательны к своим лошадям и не жалея учили их стойкости, но вместе с тем гордились ими. Они следовали старинной присказке:»Не говори, что это мой конь, скажи, что это мой сын.»

    В тот день, в Аравийской пустыне, его взяли вместе со всеми на прогулку. Погонщики шейха решили дать молодым жеребятам ощутить свободу, чтобы те обрели силу, уверенность, веру в себя. Ведь какими маслами, благовониями не умащивай породистых скакунов шейха, какими парчовыми попонами не накрывай, как много не давай им бегать по кругу в специальных, пусть даже больших левадах, они не смогут стать сильными, выносливыми, бесстрашными скакунами, такими, на которых бы шейх мог положиться в дальних походах.

   Именно поэтому скакунов иногда вывозили в бескрайнюю пустыню, где ветер трепыхал барханы, где тень от туч и солнечные лучи полосами ложились на белые пески.

 И Насим мчался вперед, красиво раскидывая и сгибая свои тонкие, но крепкие мускулистые ноги, и широко раздувая ноздри вдыхал жаркий,пьянящий  воздух пустыни, и игриво помахивал из стороны в сторону гривой от удовольствия. Он мчался быстрее бури, быстрее взгляда, быстрее орла. И сила, вера в то ,что он может мчаться вот так без устали бесконечно входили в него, и это было его лошадиное счастье.

    Этот свободный полет ему снился часто в узком стойле ипподрома. Деревянные стенки носили отпечатки его зубов - Насиму было скучно проводить много часов в стойле. А вот его соседи - обычные лошадки ипподрома всегда были спокойны, они жевали сено и спали без сновидений,готовя силы к бегам.

    Вот и сейчас, стоя в «перевозке» Насим  брыкался, поднимая деревянную стружку на полу. Он восторженно заржал, увидя,как мимо него пронесся табун. И когда одна кобыла, уже пробежав пару метров мимо его машины, вдруг обернулась и посмотрела прямо в его карие с желтыми вкрапинками глаза, он за эти доли секунд прочитал в ее глазах понимание, сочувствие и призыв бежать с ней рядом. Насим рванул вперед, но ремни, продетые через железные кольца в стенах перевозки крепко держали его. Его грустные, прекрасные глаза с огромными ресницами, прикрытие длинной челкой, еще долго смотрели умчавшемуся вдаль табуну…

   Через несколько дней, в тот же час, что и всегда, конюх ввел Насима в леваду и взяв его за длинную узду, хлыстом приказал бегать по кругу. И Насим вновь побежал по одной и той же траектории.

   Он бежал в леваде, но представлял себе, что бежит рядом стой кобылой из табуна,  которая так пронзительно посмотрела ему в глаза…Он представлял себе ,как ветер переплетает их гривы, а они летят по  дороге среди березовой рощи, а потом лес кончается и начинается пустыня. И вот они уже летят по пустыне, легко преодолевая барханы, все вперед и вперед, а там у горизонта вновь видна березовая роща-очередной мираж пустыни…

  И вдруг Насим подумал, что,  возможно, миражом является именно этот бег по кругу в леваде, на задворках ипподрома. И вскоре этот мираж растает, растворится и Насим вновь окажется в пустыне и радостно заржет, когда шейх накинет на него бархатную попону.

И он, Насим, помчится вперед, уверенно неся на себе драгоценную ношу - шейха. Он сможет нести своего всадника в течении всего дня от восхода до заката, без еды, без питья, Ему не страшна и жара, потому что его сила только увеличивается с жарой. И никогда, ни в каком походе он не подведет своего хозяина, потому что у него, арабского скакуна, кроме породы есть еще уверенность в себе, гордость, замешанные на воздухе свободы.

    Вечером Насим вновь грыз от скуки стенки стойла, а за конюшней шумел и гудел ипподром. Шел очередной забег и публика вновь подгоняла несшихся по кругу потных, усталых лошадей.

 И кто-то, сидя в vip-ложе с удовольствием попивал кофе с коньячком, не ведая о том, что бывает еще большее наслаждение, ибо в этом мире есть иные кони, бег которых, как написал неизвестный арабский поэт,»так ровен и покоен, что на всем скаку на спине его ты сможешь выпить чашку кофе, не пролив ни капли.»


               






   
с