Этим летом выставка собак в Йошкар-Оле была немногочисленной, около 70 экспонентов. Из близлежащих городов было больше, чем наших. И несколько собак приехали из Свердловска. Я тогда только ещё начинала свою судейскую практику. Мою первую догнию - Санту пришлось усыпить - рак молочных желёз! В перерыве я вошла в здание клуба, около ДОСААФа и смотрю: на полу лежит палевый с чёрной маской «ротвейлер», настолько толстая лежала у нас в гостях догиня. Я ещё подумала «Вот откормили-то, как на убой!» Потом оказалось, что она не гостья. Удалённую с ринга собаку владелец бросил на произвол судьбы:. Если бы она металась и рвалась с привязи - я, наверное, не отреагировала бы так. Но у собаки в глазах было такое отрешение, такая опустошённость и безразличие, как - будто её каждую неделю кто-то бросал.
Так у меня в доме появилась Глория. Глория в переводе значит «Слава», а этой собаке о славе даже мечтать было заказано! Худых собак с ринга не снимают -советуют больше кормить, лучше ухаживать. А на ней эксперты поставили точку. С такой массой бороться было бесполезно. Да и полнота всегда наводит мысли о нездоровье организма. Но это была уже моя собака, а значит, она была лучше всех! Весну и половину лета не было нас счастливей. И в лес, и на речку, и в гости, в магазин и на базар - везде вдвоём! Как ниточка за иголочкой. Я её на все три смены с собой в пионерский лагерь забирала. Старалась не давать её ничего мучного - одно мясо и овощи. От хорошего ухода собака ожила, повеселела, немного похудела даже. Вовремя началась течка. Надеялись, что щенки, забота о них приведут её в форму. Но течка затягивалась и вместо двадцати одного дня положенных, задержалась на целый лишний месяц. Тревогу забили во все колокола, ко всем врачам, во все ветлечебницы.
Приговор был жуткий - рак матки!!!Я и сама уже это поняла... Что я только не делала: Ничего не помогало. Утром вставали, и весь коридор был в крови, не алой, а какой-то серовато - вишневой. Уже все тряпки и полотенца были использованы. Днём пойду на речку, вымою её, а за ночь вонища в квартире, как от тухлого мяса и слёзы, слёзы: все советовали вызвать спецавтохозйство, там говорят, усыпляют газом. Тогда уколов не делали. Или в этой камере с выхлопными газами, или утром, когда меньше детей на улицах, отстреливали собак.
Но я как представлю себе, что собаки там задыхаются мучительно и очень медленно - не могу решиться. И всё-таки пришлось вызывать, да и не один раз. Вызову машину - приедут, а у неё всё прекратилось. Она как будто чувствовала смерть. Собрав в комок все свои последние силы, огромным усилием воли или от страха встречала душегубов почти здоровой. Ну, не могла же я сдать им «здоровую» собаку! А на следующий день всё начиналось сначала. В конце - концов, я по ночам, когда кровотечение становилось сильным, уходила на улицу и сидела с ней на скамейке у автобусной остановки. Люди останавливались и спрашивали, что с ней такое, советовали, кто что знал. Потом пришлось не спать три ночи подряд. Я валилась с ног от усталости, безысходности и бессилия помочь ей.
В эту ночь мы просидели с ней до трёх часов. С субботы на пятницу. Спецавтохозяйство по субботам не работает. От еды она отказалась ещё два дня назад. И я решилась сама отвести её в это спецавтохозяйство. Это из наших Дубков до Гончарова. Пешком далеко. Мы шли тихонько. Она часто останавливалась и ложилась отдохнуть, я её всё звала: «Пойдём, Глория, пойдём!» Если бы она только знала, куда её ведут! Наконец мы добрались. Там никого, кроме сторожа.
Он говорит:
«Привяжите ее к калитке до утра».
Стала привязывать, а руки дрожат. Слёзы бегут ручьём. Обнимаю её:
«Прости, меня».
А она мне всё руки лижет и лижет. И слёзы со щёк тоже. А я, сквозь слёзы, думаю если сейчас её здесь не оставлю, то она ещё дня два - три промучается дома. И не могу оторваться от неё. Потом нашла клочок газеты и на нём написала: «Ребята, собаку зовут Глория, ей три года. Она очень умная – знает и выполняет все команды. Но у неё рак». Прицепила бумажку на ошейник и побежала.
Пока я была в поле зрения - она молчала. Подумала, наверное, что я с ней хочу позаниматься. А потом меня подобрала поливочная машина и вот тут-то, и раздался страшный, душераздирающий вой, который я слышу до сих пор...
Теперь у меня мастинки: