История первая. Люша.
- Люша! Не прыгай! Вон та тетенька нас поругает и штраф выпишет! – Конечно, не выпишет и не поругает, но как можно заставить ребенка повиноваться? – Люша!!!
Малыш примерялся к очередному светильнику проплывающему мимо. Он уже чуть присел и вот-вот прыгнет, неуклюжий, но безумно любознательный котенок. От напряжения даже язык высунул – вот как ему надо достать до светильника. Не очень удобно в данной ситуации останавливать его, но если свалится на перила – будет гораздо не удобнее. Раздастся монотонно-раздраженный голос вахтерши о том, что детей необходимо держать за обе руки, а еще лучше вообще связывать и кляп не забыть. Может попробовать просто спугнуть его неожиданным замечанием? В глазах ребенка уже отражались блики приближающейся лампы, похожей на стержень.
- Люша! А где же «Клоша»? – сражение вопросом об игрушке не удалось. Он все еще продолжал целится на точный прыжок.
- Дя-ма. – сказал малыш. Я и сама, между прочим, знаю, что ужасающе страшный и пугающий клоун дома. И тут грация всех кошек и слонов проснулась в маленьком мальчике, и он бросился на светильник с азартом голодного тигра.
- Люша… - выдохнула я и попыталась подхватить его, но стечение обстоятельств немного подвело. Тучный мужчина сзади отрекошетил меня пока поворачивался посмотреть на рекламный щит, мои пальцы инстинктивно ухватили сына за шиворот, но перенос тяжести на левую ногу не удался, а правая… Будь проклят человек, придумавший сапоги на шпильке! Каблук правого сапога застрял где-то в недрах едущих ступеней. Падая, я перевернулась на спину и опрокинула сына на себя. Правая нога взорвалась болью и хрустом. Кажется, я потеряла сознание.
На той стороне сознания было тепло. Нет, не так. Там было здорово! Тепло, ярко, красиво. Никакой темноты, от которой мутнеет рассудок и на горло наступает страх. Я лежала на фиолетовом песке и слушала прибой. Небо было полным полно радуг. А воздушные змеи! А дирижабли! И никаких чихающих чаек. И воздух такой… Мягкий. Оранжевый. Я приподнялась на локтях. Бескрайнее черное море. Без шуток. Как чернила из большой банки, или чертежная тушь. Чернее черного. Почему у меня закопана правая нога? Так же совершено не удобно вставать. Я хочу плавать! И тут над восхитительным пляжем раскатился гром. И потом такое еле слышное напевание. “Мя-мя, мя-мя-мя, мя-я.” Песня однозначно не напоминала хит, более того была нескладной и унылой. Мя… С неба сорвался и упал дирижабль. Следом ворвался свет и выхватил меня из объятий песка.
И тут на меня посыпался ворох криков и звуков, шумов. Яркие лампы резали глаза.
- Верните меня на пляж! – потребовала я и попыталась подняться. В ноге провернулся раз десять к разу тонкий острый кинжал. Я что, ногу сломала?! Я даже задыхаться начала от такой дерзости. А пляж был красивый… И я заплакала от чудовищной несправедливости и боли.
- Мя-мя пачет. И я буду пакать! – малыш уселся поудобнее и приготовился плакать. Будущий мужчина – ни дать, ни взять.
- Люша, ты чего реветь-то собрался? – Абсолютно не представляю, что мне ему сказать. Вахтерша и служитель порядка оттащили меня от эскалатора. Посадили на невысокий парапет. Сын присел рядышком и болтал ножками. И, что удивительно, снова присматривался к светильникам. Сколько ног мне сломать надо, чтоб каждый раз поймать непоседу?
- Мя-мя, пу-летик? – Мама - не самолетик, хотя полетала только что немало. Сумка порвалась в двух местах, но самолетик не потеряла. Он стоически держался в одной из дыр и вот-вот грозился отправиться в полет.
- Держи свой самолет, пока он не улетел. – Малыш схватил игрушку и стал ее пристально изучать.
А я также пристально, сквозь пелену боли, стала осматривать ногу. Перелом стопроцентно открытый. Везение – редкий приз, для меня недосягаемый. Кость торчала безобразно и как-то по-голливудски. Если бы не боль, можно было бы подумать, что пока я валялась в обмороке, кто-то быстро меня загримировал. Обида подкрадывалась ко мне сзади. Тихими мелкими шагами. И на собеседование съездила, да вообще все успела сегодня. И завтра… Как же теперь без ноги-то?
Вдруг раздался скрежет и звук рвущейся кинопленки. Все стихло и…
- Люша!- я вздохнула – Люша!!! Не прыгай! Видишь, внизу сидит дежурная, она нас поругает и выпишет нам штраф! – Дежурная выглядела как злой тюлень и, конечно, выписывать ничего не собиралась. – Люша! Ну что ты!
Малыш готовился повторить подвиг Гагарина, но лететь он собирался не вокруг Земли, а вниз по эскалатору. Долго и кувыркаясь. Он примерялся, чтобы достать проплывающую мимо лампу. Нужно было чем-то спугнуть его. Ведь если он сейчас прыгнет, то конечно же, не достанет и повалится на перила. А там уже и замечания и стыд на всю станцию, и дежурная своим брюзжащим голоском станет говорить: «Что это вы, мамаша, такая бесстыдная, дитя без намордника выпустили?». Лампа приближалась и я не нашла ничего лучше, чем спросить:
- Люша, а где Клоша? – малыш недовольно дернул плечом, его совершенно не волновали судьбы оставленных позади игрушек.
- Дё-ма – по слогам ответил мальчик, чтобы уж наверняка у меня не осталось сомнений в местоположении клоуна из страшилок. Я не страдала коулрофобией, но персонаж из фильма «Оно» долго поджидал меня в темных лестничных пролетах.
И тут, мой сын прыгнул. Довольно проворно, как будто был не моим сыном, а чемпионом в прыжках в высоту. Я потянулась за ним, поняла, что не смогу перехватить и шагнула вперед. В долю секунды я почувствовала, что мужчина сзади мне помешает, и он помешал, неловко повернувшись вслед за рекламным щитом, отрекошетил меня как раз в тот момент, когда я схватила сына за шиворот. Левая нога подкосилась над движущейся ступенькой, правый каблук застрял. Я безнадежно падала на спину и тянула Люшу вслед за собой. Резкий вздох от удара по ребрам и в голове пронеслось: «Сейчас я сломаю ногу!».
- Черт… - выдохнула я, за мгновение до того, как правая нога разразилась острой болью. Меня вырубило.
Без сознания было интересно. Красиво и немного психоделично. Там был пляж. Чернильные волны лизали мою левую ногу и подолы платья. Правая нога была закопана глубоко в песок. Мне хотелось плавать на спине и заглядывать в лица воздушным змеям и дирижаблям. Все было неправдоподобно красивое и яркое. Такое, будто нарисованное подсознание под ЛСД. Небо дышало и заглядывало мне в глаза. Еще оно отчетливо напевало песенку с глупыми для этих мест словами “мя-мя-мя-мя”. Слоги складывались в отдельные слова, вроде бы “мя-мя” и “мя-мя”. Грустная песня, наверное. В следующий припев мир стал падать и укрывать меня чужим электрическим светом. Волна накрыла меня с головой и я открыла глаза на мраморном полу. Надо мной стоял охранник и дежурная. Их лица выражали полное безразличие. Сын сидел на моей сумке и одной рукой пытался нащупать под собой что-то важное. Я попыталась сесть - нога сыпанула мне в глаза черного перца. Слезы потекли сами собой.
- Я что, ногу сломала? – дежурная и охранник переглянулись и кивнули.
- Я скорою вызвала – сказала тётка-злой тюлень.
Слезы все текли по щекам и мне было так жаль себя. Люша, наконец, выудил из порванного кармана сумки свой самолетик и хвастливо размахивал им у меня перед лицом.
- Пулетик! – подсказывал он мне, что именно нужно сказать для полнейшего восхищения. Я кивала и натужно улыбалась. Собеседование пропущено. Ребенок спасен. Лампы не разбиты. Нога сломана. Как дальше жить? Без ноги… Я всхлипнула.
Раздался скрежет и лопнуло сразу несколько автомобильных камер. Лоскуты резины осели на землю. Все стихло и снова…
- Люша! – я обессилено выдохнула – Люша, прошу тебя, не прыгай. Внизу сидит грозная смотрительница, которая поругает нас и выпишет штраф! Люш? Ну?..
***
Это явление называется «Гербарий». Чистилище ни в чем не повинных героев. Они проживают написанные про них строки снова, снова и снова. Понимают ли они, что происходит? Конечно, нет. В своих рассуждениях и мыслях - они ограничены. Все что они могут делать – это идти по словам, написанным им автором. Им предначертано переживать страдания. Лить слезы. Умирать от любви. Смотреть на крушение мира. И молчать. Потому что, кроме этого окна в мир придуманных событий, у них нет ничего.
По сути, Гербарий можно представить, как город. В котором, счастливо живут и бродят по соседним улицам герои из разных эпох. За углом в переулке Автора вот уже три года умирает владелец спортивной машины. А на площади в фонтане тонет шелковый шарф. Хотя, шарф, кажется, уже больше пяти лет.
Гербарий – это листья. Листы, страницы. Исписанные торопливым почерком. Измазанные быстрой редакцией самого автора. Распечатанные с безликими буквами. Порванные на клочки, но оставленные, как память. Тетрадные, со следами от тяжелого нажима «тупого» карандаша. Белые. Пустые. Безликие. Оставленные автором умирать в толстой папке под слоем пыли на шкафу.
***
В пустоте взорвался хрупкий воздушный шар. А за ним еще несколько. Взрывы доносились издалека. Потом все стихло…
История вторая. Киберпанк.
В воздухе что-то оглушительно хлопнуло. Как будто рядом взорвалось несколько сотен воздушных шаров. Одновременно. День почернел и снова хлопнуло. Раскатисто так. Уши заложило и закружилась голова. Прямо передо мной возник небольших размеров черный шар. На вид из плотной резины, такой как покрывают беговые дорожки старых стадионов. Реакция была слишком замедленной, чтобы сбежать. Шар раздувался и надорвался тонкими красными нитями. Снова залп. И только сейчас я смогла побежать. Старый парк заливала черная смерть. Ноги сами несли меня туда, где столько раз проходили учения. Лицо обжигали летящие кусочки пепла. Вот мостик, а под ним круглая дверь. Я бежала по трупам людей. Залпы становились все чаще. Голова разрывалась острой болью. Где-то внутри меня раздувался и набухал такой вот резиновый, смоляной, может быть даже, шар. Я глотала остатки воздуха и заставляла себя бежать. Вот он, мостик. И да, под ним есть дверь. Круглая дверь. В сознании она даже подсвечивалась чем-то белым. Небольшой люк. Там будет безопасно. Нас учили спасаться от этого? Нет. Мы всегда думали, что это лишь притча, обычный страх, который есть у всех живых существ. Он заставляет бороться и строить себе убежища. Сможем ли мы спастись? Укроемся? Выживем? Кислород заканчивался, будто атмосфера состояла из одного только дыма. Прогорклого. Страшного. Смоляного. Всего два шага. Я под мостиком и люк. Заперто. Заперто? ЗАПЕРТО! И я провалилась в густую черную дымку. Там заперто. Мы не спаслись. Я не смогла. Добежала, но не выжила. Остатки сознания капали с мостика и летели к ярким звездам. Кажется, в этот миг я умерла.
- Вставай, у нас много дел. – голос был знакомым. Я попыталась открыть глаза. Так умирают? Это мне здесь нужно будет вставать и… И что? Комната была залита ярким светом. Все как в догматах. Свет, коридор и голос. Я лежала на обычной кровати. Из моей руки, в области локтя торчал толстый резиновый шнур, такие были в древних тонометрах. Эти шнуры с годами расслаивались и распадались в крошку. Заканчивался он, как и полагалось в тонометрах, резиновой грушей. Странный набор для умершей. Кожа на месте разреза была хорошо зарубцевавшейся, словно операция по внедрению резины в руку прошла не только успешно, но и много лет назад. Правая же рука была свободной и по-прежнему моей, только немного подернувшаяся сеткой морщин. Рядом с кроватью стоял мужчина смутно похожий на одного моего друга, только намного старше.
- Вставай, я и так уже пожалел тебя - лишний час дал поспать. Давай, не ленись. Воду я уже запустил, так что по правилам у тебя пара минут. – он наклонился и поцеловал меня в щеку. Да, это однозначно он, Сашка. Только старше.
- Встаю. – неуверенно сказала я. Помещение было покрашено темной краской. Или просто запачкано? Только свет был едким, выжигающим сетчатку. В ванной все было также как и в жизни. Только все жестяное, как будто находилась я в тюремной камере. Мрак и ни одного окна. И вода с привкусом крови. Раз чувствую вкусы – значит жива.
- Мы вчера с тобой так и не запаковали остатки отходов. Нужно поторопиться. Через час на поверхности будут «эти». – Саша сморщился, словно от боли, когда произносил слово «эти».
- Как вчера? Я же вчера бежала к люку. А еще эти взрывы ты видел? – если он спасся, значит видел, возможно, и меня спас именно он.
- Где ты бежала? – он явно растерялся – Ты весь день была со мной. Может, дурной сон приснился? – Саша был даже напуган. И потянулся к моему лицу. – С тобой все хорошо, милая?
Милая? Мы что с ним вместе? Как это могло произойти за одну ночь и половинку вчерашнего дня, что я была в отключке?
- Взрывы последние были пять лет назад, во время Атаки. – он обнял меня и продолжил – Ты просто устала от этого. Я тоже, но ведь уже есть просветы. Скоро все будет хорошо. Главное, что мы вместе.
- А какой сейчас год? – неуверенно спросила я, понимая, что такое бывает только в древних книгах про инопланетных пришельцев. Сашка помедлил, потом улыбнулся и произнес:
- 2022, тебе все еще тридцать лет и ты не постарела ни на миг со вчерашнего вечера. Ну, все, завтракать.
Голова закружилась и я шла, прислонившись к стене. Вчера мне было двадцать пять. Куда делись пять лет? Коридор вывел нас к большому помещению. Столовая, должно быть. Полна людей. И у всех в левой ладони резиновые груши от старых тонометров. К горлу подступила тошнота, противная, кислая. Я присела на скамью и закрыла глаза. В груди росла паника. И боль. Сначала несильная, скромная все больше походившая на нытье. И с каждым вздохом все глубже, все тяжелее, больнее. И вдруг, я больше не смогла вдохнуть. Заметалась хватаясь за сердце и упала на пол. Темнела комната, размазывались фигуры, бежавшие ко мне. И растягивались их слова. Что-то про то что я совсем спятила или забыла что-то. Что я забыла? Видимо, последние пять лет. Кто-то сжал мой левый кулак и боль в груди на миг разрезала все тело. Дышать стало легче. Точнее, стало возможно. Я услышала беспокойный стук сердца. Своего. Кажется, мне только что его запустили.
Старый гобелен треснул и глухой звук лопающихся ниток пронесся и заполнил собой все. Треск. Скрежет. Гул. Вдруг все стихло и…
История третья. Самолёт.
Вышивка на блузке нагло заявляла о своей причастности к швейным фабрикам Италии или Франции. Я никогда не разбирался в модных брендах. Написано что-то созвучное. Зато в декольте покоилась грудь, по меньшей мере, третьего размера. «Так создаются штампы» - подумал я и усмехнулся. «Правда что ли, что все мужики думают только о внешности? Может у нее богатый внутренний мир?» Во рту стоял горький привкус неразбавленного виски. Возможно, на борту не было колы, чтобы притупить этот вкус. А может, я просто забыл намекнуть стюардессе об этом. День не складывался с самого утра. Во время полёта я не сделал ничего полезного, хотя должен был написать статью об аэрофобии, которую от меня ждут уже третий день. Но мне было совершенно не до этого. Я чувствовал себя героем из повестей о ненастоящем человеке. Не любил. Не желал. Не знал.
Блузка придвинулась ко мне ближе и сказала деланно обиженным тоном, надувая губки:
- Лё-ё-ёш, а ты купишь мне енота?
Я захлебнулся последним глотком виски и закашлялся. Это самое ужасное – пытаться вдохнуть, когда всю носоглотку занимает отвратительный аромат спиртного. Пусть даже дорого и элитного. Перед спиртом все равны.
- В смысле шубу из енота? У тебя же и так тридцать три шубы!
Дамочка надула губы:
- Живого енота! Сейчас у всех экзотические животные. Так модно! – и она неопределенно махнула рукой в сторону иллюминатора, показывая, где именно модно.
- И где он будет жить? В ванной? Полоскать в тазике баранки? Нельзя тащить представителей дикой природы в домашнюю обстановку! Он погибнет. И отвечая на твой вопрос – нет, я не куплю тебе енота. – Я махнул рукой стюардессе и показал свой пустой стакан. Она улыбнулась и пошла в мою сторону с полным стаканом виски. Как будто он был заготовлен у нее заранее. Может там, за ширмой, стоит еще двадцать таких стаканов и это все спланированная акция, как выманить у меня енота.
- Алексей Васильевич, может подать обед? Лететь еще два часа. – бейджик на ее груди блестел логотипом компании и выбитым на нем именем Карина. Я летел с ней впервые.
- Я не голоден, спасибо, Карина. – сказал я и взял стакан у нее из рук. Самолет тряхнуло на какой-то воздушной кочке и порция элитного пойла разлилась на мою белоснежную рубашку.
- Вот черт!- я пошел в туалет. За спиной чуть не плакала Карина. Конечно, она знала, что я уволю ее. Безрукие дамочки не должны портить лицо компании. «Летайте с нами! И мы обольем вас всеми напитками вселенной!».
Рубашка была новая и, к слову сказать, дорогая. В зеркале пятно казалось большой пандой. Ну или просто медведем, по очертаниям. Салфетки не желали стирать этот шедевр с лица высококачественного хлопка.
Самолет снова подскочил и зеркало ударило меня в лицо. Теряя сознание, я слышал, как Карина, срывающимся от рыданий голосом, объявляла: «Пристегните ремни и приведите спинки кресел в вертикальное положение».
Залпы армейских орудий. Устрашающий рев сирен. Топот тысяч ног. Но все стихает. Стихает и снова…
Блузка была с вышитым логотипом топорным и громким. Но безвкусным. Мне категорически не нравилась нынешняя тенденция выставлять напоказ бренды, в которые одет человек. Некоторые разбирались и могли по двум нашивкам из трех вензелей определить из какой коллекции вещь и сколько она стоит. В иллюминаторе мелькали облака и бескрайнее небо. Разглядеть что-либо было сложно из-за глубокого декольте прилагавшегося к блузке. Бюст из декольте придвигался ближе и явно желал каких-то просьб. Возможно еще пару таких же блузок, чтобы вышивки по-крупнее и по-созвучнее. Я залпом допил оставшийся виски и махнул стюардессе пустым стаканом. Небо за стеклом набирало густой цвет и, казалось, вдыхало всех птиц, самолеты, воздушные шары. Когда я был маленьким, мне хотелось летать. Мы с отцом запускали ветру на забаву огромных воздушных змеев. В старых книгах я находил иллюстрации дирижаблей и придумывал новые модификации. Теперь летать можно сколько угодно. И нет времени на дирижабли и воздушных змеев.
- Алексей Васильевич, может подать обед? – спросила странно знакомая мне стюардесса. Она забрала пустой стакан и поставила передо мной полный. Со льдом. Кажется, ее имя – Карина.
- Сколько еще лететь, Карина? – спросил я, глядя в иллюминатор.
- Два часа, Алексей Васильевич.
- Я не голоден. Спасибо, не нужно. – я даже не повернулся в ее сторону. Она работает не первый день и должна точно знать, как я не люблю всех этих маневров. Не люблю улыбаться. Не люблю. Не знаю. Не замечаю. Не ценю.
Солнце осветило крыло самолета под таким углом, что все стало оранжевым. А в облака взвился огромный, как аэроплан, воздушный змей. Красный, в форме дракона. Все его плавники трепетали на ветру и он выглядел максимально живым. «А у драконов разве плавники?» - быстро подумал я и опрокинул на себя полный стакан виски.
- Черт! – от неожиданности я отвернулся всего на секунду и, когда вернул взгляд за окно, никакого змея там уже не было. – черт…
Рубашка стоила тысячу моих детских футболок, в которых я мечтал о дирижаблях. Конечно же, в материальном смысле.
- Лёш? Ты купишь мне енота? – спросила вдруг уже забытая мною блузка.
- Что? Енота? А ты отстираешь мою рубашку? – обладательница блузки надула губки и отвернулась к окну.
В туалете салфетки никак не желали управляться с пятном от напитка. Коричневая лужа напоминала очертаниями того самого дракона, которого я видел в небе. Самолет попал в зону турбулентности, все подпрыгнуло и зеркало ударило меня по лицу. На рубашку капали красные бусины крови. Так у дракона появились глаза и даже небольшое пламя из пасти.
Я проваливался на другую сторону сознания и слышал, как Карина просит всех пристегнуть ремни по громкой связи.
Без сознания было интересно. Там было красиво и у меня не было рубашки. А значит, пятен тоже не было. Фиолетовый песок обнимал мои босые ноги, к которым подбиралась морская вода. Черная, как ночь. Как чернила, вырвавшиеся у кого-то в небесной канцелярии из-под контроля. А в небе! Глубоко в облаках ныряли и плавали воздушные змеи, дирижабли, радуги.
- Я хочу плавать! – услышал я женский голос. Надрывный и хриплый. Метрах в трех на песке лежала девушка в ярком платье, подол которого облизывал прибой. Ее правая нога была закопана в песок. Она была красивой. Настоящей. Я стал бежать к ней, когда над пляжем начала громыхать мелодия со странными словами: «мя-мя, мя-мя, мя-мя».
Девушка встретилась со мной взглядом, с неба сорвался и упал в воду дирижабль. Один за другим падали воздушные змеи. Рассыпались осколками радуги. Все то, что было в небе, оставляло после себя дыры. Черные. Пустые. Поглощающие. Мир рухнул в секунды. Стало темно.
***
В каждом правиле есть исключения. Гербарий может рассыпаться листьями по остывшему асфальту. Герои могут встретится. Границы между соседними эпохами могут стереться. Поймут ли персонажи, что могут сбежать? Смогут ли бросить свой вечный круг?
***
Темноту наполнял лязг разбивающихся и сходящих с ума машин. Пахло пылью. Постепенно, все стихало…
История четвертая. Единство.
- Люша!- выдохнула она и отчетливо поняла, что делает это не в первый раз. - Стой смирно, пожалуйста...
Девушка пригляделась к проплывающим мимо лампам. Он прыгнет, она поймает, оступится, сломает ногу, потеряет сознание. А что потом?
- Пляж... - прошептала она и ухватила сына за шиворот. Он удивленно посмотрел на нее и перестал интересоваться лампами. Если Люша не прыгнет, девушка не сломает ногу. Но ей нужно на пляж. Что есть силы она ударила локтем стоящего сзади тучного мужчину, в ответ он пихнул ее вперед, каблук плотно засел между степеней и девушка повалив на себя сына, упала на бок. Правую ногу прорезала молния боли. Она выдохнула и закрыла глаза.
Из темноты появился пляж. Море. И правая нога, плотно вкопанная в песок. Она приподнялась на локтях. Так и есть. По фиолетовому песку, поднимая темное облако песчинок к ней бежал мужчина. Воздушные змеи подражая его движениям подныривали под облака и приближались к невидимой цели.
Мужчина приблизился к ней и спросил:
- Как тебя зовут? - вопрос был таким странным, что она даже не сразу его поняла.
- Меня?
- Тебя, да - повторил он и стал откапывать ее ногу. Странно, но ей совсем не было больно.
- Я... Я не знаю. - прошептала она - У меня сломана нога. Вроде бы.
- Не знаешь? Хм... - мужчина был весь в мокром песке - Тебя зовут Карина.
- Карина? Это красивое имя. - сказала девушка и с удивлением посмотрела на свою ногу. - перелома не было. Нога была в песке и только! Воздушные змеи всколыхнулись и как-будто присели под тяжестью неба. Отовсюду начинала раздаваться жутковатая мелодия с протяжным “мяяя-мяя”.
- Карина, мы сейчас побежим и нырнем в море. Ты должна набрать воздуха так много как сможешь и не выныривать до тех пор пока я не дам тебе сигнал. Бежим!
Он потянул ее за руку и поднял с песка будто пушинку. Земля задрожала и мелодия отражалась тяжелым гудением от всех поверхностей.
- Скорей-скорей-скорей! - кричал ей спутник и волок ее к воде. Она лишь на секунду замерла в нерешительности перед черной морской гладью. - Ныряем, ну же!
Карина судорожно вдохнула и ушла под воду. Мужчина тянул ее все глубже. Толща воды давила на голову и нестерпимо шумела в ушах. Казалось, что воздушные змеи не просто срываются в воду, но и взрываются в ней. Громко и порывисто. Так, что Карина, казалось, чувствовала взрывную волну кожей. Постепенно вода превращалась во что-то вязкое, наполненное гарью и жаром. Смола обволакивала и лишала движений. Девушка вцепилась в ладонь своему спутнику и, неожиданно, вдохнула. Черная жижа полилась в легкие и пространство вокруг сократилось до размера воздушного шара. И вдруг. Лопнуло. Они упали на разбитый асфальт посреди полуразрушенного города. Смола покрывала ровным слоем практически все вокруг. Карина закашлялась и приподнялась на четвереньки. Мужчина лежал рядом и глубоко дышал.
- Как тебя зовут? - спросила девушка.
- Алексей... кхм... Лёша. - Он привстал на локте и протянул ей ладонь для рукопожатия. Карина улыбнулась и пожала его руку.
- Как мы тут очутились? И где это самое “тут”?
- Не знаю. Я был в самолете. Летел куда-то. Не помню. Потом оказался на твоем пляже. Теперь тут.
- А я ехала в метро. С сыном. Кажется. - Она неловко встала на ноги и осмотрелась.
Они были на площади. Точнее, раньше это было площадью. Теперь это была черная пустыня. В центре площади был разрушенный мостик. Такой, на котором обычно фотографируются влюбленные. Карина резко поежилась. Когда-то здесь все было живым и ярким. Алексей поднялся с земли и коснулся руки девушки:
- Смотри, мне кажется, нам туда - он указывал в ту сторону, где стоял мостик. Под ним четко просматривалась круглая дверь. - Мне кажется, мы вроде как в дурной книге. В которой не хватает страниц. То есть, ты едешь в метро. А я лечу в самолете. Я должен писать статью. А ты, допустим, должна будешь эту статью читать, но что-то происходит и книга падает в костер. Страницы выгорают и не дают нам закончить свои миссии. Получается, мы застреваем где-то между абзацами и... что? Куда же мы попали сейчас? Мне кажется, мы должны найти эту самую книгу. И переписать ее. Или дописать.
Вокруг них произошло какое-то движение. Воздух резко остыл и замкнулся. Площадь изменилась кардинально. И ожила. Странным образом. Здания вокруг стали выглядеть новее, мост будто выстроился заново. Чернота слезла со всех поверхностей и резко взлетела куда-то ввысь. И снова вернулась, раздуваясь черными шарами. Она взрывалась. Ревела и сотрясала все вокруг. Площадь покрывалась осколками, обломками камней и трупами. Смола разрывающихся шаров накрывала собой все, что секунду назад было чистым. Все это происходило в мгновение. Карина схватила Алексея за руку и указала вперед. К самой двери бежала девушка. Не оставалось сомнений, что она здесь ключевой герой. Она бежала в ускоренном режиме, как и все происходившее вокруг. Добежав до двери девушка оступилась, схватилась за дверь, вскрикнула и упала.
- Бежим! - скомандовал Леша и рванул к девушке.
Карина побежала следом. Пока ее спутник поднимал незнакомку на руки, она пыталась открыть дверь. Постепенно дверь поддавалась и уходила на пару миллиметров вглубь.
- Лёша, помоги! Дверь слишком тяжелая! - она билась в нее плечом и рычала на каждый удар. Вокруг продолжали взрываться смоляные бомбы. Черный едкий дым обволакивал легкие. И тут взрыв оказался слишком близко к героям. Всех троих взрывная волна бросила в дверь и под таким натиском - она распахнулась. Алексей быстро уложил девушку и задраил люк снова. Коридор был светлым. Живым даже.
Карина осмотрела незнакомку на предмет повреждений. Девушка была цела и невредима. Но в обмороке. Леша присел рядом с девушками и стал трясти лежавшую за плечи. Вдруг она резко вдохнула и села. И стала испуганно осматриваться по сторонам.
- Я... Я успела? Где команда? Что там? - она повернула голову в сторону люка.
- Там чернота - ответил Алексей. - Как тебя зовут?
- Саша называл меня... - она хмурилась пытаясь вспомнить свое имя. - Кажется... Что-то на “А”...
- Алеся? - предположил Леша немного перевернув свое имя.
- Да! Точно, Алеся!
- Я - Алексей, а это - Карина. Нам нужно найти кое-что очень важное. Мы надеемся, что это может быть здесь.
- Это спасательная станция. Она располагается подо всем городом. Здесь может быть все что угодно. Но прежде всего нужно найти штаб. - девушка поднялась на ноги и облокотилась на стену. - Что конкретно вы ищите?
- Книги - твердо ответил Лёша. Алеся недоуменно вскину брови:
- Книги? Но книг давным давно нет в нашем мире. Их перестали писать. Перестали издавать столетия назад. Библиотеки сожжены...
- Я думаю, что именно это и есть причина нашего здесь появления. - кивнул он.
- Идемте. Искать придется долго - подала голос Карина и зашагала по коридору.
Коридор был широким. Настолько, что в нем без проблем поместился бы грузовик. Звук их шагов отражался эхом и улетал куда-то вперед. Станция, видимо, не имела особенных разветвлений. Она просто шла к какому-то неведомому штабу по прямой.
- А вдруг Алеся сейчас исчезнет и мы снова окажемся одни на площади? - прошептала Карина Леше.
- Не исчезнет. Ты же не исчезла. Я дал ей имя. Своего она не помнила. В некотором роде сейчас именно я автор того что происходит. - девушка смотрела на него с сомнением. Она не то что бы не верила ему совсем. Она недопонимала.
- Тогда ты знаешь что произойдет дальше? Знаешь где штаб? Где искать книгу?
- Нет. Я знаю, что мы найдем ее. - он взял Карину за руку. - Поверь, мы все исправим.
В голове Алексей проигрывал сценарии наперед. Он искал выходы и возможности. Места, где могла быть та самая книга. Думал о том, как будет вставлять в нее страницы и дописывать главы. Как будет читать сам про себя и возмущаться почему автор придумал ему карие глаза, белую рубашку и диалог про енота. Алеся остановилась.
- Мы пришли. - она постучала три раза в огромную дверь, такую же круглую как и на входе. В стене что-то защелкало и дверь подалась назад.
Помещение было большим. Совсем не было ощущения подземелий. В зале были какие-то столы, экраны и люди.
- Саша! - воскликнула Алеся и бросилась к одному из мужчин в комнате.
- А...Алеся? - неуверенно спросил этот мужчина и закружил ее над землей. - Как ты успела? Не успел практически никто. Это настоящее чудо! Мы собирались уже выводить группу на поиски тех, кто успел подбежать близко к входам.
- Сашка... Нам надо другую группу организовать. - прошептала она и скосила глаза в сторону своих спутников - они помогли мне пробраться сюда. Я и не успела. Задохнулась перед самой дверью. А ребята меня спасли. Им нужно помочь. Только тихо, хорошо? - Саша кивнул и подошел ближе к спасителям:
- Спасибо вам, за спасение Алеси! Чем мы можем помочь вам?
Карина подошла ближе и заговорческим шепотом объяснила, что искать нужно книги и делать это нужно быстро.
- Пойдемте через северный вход. Там был склад отходов. Может там найдется такой антиквариат.
И Саша повел их по другому такому же светлому и бесконечному коридору. Алеся без конца рассказывала ему что-то о последних новостях до происшествия. Тараторила и упорядочивала ритм их ходьбы своими словами. Карина молчала. Она шагала с каждой секундой все медленнее. Ей не хотелось чтобы история вернулась обратно. Ей не хотелось просыпаться от этого сна. Здесь было хорошо. И не было тревог. Не нужно было ломать ноги и лежать на пляже. Она изредка поглядывала на своего спутника. Алексей был сосредоточен, было ощущение, что он просчитывал в уме сложное уравнение. Выстраивал переменные на свои места, а потом снова начинал заново. Карина не мешала ему думать. Она лишь любовалась чертами его лица. Заглядывала ему в глаза и отворачивалась снова.
Коридор резко свернул вправо и Саша остановился:
- Здесь нужно выходить на улицу. Мы с Алесей дождемся здесь. А вы идите. Сразу за дверью будет переулок, повернете налево и упретесь в старую дверь - это кладовая. Там может быть то, что вы ищите. Если сомневаетесь - не ходите вовсе. Шквал смолы еще не закончился. Вас может задеть.
Карина снова посмотрела на Алексея. Нет, он никак не мог не пойти.
- Мы пойдем. Наверное, нас не стоит ждать. - сказала она и пожала ребятам руки. - Спасибо вам!
- Спасибо, правильно говорит Карина, не ждите нас. Мы вернемся позже. Поиски могут занять слишком много времени. - Алексей тоже пожал ребятам руки и направился к двери. Эта дверь была более плавной и легкой. Открылась достаточно быстро. Шквал на улице, действительно, еще не прекратился. Громыхало и заливало черным практически также. Леша подал руку девушке и они пробежали до двери кладовой. Она была не заперта. Внутри было темно и сыро. Хлам громоздился на всех поверхностях сразу.
- На первый взгляд здесь есть все что угодно, кроме книг - выдохнула Карина и подошла ближе в первой горе старой мебели игрушек.
- Найдем. - ответил ей Леша и направился к дальней стопке разобранной мебели. Он уже знал, что найдет. Он чувствовал, что именно в этой стопке будет книга. Все попадалось не то. Он раскидывал в стороны поломанные ящики от комода, чемоданчик с инструментами, листы дсп аля полки шкафа, папку с листками, обветшалые подушки и еще что-то, что он бросал с остервенением. Книг не было. Ни одной! Алексей опустился на пол и закрыл лицо ладонями. Он найдет. Он знает. Он убрал ладони с лица и взгляд его упал на папку с листками. На папке витиеватым почерком было выведено название: “Гербарий”. Он потянулся за ней. Папка была той самой, из далекого прошлого, с завязочками-лентами. Алексей усмехнулся и развязал скромный бантик. на него посыпались тетрадные разлинованные листки, пожелтевшая исписанная бумага и засушенные цветы, листья. Настоящий гербарий. Плоская сухая и оттого почти черная роза упала ему на колени и вмиг рассыпалась на лепестки.
Он взял тетрадный листок и стал читать неразборчивый почерк. “Вышивка на блузке нагло заявляла о своей причастности к швейным фабрикам Италии или Франции. Я никогда не разбирался в модных брендах... ”. Так значит нет никакой книги. Вот он самолет. Вот я и мой стакан виски. Он судорожно перебирал листочки. Вот черная буря и взрывы. А вот девушка с ребенком в метро. Это не недостаток страниц. Это забытые рассказы. Недописанные. Ненужные. Оставленные страдать сами в себе. В папке лежало несколько пустых блокнотных страниц. Алексей умел вмещать информацию максимально компактно. Его же придумали журналистом! Он подложил страницы одну за другой и принялся дописывать им всем одну общую главу.
В углу страницы он поставил цифру четыре и подписал: “История четвертая. Единство.”
Эпилог.
Карина стояла на улице и ловила снежинки на ладонь. Ладонь быстро замерзла и она надела перчатку. С перчаткой занятие было не таким увлекательным, но все же затягивало. Снега насыпало уже по щиколотку и ощущение праздника томилось где-то в груди горячим шаром. Вход в здание, за которым она украдкой наблюдала был справа, метрах в десяти от нее. Ей приходилось немного скашивать взгляд от снежинок вправо, чтобы вовремя увидеть выходящих. Нужно было срочно соорудить сюрприз при виде одного, самого важного выходящего человека. Она выдохнула на ладонь и снежинки мигом превратились в холодные капли. Девушка снова скосила взгляд вправо и увидела ту самую фигуру в темной дубленке. Он отчаянно кутался в невысокий воротник и по губам можно было прочесть, как минимум, дюжину ругательств. Карина развернулась на пятках и со всех ног помчалась ему навстречу. Кажется, все десять метров она преодолела в четыре шага. И подскочила, как показывают в романтических комедиях, схватившись руками за его плечи, а ногами зацепившись за его поясницу.
- Лёшка! - выдохнула она и поцеловала его.
- Каринка, - улыбнулся Алексей и опуская ее на асфальт продолжил - Пойдем скорее домой, я такую статью сегодня важную сдал! У нас должен быть праздник.