Передвижной кинотеатр

Лариса Нестеркина
               

   Они уже не помнили причины,по которой оказались в этом бараке,затерянном среди бескрайней степи.В памяти осталось только то,как именно это произошло.Какие-то люди собирали их,как грибы,на вокзалах,в подвалах,в переходах,на парковых скамейках,правда брали не всех,а только здоровых и сильных.

   Потом их везли сюда, кого на машинах, кого на поездах. Они увидели огромный серый барак, сложенный из керамзитовых блоков, а кругом ничего, только на много километров раскинулась знойная степь.  Рядом с бараком небольшой административный домик.

  Их завели в барак,где в два яруса стояли кровати ,больше похожие на нары.Но никого это не смутило,теперь у каждого из них было свое собственное спальное место,и на каждой койке были  матрас,подушка,одеяло и ,даже, простыни.Для многих из них ,давно привыкших спать на холодных лавочках и в сырых подвалах, это спальное место казалось необыкновенно уютным. И еще здесь обещали кормить, аж  два раза в день ,а это уже было что-то. Правда, еду и крышу над головой надо было отрабатывать ,но ведь бесплатного сыра не бывает ,они это понимали и согласно кивали головами. И даже безропотно разрешили наклеить себе на спину клеенчатые квадратики на липучках с номерами-здесь никто не собирался запоминать их имен.

   Правда, нельзя сказать, что спокойны были все, у некоторых в глазах метались отчаяние и страх, однако, была в них и безысходность-они знали, что им некуда  больше идти .И то, что нашелся кто-то, кто решил использовать их как даровую рабочую силу, было тоже закономерно-они сами довели себя до этого.

   Когда-то у каждого из них была жизнь, полная смысла: а как же иначе, не могли же они сразу родиться бомжами. У них были матери, школа, работа, у многих были даже семьи. Теряли они все постепенно, вроде бы и незаметно вначале, но потом потери становились все ощутимее .Кто-то когда-то вошел не в ту дверь, кто-то оказался не в том месте ,кто-то когда-то уехал из дома, казалось на время, но уже не вернулся домой никогда, кто-то похоронил всех своих близких, а вместе с ними и себя.

   Краска и штукатурка на стенах их домов облупилась и отваливалась кусками, линолиум на полу зиял дырами ,краны и трубы заржавели ,форточки без стекол хлопали на ветру. Потом, как-то незаметно, мебель стали теснить картонные коробки, мотки проволоки и веревок, банки, тряпье:все то, что можно было найти на помойке. Весь этот хлам расползался по квартире, оставляя лишь узкий проход к кровати. Наступило царство хаоса.И вот тогда в их доме появлялись люди, их можно было назвать "люди добрые" :они обещали позаботиться, дать денег и еще много чего, сейчас уж  не припомнишь.

 Отрезвление приходило потом ,когда они оказывались на улице в статусе бомжа-теперь у них действительно не было никакого определенного места жительства. А этот барак, он... он давал им это определенное место.

   Многие из них жили здесь уже не один год : день сменялся ночью, ночь днем, и так все текло по замкнутому кругу. Весь день они, как роботы, выполняли одну и ту же монотонную и однообразную работу. Два раза в день приезжала газель, из которой выносили большие алюминиевые баки, и их миски наполнялись супом или макаронами. А потом наступала ночь, и сон без сновидений   спускался  на пахнущие потом тела, заскорузлые руки, на бледные лица мужчин и женщин ,которые давно превратились в существа среднего рода.

   Правда, первое время у многих из них оставалось в личной собственности нечто ценное: шкатулки  воспоминаний. У некоторых были даже большие сундуки воспоминаний, как,например, у Тридцать третьего.

 Крышку сундука можно было приоткрыть и заглянуть внутрь . И можно было вынуть одно воспоминание, потом второе, третье и перебирать их, и любоваться, как драгоценностями от слов "дорогие ценности". Цена этих драгоценностей увеличивалась со временем, как у антиквариата на аукционе  Сорес. 
У Тридцать третьего в сундуке было много чего: забытые крахмальные простыни, пение под душем ,запах утреннего кофе на Мон-матре… Почему на Мон-Матре?  Тридцать третий морщил лоб, пытаясь оживить это воспоминание…Кажется, у него был бизнес, и он летал в Париж подписывать какой-то контракт… Контракт…теперь это слово казалось ему смешным .

 Он порылся в сундуке и вытащил еще одно воспоминание-воспоминание о жене и дочерях, воспоминание о том времени, когда они еще были живы… Боль пронзила все его существо, и он быстро захлопнул сундук. Сундук становился невыносимой ношей, и он выкинул из него почти все, уменьшив его до маленькой шкатулочки. Постепенно и она пустела .В ней еще оставалось воспоминание о том, как он долго балансировал на краю бездны, но потом все же сорвался в нее, и,наконец, поезд увез его в этот барак, а он, стоя в последнем вагоне,  смотрел, как уносящиеся назад шпалы все больше отделяют его от прошлого.

   Теперь ,как и все остальные, Тридцать третий хотел только одного-накрыться с головой одеялом и, оттолкнув от себя воспоминания, которые с каждым днем становятся все размывчатее, уйти в спасительный сон .Барак спал, тишину нарушали лишь нездоровый храп и скрежет зубов. У входа барака два охранника резались в карты. И так изо дня в день ничего не менялось в жизни обитателей барака, да и сами они уже давно ничего не хотели.

  Но однажды их размеренный быт был все же нарушен. Был уже вечер и все жильцы, поужинав, собирались спать. И вдруг, в степи послышался шум, который становился все сильнее, уже можно было различить звук мотора, приближающегося грузовика. Охранники недоуменно переглянулись -они никого не ждали.

   Грузовик с фургоном подъехал к бараку, и из его кабины выпрыгнул молодой парень.
   -Привет!-весело поздоровался он со всеми.-Я тут заблудился в степи, ехал в станицу Степановскую, но где-то не там свернул.

   Один из охранников весело заржал:
-Ну ты, парень даешь! Да это же в другой стороне.
   Парень растерянно топтался на месте.
   
-   Ну, сейчас ночью ты уж точно дорогу не найдешь. Паркуйся, заночуешь, а утром мы тебе нарисуем что-то типа карты.
   -Да меня там ждут,-уныло протянул парень.
   -А чего? Что ты там везешь в своем фургоне?
   -Да у меня там оборудование - это передвижной кинотеатр.
   -Чего ,чего?-не поняли охранники.
   -Передвижной кинотеатр-терпеливо повторил парень,-Кино я вожу в маленькие станицы, где нет своих клубов.
   -Кино? Ну ничего себе! Слышь, парень, как тебя там…
   -Серега.
   -Серега, покажи кинушку, а то мы тут совсем одичали.
  -Ну, не знаю,-мялся Сергей.
   -Чего знать-то, мы тебе заплатим, это не проблема. Давай, открывай свой фургон!

   Уже через полчаса между двух железных стоек был натянут большой белый экран, а на капоте грузовика установлен кинопроектор. Охранники перенесли поближе к экрану столик со стульями и ,открыв новые бутылки пива, устроились поудобнее.
               
-Давай, заводи свою шарманку!-крикнули они Сергею и только сейчас увидели, что жильцы барака ,вместо того, чтобы уйти в него, подошли поближе и с любопытством рассматривают белый экран. Некоторые из них уже усаживались на землю.

   -Глянь, и зомби хотят кинушку посмотреть,-удивился один из охранников.
   -Да хрен с ними-пусть смотрят, я сегодня добрый ,- загогатал  другой охранник.

   Они сидели на земле, все от Первого до  Восемьдесят девятого, сидели молча, запрокинув  лица с пустыми глазами вверх, к белому экрану. На нем картинки сменялись одна за другой .Прошло не менее пол - фильма, когда в их глазах стало появляться осмысленное выражение.

  Когда-то, очень давно, им встречалось что-то подобное: и эти красивые дома, и эти наполненные нарядными людьми и автомобилями улицы, и такие же ,похожие на экранных, красивые девушки ,которые, точно также, как в кино, кружились с ними в вальсе. Как будто, выскочила пробка из бутылки старого шампанского, и забродившая пена полилась, наполняя все вокруг пьянящей влагой. От нее кружилась голова и, казалось, что застоявшаяся в венах ,кровь стала двигаться чуть быстрее. Тени прошлого возвращались к ним.

   Фильм закончился, Сергей с охранниками разобрали экран, занесли его и кинопроектор в фургон, потом все они ушли в служебный домик.

    А все от Первого до Восемьдесят девятого все еще сидели на земле, продолжая смотреть туда, где раньше висел экран.

    Прошло еще какое-то время, и вдруг тишину нарушили какие-то звуки. Все закрутили головами, ища источник звука и увидели ,что Двадцатый играет на губной гармошке, бог весть как сохранившейся у него. Протяжная, грустная мелодия стелилась по степи ,нарушая привычный и такой вожделенный покой.

   Тридцать третий вдруг поднялся с земли и нетвердой походкой подошел к Семнадцатой. Протянув руку, он рывком поднял ее с земли и ,взяв за талию, покачиваясь из стороны в сторону, начал передвигать ногами в такт гармошки. Семнадцатая  удивленно уставилась на него, пока до нее не дошло, что ее пригласили  на танец. Ноги не слушались ее, но она все же пыталась вспомнить давно забытые движения.

   Рядом с ними начал топтаться еще кто-то, потом и другие поднялись с земли и стали передвигать ногами в такт музыке.

   Тридцать третий посмотрел в лицо своей спутнице: она не была прекрасной дамой с  белого экрана, но уже через некоторое время морщинки на ее лице стали разглаживаться и можно было разглядеть ,что ей не пятьдесят лет, как казалось раньше, а не больше тридцати .
В воздухе запахло чабрецом, в небе ярче проявились звезды, откуда-то издалека ветер принес шум железной дороги.

   Это был странный танец. При свете июльской луны ,отражавшейся в серебристых волнах ковыля, стелившегося по степи, двигались темные фигуры. Они неумело топтались почти на одном месте, но все же это был танец. А  губная гармошка все играла и играла, наполняя движения смыслом.

   И каждый из восьмидесяти девяти, пошарив у себя за пазухой где-то в районе сердца, нащупал трясущимися руками свою шкатулку воспоминаний и, слегка приоткрыв ее, бережно положил на пустое дно волшебный белый экран, звуки губной гармошки, и эту луну, и , даже  маленькую звездочку с ночного неба и, конечно, этот танец.

   Следующее утро вернуло их к прежнему существованию, они вновь пошли по своему замкнутому кругу. Но еще долго кто-нибудь из них, неожиданно проснувшись среди ночи, толкал соседа и с надеждой спрашивал:" А ведь правда, это с нами было? Ведь правда, был передвижной кинотеатр и мы танцевали?"

    И не получив ответа, нащупывал свою маленькую шкатулочку воспоминаний и, чуть- чуть приоткрыв крышку, убеждался, что она не пуста.

   Кто знает, может быть, жар степи вновь иссушит, опустошит шкатулки. Но пока они все еще были с ними.