О том, что в Волге появились акулы, я уже слышал. Слышал, но думал, что речь идёт об акулах бизнеса. Может, они с жиру переселились в Волгу со своих элитных Рублёвок. А катраны в Волгу и раньше с Каспия заходили. Правда, это небольшие акулы, и вреда от них рыболовам нет.
Поехал я недавно со спиннингом под село Обрыв. Сижу на лодке, блесну бросаю, поклёвку жду. И вдруг – удар! Так рвануло, что спиннинг чуть из руки не вырвало! Подсёк, тащу. Впрочем, не я рыбу тащу, а она меня за собою тащит. Да так быстро тащит, только ветер в ушах свистит. Но потом рыба выдохлась, и я начал её вываживать. И братья по разуму подсобили: отбуксировали на берег и помогли мне рыбу на отмель вытащить.
А зевак на отмели собралось – толпа! Всем, конечно, интересно, что я там зацепил. И мне интересно тоже.
Вытащили мы добычу мою на отмель, и тут все ахнули: акула самая натуральная! В три метра ростом!
Не знаю, кто как об акуле пронюхал, но скоро столько репортёров тут собралось, что плюнуть некуда стало.
Как попала акула в Волгу? Как она плотины прошла? Питается ли она журналистами? Клюёт ли на спиннингистов? Много было разных вопросов. С ответами было хуже – ответов не было вообще.
И тут подходит к нам на яхте какой-то крутой яхтсмен, и заявляет, что это он эту рыбку на волю выпустил. Мол, купил её для экзотики, а она в его бассейне съела пару друзей. Вот он её в Волгу и отпустил – там его друзья не купаются. И ещё он трёх таких же рыбок сюда пустил. Не слабо, однако!
Мы бы этого добряка на наживку порвали, но он от нас на яхте ушёл.
А тут мне за мой трофей такие деньги предложили, что я акулу сразу продал. Мне валюта милее.
Я на Волгу долго не выезжал. Но потом всё как-то забылось, и я опять стал ездить сюда за хищниками.
А недавно стою я на лодке у бакена и вижу, как один мужик выпускает в воду длинных, но худых крокодилов. Я моментом собрался и двинул к берегу. Никто меня этому не учил, но я и сам догадался, что мне от этих худых рептилий пользы не будет.
Возможно, мне никто не поверит, но меня это не волнует. Меня больше волнует то, что никого уже не волнуют те наши деяния, о вреде которых мы можем судить лишь в желудке у голодного монстра.