Нежнейшее из нежнейших, самое голубое создание в мире появилось, с еще два года назад приобретённым замечательным именем собственным - «Ктопочка»! Кешка, мой волнистый попугайчик так назвал свое собственное отражение в зеркальце и ежедневно докладывал ему обстановку в доме. Весной к зеркальной Ктопочке у него возник повышенный интерес: зеркало было все в переработанных зернышках - он кормил! Свое отражение, свою Ктопочку! И при этом так томно закатывал глазки, наклоняя свою головку к воображаемой половине. Вот тогда я ему и пообещала: «Будет тебе Ктопочка!»
Увидев ее - Кешка от неожиданности так и присел с каким-то придыханием «Ках!» И тут же стал засыпать ее вопросами: «Ты кто? Кто пришел? Хочешь кашки?» - он вообще у меня не жадный. Ктопочка минут пять сидела, нахохлившись, а потом, как будто всю свою сознательную жизнь здесь с нами жила, смело обследовала клетку и на бреющем полете сделала осмотр своих будущих владений. Кешка, конечно же, за ней! Ну, он-то у меня — орел! Высоко, легко летает и все замечает, а Ктопочке мешал какой-то куриный киль в груди, ее полет был шумным, тяжелым и низким.
Налетавшись, она присела на жердочку и Кешка тут как тут! И снова, как работник шестого отдела, со своими вопросами-допросами: «Ты что? Ты что? Ты что? Кушать хочешь? Кушать кашки!», «Иди ко мне!». А она в ответ ни слова, только глазки-бусинки сверкают: они-то его и сразили наповал. Он к ней, а она от него, как и полагается воспитанной попугаюшке и так целых два часа!. Кешка тогда перешел к более активным действиям: стал предлагать ей руку (лапку, то есть) - сердце-то свое он ей с первого взгляда отдал! Но как только ручка-лапка задиралась слишком нагло на спинку Ктопочке - моему красавцу - джентльмену здорово доставалось! Видимо, клюв у Ктопочки был что надо! Он от нее отлетал трассирующей пулей! Этим клювиком Ктопочка потом за два дня в цементном подоконнике на веранде гнездо себе выдолбила!
Представляете, каково было моему Кешуле?! Сезон ухаживания длился целых два дня. К Кешке пришла Первая Большая Юношеская Любовь! Но Ктопочка, нежнейшая Ктопочка не отвечала взаимностью. Мой Кешка потерял сон, но не аппетит! С аппетитом было все нормально, - он даже ел еще больше, только переработанную пищу всю отдавал своей Любимой! Из клювика в клювик - и она ее принимала как должное. И на этом все! После его кормления Ктопочка становилась похожа на очень голубую и очень-очень новогоднюю елочку, увешанную мокрыми зернышками, кусочками яблок, бананов и... соленой капустой, которую Кешенька просто обожал. За этим стоило понаблюдать.
Как он перед ней выплясывал! Какие «па» выделывал! А пируэты в полете? - Высший пилотаж и всегда с возвратом к Ктопочке! Мне же было грустно: Кешка, мой любимый Кешечка-Кешулечка, который знал меня «в лицо», любил только мое лицо, а особенно мои глаза, - перебирая поздними вечерами своим теплым клювиком лес ресничек и бровей!, а утром санировал полость рта. Кешка, который целовал меня только в губы и иногда в щечку — если я его очень просила: «Ну, полюби мамочку!», - а он в ответ: «Давай полюблю! Как хорошо!». И целовал, целовал, томно закрывая глазки... Кешка, который любил перебирать мои волосы, осторожно снимая с них только ему одному видные соринки. Мой Кешка- Кешуленька меня предал! Два дня без любви! Я его ревновала к Этой Голубой!
В моем доме поселилась Черная Зависть и Ревность! Но я знала, что это ненадолго. Птицы, выращенные в неволе, без своих собратьев, не знают к какому виду они относятся и склонны рассматривать человека (в данном случае - меня) как объект половой любви... Поэтому каждую весну мой Кещулечка забрасывал меня своими предложениями вступить с ним в брак: всем своим видом, движениями приглашая меня в свою клеточку не говоря о целом диалоге:
-Мамочка-Валечка, Лапочка-девочка, иди ко мне!
-Иди в клеточку! Давай полю-полю полюблю».
И через какое-то время мечтательно так:
-Как хорошо!»
И я с ним была полностью согласна. Нам вдвоем было действительно хорошо...
А как он меня кормил! Сколько прилагал усилий! Боялся, чтобы я не похудела! А может о продолжении рода подумывал… И совершенно точно знал анатомию моей головы, - отправляя пищу только в рот и никуда больше и теперь все это было забыто!
Правда, через два дня Кеша к Ктопочке охладел и потерял всякий интерес. Вся его односторонняя любовь куда-то улетучилась. Я ликовала. «Старый друг лучше новых двух!» Он снова не сходил с моего плеча, терся головкой о мои ушки, видимо, считая их самой эрогенной зоной, и снова перед зеркалом твердил свои уроки, отрабатывая дикцию и манеры поведения. Его такту надо было поучиться! Я в глубине души даже была рада этому - «помолвка» не состоялась! Мы их решили разлучить на месяц и Ктопочка отправилась домой, к маме-Свете. Думали через месяц может, соскучатся. Но и через месяц агностицизм к Ктопочке был налицо: Кешка летал сам по себе, а Ктопочка продолжала заниматься хозяйством — углубляла гнездо на лоджии и инкрустировала мебель, — она вообще любила полированные изделия!
А однажды мы Ктопочку потеряли. Искали ее весь день, во всех углах и закоулках, звали, кричали, - а она не отзывалась. Вечером с рыбалки вернулся отец и мы все ахнули! Ктопочка, намертво вцепившись коготками в шапку-ушанку, сидела на ней холодным комочком! Мороз был градусов под тридцать. Так не стало Ктопочки. Видно не судьба -быть Кешке бобылем!
Буквально через неделю к нам в гости пришёл питбуль и схватил в свободно бреющем по всей квартире полёте, Кешку...
Хозяева питбуля через три дня принесли попугайчика- слётку...только - только нужно было начинать с ним уроки ораторского искусства. И назвали мы его снова "Кеша". Но через пять дней он утром лежал на дне клеточки уже холодный...может быть рано его от мамки забрали...Но,говорят, примета плохая,- нельзя называть таким же именем..Говорят..
А вскоре у меня котенок появился «Персика», но это уже совсем другая история.