Мы с Наташкой сидим в пивном баре и едим раков, запивая их пивом из красивых кружек, которые ставятся на специальные картонные кружочки с надписью «Жигули».
Ковыряя вилкой в своей тарелке с очень уверенным видом, Наташка потихоньку шепчет мне: «Вот же зараза наш официант – наверняка сразу понял, что много с нас не содрать, поэтому и обслуживает так медленно. Ну, ладно, пиво-то наверняка разбавленное принес, мы все равно в нем ничего не понимаем, но раки-то!»
«А что раки? – не понимаю я. - Наверное, просто мелкие, но я их толком и не видела никогда – только на картинке».
«Да я тоже их не ела ни разу, но я слышала, что у раков самое вкусное мясо в клешнях, а у этих вообще клешней нет».
«Действительно, нет, то-то я смотрю, вроде не хватает чего-то. А, может, просто раки маленькие и у них клешни еще не выросли?»
«Нет, скорее всего, они клешни отрезают и своим клиентам по блату подают, а нам и так сойдет. Мне этот официант сразу не понравился - как он фыркнул, когда мы ему заказали по кружке пива и по порции раков. Конечно, тут все такие любители пива, наверное, по несколько кружек заказывают».
«Да ладно тебе, не обращай внимания, мы ведь, и правда, не любители пива. Ты хотела в пивной бар попасть – мы попали, да еще и в самый знаменитый. Нам просто не поверят, когда мы расскажем, что в «Жигулях» были, сюда же очереди обычно огромные, многочасовые. Повезло нам – меньше часа простояли».
«Дуракам всегда везет, - хихикает моя подружка. – Я рада, что попала сюда, мне здесь все очень нравится, больше на ресторан похоже, чем на пивбар, все такое фирменное. Но официанту надо хоть замечание сделать. А может, поругаться с ним?»
«Что же мы ему скажем, если мы уже все съели? Давай еще закажем по одной порции, а когда он нам принесет, мы спросим, а куда же у раков клешни делись. Посмотрим, как он будет выкручиваться».
Мы стали высматривать нашего официанта, но пробегающий мимо другой официант сказал нам, что тот куда-то ушел, и что он нас сам сейчас обслужит. Парень оказался такой приветливый, но на нашу просьбу принести нам еще раков удивленно ответил, что раков сегодня в наличии нет.
«Как это нет? А это что?» - возмущаемся мы и показываем на свои тарелки.
«Так это же креветки!» - отвечает он.
«Креветки? А какая разница?»
«Да, собственно, почти никакой. Только у креветок клешней нет», - объясняет он нам.
Я знаю Наташку слишком хорошо, поэтому, кивнув официанту: «Хорошо, давайте креветок», делаю ей страшные глаза, но и сама едва сдерживаюсь. Как только официант отходит подальше, мы буквально взрываемся от хохота. Наташка стонет: «О-о-о, клешни… по блату…», я умоляю: «Хватит, перестань, нас сейчас выведут за нарушение порядка…»
Успокоившись и доев принесенных нам креветок, мы выходим на проспект. Наташкин поезд, на котором она возвращается в Таллин, уходит поздно вечером – у нас есть время посмотреть новую московскую достопримечательность – Калининский проспект. Это чудо из стекла и бетона построено совсем недавно и поражает воображение, как и положено чуду. Здесь все необычно, начиная с широченной пешеходной полосы – мы никогда не видели ничего подобного, мы меряем ширину тротуара шагами и ахаем.
Мы задираем головы и пытаемся сосчитать, сколько этажей в высотках, сбиваемся и снова считаем. Мы идем долго-долго, и вдруг Наташка спрашивает: «А сколько же здесь этих небоскребов?», и мы считаем и снова ахаем от удивления – их четыре, всего по четыре развернутых дома-книжки на каждой стороне. Какие же они огромные, если проспект кажется таким длинным, что мы не прошли еще и половины.
У одного из домов мы неожиданно обнаружили церковь, она кажется совсем маленькой рядом с бетонной громадиной, но она так уютно расположилась, словно ее тут построили специально. Конечно, мы неверующие комсомолки, но мы любуемся церковью с трепетным почтением, радуемся, что ее не сломали, сохранили, хотя это уже и не совсем церковь, потому что в ней какая-то выставка.
Попутно заходим в магазины, их тут много: «Мелодия», «Новоарбатский» гастроном, «Малахитовая шкатулка», «Сирень»… Мы ничего не покупаем, потому что остатки денег ушли на креветок, мы просто любуемся – все такое просторное, непривычное, шикарное.
Мы переходим с четной стороны на нечетную, снова возвращаемся, восхищаемся, восторгаемся. Нам никогда бы и в голову не пришло сравнить это великолепие со вставной челюстью, испортившей исторический облик Москвы. Нет, перед нами кусочек Америки, именно такой мы ее себе и представляли из-за своего «железного занавеса» - таинственная и прекрасная страна с небоскребами, такая далекая, но словно уже не такая призрачная, а ставшая понятнее и ближе.
А когда с наступлением вечера включилось освещение и загорелись разноцветными сверкающими огнями вывески, мы просто замерли от восторга. Фонари какого-то космического вида на пешеходной стороне, вращающийся глобус на агентстве Аэрофлота, огромный герб на большом экране – мы были в сказке, и мы не хотели отсюда уходить…
Проводив Наташку, я ехала домой очень уставшая, но полная впечатлений и очень счастливая.
Москва 1970 года – как давно это было - с тех пор прошла целая жизнь. Это было не просто в другой жизни, это было в другой стране, которой давно уже нет. Но это было!
Мы были так непостижимо молоды, так трогательно простодушны, и нам было так хорошо там, где нас давно уже нет.