Здравствуйте, дорогие детишки! Рассаживайтесь поудобнее, и дядюшка Штурм расскажет вам сказочку…
* * *
Часы пробили полночь, и вещи, стоящие в комнате, ожили.
- А я сегодня в говно вляпался… – пожаловался ботинок Макс. – Хозяин меня о поребрик уж вытирал-вытирал, а как матерился! - Будучи произведён питерской обувной фабрикой «Скороход», он, как истинный петербуржец, говорил «поребрик», «парадное» и «хабарик» вместо «бордюр», «подъезд» и «бычок». – А всё ты, сука, виноват! – он недобро глянул в сторону пиджака Василия. – Если бы хозяин тебе за воротник не заложил, ничего бы не случилось!
- Во-во! Каззлыы! – поддакнул веник Колян, и, будучи панком, тряхнул «ирокезом».
- Нехорошо-с, молодые люди-с! – засипел словоерсами письменный стол Порфирий Парфёнович, интеллигент в третьем поколении - когда он ещё был семечком в бору, на его дедушке Грибоедов творил своё бессмертное «Горе от ума». – Не «говно», как вы изволили подпустить термина-с, а фекалии!
- Вег’ной дог’ог’ой идёте, товаг’ищи! – прокартавил двадцать второй том Полного Собрания Сочинений В.И. Ленина, приобретённый в нагрузку к «Трём мушкетерам» Дюма-старшего, и приобнял Курбанбека Дурдыевича – «Манифест коммунистической партии» на таджикском языке, который жлоб-хозяин не удосужился выкинуть за ненадобностью.
- Заткнись, чурка! – рявкнул черносотенец и обскурант славянский шкаф Акакий Гершелевич. «Гершелевич» он был по отчеству оттого, что был изготовлен артелью Гершеля Когана, о чём очень не любил вспоминать. – Понаехали!
- Пфуй! – презрительно фыркнула супница Розамунда-Амалия-Гертруда фон Пуппенштайн, старинного саксонского фарфора и рода.
- Цыц, фашистка! – снова рявкнул славянский шкаф Акакий.
-Э, батоно! – попытался разрядить обстановку бар Гиви Вахтангович, горячий южный парень из кавказской сосны. – Давайтэ вино пыть! – он с надеждой глянул в своё нутро, где стояла бутылка Бланки Мартини, но она не обращала ни на кого внимания, слушая по плееру Накамуре-сан своего сладкоголосого земляка Тото Кутуньо.
- А по мне недавно показывали… - напомнил о своём существовании телевизор Толик.
- А тебя, Петросян, не спрашивают! – вконец разозлился Акакий. – Одна брехня да реклама бабских этих...
- А чем вы недовольны? – возмутилась случайно забытая у хозяина женская прокладка Виолетта.
Веник Колян, чтобы хозяин не спалился по возвращении жены, смёл её в ведро Вовчика.
Вовчик вздохнул, и захлопнул крышку.
Молчаливый комод Олаф из «IKEA» помалкивал. Молчал и финский унитаз Сикка Какканен. Внутри его бурчали продукты переработки несвежего беляша, съеденного хозяином накануне под двести водки и ещё два пива.
Занавеска Зинаида Кондратьевна тихо колыхалась от ветерка, врывающегося в комнату из раскрытой форточки Калерии Леонидовны.
По кухне в направлении ведра Вовчика пробежал таракан Альберт Семенович.
Занималось утро…