Портрет мужчины 21 августа Расстрел

   
 21 августа 1921 года был расстрелян  русский
поэт Николай Гумилев

Как странно прекрасны летящие черные птицы,
Над белым простором они невесомы и немы,
И знаю, поэт мне сегодня любимый приснится,
Он землю оставил, он рвется в бескрайнее небо.

И снова из мрака Летучий Голландец выходит,
И птиц обалделых куда-то ведет за собой,
А синее небо, где призрак отчаянно бродит,
Нам дарит надежду на вечность, нам дарит Любовь.

Не ту, о которой мечтает в тумане чужая
Наивная дева, не зная, как справиться с ней,
Нам дарит он страсть, и о ней мы сегодня узнали,
Когда  светлый Один седлает в тумане коней.

И с Дикой охотой проносится вечность пред нами,
И черные птицы пронзительно в небе кричат,
А что это было? Не знаю, я точно не знаю,
Куда эти души, как птицы, сегодня летят.

Нам пусто и странно на этой земле оставаться,
Нас жалят шипящие змеи и страхи , и сны,
И буря устала  пред этой бедой бесноваться,
Но встретить Голландца с Охотой мы нынче должны.

А что выбирать, выбирать мне совсем не охота,
Устала скитаться, и больше не вижу земли.
И только куда-то несется в тумане Охота,
Она к небесам улетает и тает вдали.

И будет поэт над полями  в тумане носиться,
Он землю оставил, он рвется в бескрайнее небо.
Как странно прекрасны летящие черные птицы,
Над белым простором они невесомы и немы.


ПРЕСТУПЛЕНИЯ ВЕКА. РАССТРЕЛ ПОЭТОВ
Н.С.ГУМИЛЕВ и ФЕДЕРИКО ГАРСИАЛОРКА

В мировой литературе есть особенные знаковые имена. Жизнь поэтов, реальные события становятся важнее и ярче, чем самые потрясающие книги наших фантастов, потому что такого не придумаешь. А когда мы сопоставляем какие-то факты, задумываемся об их даре пророчества, о жизни, смерти и судьбе, то возникают удивительные истории.
Полулегендарными стали судьбы Шекспира и Данте, немного позднее Байрон сотворил великолепный миф из собственной жизни и смерти, Х1Х век ознаменован  гибелью двух русских поэтов на дуэлях. И мы столетия гадаем о том, как  и почему так случилось на Черной Речке, и мраком окутано происшествие в горах Кавказа, а ливень смыл следы этого поединка.
ХХ век ознаменовался бесконечной чередой трагедий, и есть два расстрела поэтов.
Мы знаем, что в августе 1921 года был расстрелян коммунистами один из самых ярких русских поэтов, храбрейший офицер Н.С.Гумилев, а еще большими легендами обросла история о расстреле фашистами в Испании, самого самобытного из ее поэтов Федерико Гарсиа Лорки. Странное совпадение. Творчество, обвинение в бунте, когда к власти приходят такие режимы, какой установился у нас и в Испании, то первым делом они стараются избавиться от поэтов, инакомыслящих и внутренне свободных людей.
Но если о храбрости Н.С.Гумилева ходили легенды, «и Святой Георгий тронул дважды пулею нетронутую грудь», то Федерико Гарсиа Лорка был только поэтом, по воспоминаниям современников он был миролюбивым человеком и боялся смерти. Его друзья были уверенны, что он погибнет последним, и только сам он знал задолго до трагедии, что расстрелян будет первым, так и вышло, в том, что касается жизни и судьбы, поэты никогда не ошибаются.
Люди в черном с черной душой, прячущие за масками свои лица знают точно, что слово убивает так же как пуля, они понимают, что вершат и страшно боятся огласки. Они вовсе не хотят оставаться на страницах гениальных книг такими, какими остаются в реальности.
О расстреле Н.С.Гумилева мы почти ничего не знали до конца века, о расстреле великого испанца узнал весь мир, и стал вчитываться в его   удивительные стихи.
О тайне  воздействия поэзии на наши души ходят легенды, люди, знавшие поэта, пробуют приоткрыть для нас завесу его личности:
« Я не знаю человека, который обладал бы такой магической и легкой властью - вы покорялись с первого слова, с одной улыбки. А если он начинал читать стихи, более уже ничего не существовало - только этот глуховатый голос, переливающийся светом и тьмой», - так говорил о нем испанский режиссер  Луис Бунюэль, его друг в юности.
«Он приходил, зачаровывал, и наступало счастье», - убеждает нас Пабло Неруда.
Из воспоминаний ясно, что он был человеком, который нес праздник, и людские души невольно на этот праздник откликались. Он хотел, чтобы его любил, и для этого писал стихи.
Удивительно еще одно совпадение. Н.С.Гумилев был расстрелян 21 августа 1921 года, великий испанец 19 августа 1936 года. Испанцы, в отличие от нас, всегда знали место его расстрела. Правда, в первую годовщину только один человек осмелился туда пойти и положить на это место розы. Последовал арест и дача  письменный объяснений, и так было каждый раз 19 августа, когда фашисты были у власти.
Незадолго до мятежа, один из друзей поэта сказал его отцу:  « Если начнется война и в живых останется только один испанец, это будет Федерико». Не угадал. Поэт стал первой жертвой, так совершилось преступление века.
Оставались рассказы его палачей. Палачи вообще любят рассказывать о своих  кровавых деяниях, но если это связанно с человеком знаменитым - тем более.
В России матросы рассказывали о том, как мужественно вел себя легендарный капитан, когда командовал собственным расстрелом, и поддерживал, вдохновлял тех, кто  пал духом. Испанские убийцы рассказывали о полнолунии, ветре в оливах, ране на груди, апельсиновых деревьях над его головой и стихах, которые звучали. Другие говорили о том, что ночь 19 августа была непроглядной, все совершалось в темноте. Сохранилось свидетельство о смерти: « Умер от огнестрельных ран». Коммунисты вопили о заговоре, об угрозе, фашисты вообще не предъявляли никаких обвинений.
Мы знаем о бесстрашии Гумилева, по свидетельству близких Лорки, он боялся болезней, высоты, боялся стариков, от них веяло смертью, боялся черной одежды, но сильнее всего он боялся моря, которое так любил и боготворил наш капитан. Каково же ему было в те минуты, когда палач вывел его на расстрел, что пережил он в три дня после ареста. И в стихах его все чаще и чаще появлялись черные всадники - персонифицированная смерть. Он видит убитого товарища, который окликает его, предупреждая о грядущей беде, но он всегда оставался с теми, кого преследуют, в 1933 году первым поставил подпись под испанским манифестом в защиту жертв нацизма, и писал в дневнике: « Когда нельзя защищать, встают рядом».
В последней его драме герой скажет: «Я - смертник». И погибнет от пули человекоподобного существа «без лица», успев спросить: «Кто ты?». И услышит в ответ: «Власть».
Он знал об итоге, он неуклонно шел к финалу, недаром одну из книг так и хотел назвать «Введение в смерть». Не уклонился, хотя было ясно, что ему труднее, чем многим.
Поэты все знают о собственной судьбе. Они оставляют свидетельства в стихах:
Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою вспененной Двиной.
Пуля, им отлитая, отыщет,
Грудь мою, она пришла за мной.

Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую листву.

- написал за несколько лет до расстрела Н.С.Гумилев. Но откуда он, вернувшийся из африканских путешествий, где на каждом шагу подстерегала опасность, вернувшийся с полей сражений, мог знать, что будет расстрелян здесь, своими, когда все сражения уже завершатся.
Все кровью пропахло, парень,
И кровью твоей сочится,
А грудь твоя в темных розах
И смертной полна истомой.
Но я-то уже не я,
А дом мой, уже не дом мой  -
- повторит вслед за русским поэтом великий испанец. И он это уже видел не раз в каком- то жутком видении.
Поэты не просто не способны нормально жить в любом тоталитарном режиме, их в первую очередь уничтожают физически, чтобы не оставалось стихов и памяти о совершенных преступлениях. Но как страшно оставаться в мире, где расстреливают поэтов те, кто собрались управлять  остальными. Как много значит слово, если его боятся те, кто с оружием власть захватил.

ПОЭЗИЯ  И СВОБОДА
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКИ

Он родился 5 июня 1898 года в  семье состоятельного арендатора и школьной учительницы. Сначала была гитара, музыка, песни отца. Плачи, романсы, колыбельные песни пленили его душу с детства, А еще были книги, которые мальчик страстно любил. Он жил в Гранаде, где история, красота, поэзия были всегда рядом. Его души  не могла не тронуть древность. И там он сочинял музыку. Он нашел то местно, где по преданию в средние века был сожжен правитель Гранады, святой Сесилио. Страшные истории о палачах и жертвах не могли не врезаться ему в память:
И тополя уходят-
Но след их озерный светел.
И тополя уходят -
Но нам остается ветер.
А он умирает ночью,
Обряженный черным крепом,
Но он оставляет  эхо,
Плывущее вниз по рекам.

Эхо его стихов облетело весь остальной мир, долетело до России, корчившейся от насилия коммунистов, его знали и любили оставшиеся в живых поэты серебряного века, особенно М.Цветаева. Но сам поэт видел, что и на его мир уже навалились черные полковники. Фашизм был совсем близко.
Он был юн и прекрасен, учился  в университете на факультете права, литературы и философии, увлекался поэзией, писал стихи. Он дополнял рукопись собственными рисунками.
Начинается
плач гитары
Разбивается
Чаша утра
Начинается
Плач гитары.
В 1921 году вышла первая книга стихов, где звучала несмолкающая мелодия его самобытной поэзии. Стихи создавались для голоса и слуха. Но он не хотел их публиковать, был уверен, что они при этом слишком много теряют. Он ценил жесты, оттенки голоса, которые нельзя было передать на бумаге. Его слова, как ноты, должны были звучать.
Так плачет закат о рассвете,
Так плачет стрела без цели,
Так песок раскаленный плачет
О прохладной красе камелий.
Так прощается с жизнью птица
Под угрозой земного жала.
О, гитара,
Бедная жертва
Пяти кровавых кинжалов!
«Цыганское романсеро»-  называется главный сборник его стихов, где древние мифы и фантазии вплетаются в реальность. Здесь он заговорил о жутком времени и приближении гибели для мира и для себя. Он видел смерть все чаще и чаще. Когда люди  в черном, у которых невозможно различить лиц, появлялись то здесь, то там, это она подступала  к нему:
А смерть
Все выходит и входит,
Выходит и входит.
И в своем творчестве он все время словно играет со смертью. Продолжается схватка между свободой и насилием, красотой и жестокостью. И надвигается неумолимо беда:
Отсветом карты атласной
Луч беспощадно и скупо
Высвечивал профили конных
И лошадиные крупы
Он видел и прекрасно знал все, что происходит в этом мире. Уже в чистом поле расстрелян один из его знакомых, и он оказался поблизости от него. И окликнули его по имени. Это стало страшным знаком для героя:
- Ай, Федерико Гарсиа,
Оповести патрули!
Я, как подрезанный колос,
Больше не встану с земли.
И дальше, то ли его, то ли уже себя рисует поэт в стихотворении своем:
Четыре багровых раны-
И профиль, как изо льда.
Смерть - всадник на коне, она неотступно следует за людьми и не собирается отступать. И ангелы уже зажигают над ними свечи. И мечутся по миру мертвые всадники.
Мир жил в ожидании мировой войны, а начиналась она  в его родной Испании. Он описал в своих стихах темную апельсиновую рощу, он много раз видел, то, что случится с ним в кровавом августе:
Я прошу одну эту руку,
Что меня обнимает и обрядит.
Я прошу одну эту руку,
Белое крыло моей смерти.
В июле 1936 года в Испании начался фашистский мятеж. Он начался с расстрела первого поэта. Его убили тайно, на рассвете в 9 километрах от его любимой Гранады. Его могилы не существует. Но на места расстрела  испанцы все эти годы приносят цветы.
Чудовищная расправа потрясла весь мир. Еще 40 лет фашисты пытались убить память о нем, но это было не в их власти:
А мир светляков нахлынет -
И прошлое в нем потонет.
И крохотное сердечко
Раскроется на ладони.
«ПОРТРЕТ МУЖЧИНЫ» Н.ГУМИЛЕВ в контексте литературы 19 века

В мечтах человечества, в великих произведениях литературы и искусства, от Библии до наших дней один из основных мотивов - противостояние добра и зла.
Великие гуманисты всех времен и народов доказывали нам, что зло вторично и появилось оно только после того, как мир был устроен разумно, и людям стало скучно в нем жить.
Философы, заигрывая с темными силами, доказывают, что зло деятельно, оно заставляет добро, как - то проявляться, но при этом они всегда говорят о равновесии этих двух величин, для того, чтобы мир и человек в нем нормально существовал.
Во все времена верили в победу добра над злом. Без этой веры невозможно жить. Но так устроен наш мир сегодня, что, когда-то постепенно делая уступку злу, русские поэты, которые, как известно, были больше чем поэтами и определяли в 19 веке и мировоззрение наше, и философию и психологию, забыли об идее равновесия. Демон стал такой привлекательной фигурой, так стремительно ворвался в творчество М.Ю.Лермонтова, что о гармонии больше не было и речи.
У нас во всем и всегда был свой путь развития. Сегодняшнее «Я душу дьяволу отдам за ночь с тобой» - это только финальный аккорд, той стройной и последовательной симфонии, которая создавалась на протяжении второй половины 19 - и всего 20 века.
Зло обаятельно и чертовски привлекательно. Оно много обещает и  дает иллюзию, а еще А.С.Пушкин признавал « «обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад». Невероятно привлекательна идея сильной личности, и напрасно пытался Л.Н. Толстой доказать нам, что роль личности в истории не велика - она больше и масштабнее, чем нашим мудрецам, видевшим к чему это может привести, хотелось бы. Слаб оказался герой Ф.М.  Достоевского Раскольников, он убедился в том, что только «тварь он дрожащая»,  но на смену ему пришли иные создания, которые все-таки смогли потрясти устои общества. Уже у Достоевского появился самый страшный роман, который так и назывался «Бесы», и куда Раскольникову до этих новых революционеров.
Но как далеко ушли писатели  и поэты серебряного века.
 И в литературе и в реальности Н.С.Гумилев доказал, как привлекательна сильная личность. Откройте любое его стихотворение, наполненное  всегда невероятной силой, которая не от бога.
Николай Гумилев, как и любой истинный творец, оставил нам немало тайн, хотя и утверждал, что все стихи его ясны и прозрачны, и он не собирается ничего зашифровывать. Вот и стихотворение «Портрет мужчины», казалось бы, что там может быть такого таинственного. Но давайте откроем сборник стихов и  медленно перечитаем его снова вместе.
ПОРТРЕТ МУЖЧИНЫ
Картина в Лувре работы неизвестного

Его глаза – подземные озера,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о боге.

Его уста – пурпуровая рана
От лезвия, пропитанного ядом;
Печальные, сомкнувшиеся  рано,
Они зовут к непознанным усладам.

И руки – бледный мрамор полнолуний.
В них ужасы неснятого проклятья.
Они ласкали девушек – колдуний
И ведали кровавые распятия.

Ему в веках достался странный жребий –
Служить мечтой убийцы и поэта,
Быть может, как родился он, на небе
Кровавая растаяла комета.

В его душе столетие обиды,
В его душе печали без названья,
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.

Он злобен, но не злобой святотатца.
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать,  плакать больше он  не может.
Но кого увидел в Лувре, если увидел, а потом изобразил в своем произведении великий поэт? Невольно возникает ассоциация с знаменитым романом О.Уальда  «Портрет Дориана Грея». И вспоминается мистическая история о таинственных превращениях, которые происходят с искусно изображенной личностью, если художником владело настоящее вдохновение. Портрет может меняться, стареть, отражать грехи и преступления.
Мы знаем, что Н. Гумилев любит яркие краски, ему нравятся сильные личности, и если его привлек какой- то портрет, то он достоин нашего внимания
Его глаза – подземные озера,
Покинутые царские чертоги.
Первая тайна - герой как-то связан с подземным царством, если это не яркая метафора, а указание на место, откуда он пришел к нам, то тайна становится невероятно интересной. И она находит подтвержденье в тексте дальше, оказывается его герой
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о боге.
Только позор изгнания из рая может быть высшим позором, и виновник всех его бед так же указан, он так на него зол, что никогда о нем говорит. Совпадение или закономерность?
Легенда о восстании Люцифера была хорошо известна и  волновала  поэта. Если вспомнит «Божественную комедию» Данте, то обитает этот герой в 9 кругу ада, тот, кто был носителем и хранителем света, со временем стал повелителем тьмы.
И руки – бледный мрамор полнолуний
В них ужасы неснятого проклятья
Наши случайные догадки все больше  и больше подтверждаются. Этот может быть только тот, кто решил быть на равных с Богом, но проиграл в вечном споре. Перед нами тот, кто не назван по имени, хотя Н.Гумилев отличался невероятной храбростью до последнего вздоха, но даже ему, вероятно, не хочется искушать судьбу на этот раз. И таков был обычай с давних времен, о нем говорят только в третьем лице.
Они ласкают девушек - колдуний,
И ведают кровавые распятия 
- вот главные дела, которыми занимается этот герой. И герой Булгакова позднее будет утверждать, что он присутствовал на распятии, а одной из его спутниц будет Гела, и для бала ему потребуется королева ведьм. Но он был на распятии не просто свидетелем, а руководил всем, что там происходило, правда, об этом герой скромно умалчивает. Но есть еще одно указание на Сатану:
Ему в веках достался странный жребий,
Служить мечтой убийцы и поэта.
И здесь указано на две опознавательные детали: он живет в веках и без особого труда одолевает временные границы. И именно тогда, в начале ХХ века, появилась теория о том, что Демон был первым поэтом. И Гумилев, и Блок доказывали нам и творчеством и жизнью своей, что вдохновение, их невероятный талант, способность пророчества - не от Бога, и за это придется заплатить собственной душой.
Только А.С.Пушкин мечтал о гармонии, а уже М.Ю.Лермонтов и все, кто пришли после него были уверенны в том, что вдохновение могут дарить только темные  силы. В этом уверены и сегодня те, кто готовы за миг вдохновения «душу дьяволу отдать».
На то, что перед нами Люцифер собственной персоной указывают и два женских имени в финале стихотворения
На все сады Мадонны и Киприды
Не променял бы он воспоминанья

Он в равной мере принадлежит и античному и христианскому миру, но никогда не принадлежал ни одной из женщин. И отвергает все и всех – дух отрицания – одно из многочисленных его имен, потому что в его душе  «столетние обиды». Так древние мифы и легенды помогают нам понять то, что хотел поведать поэт. Он не может не восхищаться своим созданием. И печаль его не сравниться с человеческой тоской. Это последний штрих портрета:
Он может улыбаться и смеяться.
Но плакать, плакать больше он не может.
- вот глубина и сила трагедии.
Портрет мужчины – это только отвлекающий знак, а может быть желание добиться идеала. Но это  еще и стиль жизни, и диалог с поэта  Достоевским и Толстым.
Николай Гумилев оказался сильнее своих гениальных предшественников  в этом противостоянии. Мы знаем, что и в его творчестве и в реальности зло победило и на этот раз, это и привело всех нас к катастрофе. Может быть, это и помогло самому поэту выстоять во всех невзгодах, и шагнуть без страха под дуло пистолета. Помня о тех образах, которые он воспевал, он и не мог поступить в реальности по-другому.
После раннего ухода Н.Гумилева, только М.Булгаков в своем романе решился нарисовать портрет этого героя. И он получился не менее значительным и великолепным. Но он понял главное, более важное - этот герой, явившись в современный  мир, вынужден творить добро и наказывать злодеев, хотя бы для того, чтобы этот мир выжил и продолжал существовать.
Те, кто на протяжении веков в своих талантливых произведениях культивировали силу зла, эпатировали публику, были еще очень молоды. Они взлетели на поэтический небосклон, и ушли от нас стремительно, вполне расплатившись за все свои дерзкие творения, но они оставили нам очень тяжелое литературное наследство, где не идет речи о гармонии, нет надежды на торжество справедливости, где бесовщина - стала стилем жизни, а Демон - любимым и единственным героем.
Трудно и бесполезно гадать из жизни ли зло шагнуло в литературу или случилось это наоборот. Но мы не можем изменить противостояния сил, хотя еще А.С.Пушкин ясно показал, что единственный наш путь - отказавшись от Демона, стремиться к гармонии, но кто сегодня помнит его маленькое стихотворение, и все усилия его по преодолению силы зла пока были напрасны.

ОБРАЗ МУЗЫ У ПОЭТОВ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА Александр БЛОК и Н.ГУМИЛЕВ О ТВОРЧЕСТВЕ

Один из центральных образов в творчестве поэтов Пушкинского круга образ Музы. Мы уже привыкли к тому, что всегда есть полубогиня, полуженщина, которая врывается в их творения, и подчиняет гения своей воле. Она диктует ему в определенный момент восхитительные, иногда гениальные  строки, и он потом  с удивлением говорит о том, что божественный свет позволил ему узреть и услышать великолепную музыку, освещенную словами, которая и стала центром его творения.
Эта песня слышалась и поэтам серебряного века, только воспринимали они ее через Демона Лермонтова. Не смогли старшие в век золотой удержать ее на собственной высоте, озлобленный на целый мир юноша сумел внушить всем, кто пришел во след за ним, что  их время золотое было, да давно закончилось. Не потому ли воскликнул Ф.И.Тютчев немного позднее:
Молчи, скрывайся и таи,
И чувства и мечты свои.
Они замолчали, но не могли уберечь нас от пагубного влияния самого пронзительного и откровенного из творцов, считавших, что только Демон ближе к земле и понятнее душе человеческой. Не могла не измениться и сама Муза в эпоху декаданса. Кто сегодня будет читать теоретические труды, поэтов, многие из которых были и филологами и критиками и умели излагать свои помыслы на бумаге. Потому нам приходится, прежде всего, помня о правдивости А.Блока, обратиться к их стихам.
И главный вопрос: как изменился к тому времени лик Музы? Он ответит на него внимательному и вдумчивом читателю.
К Музе
Есть в напевах твоих сокровенных
Роковая о гибели весть.
Есть проклятье заветов священных,
Поругание счастия есть.
Вот о чем ее сокровенные напевы: о гибели, о роке,  о поругании счастья, да и трудно было от них услышать что-то иное. И сами стихи этих поэтов верное тому подтверждение. И пока мы только помним о главном вопросе спора: от бога или дьявола пришло  вдохновение. Сам А.Блок искреннее верил в то, что первым поэтом был Демон. И по-другому они в эту эпоху думать не могли. Но может быть, мы просто пытаемся  всех и все причесать под одну гребенку?
И такая влекущая сила,
Что готов я твердить за молвой,
Будто ангелов ты низводила,
Соблазняя своей красотой.
Она, конечно, остается в женском обличии, но та, которая ангелов низводила - это Снежная королева и Клеопатра, и Кармен в одном лица, достигшая вселенских размеров. И если посмотреть на одноименные циклы, то не трудно заметить, насколько он укрупняет эти образы. Именно Муза сотворила Демона (а как известно он падший Ангел), потому ей отводится еще более значимая роль, чем самому Демону - она его вдохновительница. Образ не только усложняется, но становится все более весомым.
И когда ты смеешься над верой,
Над тобой загорается вдруг,
Тот неяркий: пурпурово-серый
И когда-то мне виденный круг.
Над головой ее нимб, но не наполненный светом божественный, а пурпурово-серый. Ее происхождение исчисляется от того фиолетового цвета, каким рисуют ад, но это своеобразный знак. И Н.Гумилев вслед за А.Блоком скажет, что поэт и художник смотрит в глаза чудовищ, тех, кто и подарил ему вдохновение. Но и в этом создании должно быть нечто прекрасное, иначе мы бы не восприняли стихи.
Стирается понятие между любовью и ненавистью, добром и злом, за пределами человеческого бытия его не существует, муза просто живет по другим законам, да и сам человек не особенно понимает, где грань между добром и злом, и ему только кажется, что он имеет о том представление.
Зла, добра ли, ты вся - не оттуда,
Мудрено про тебя говорят.
Для иных ты - и муза и чудо.
Для меня ты мученье и ад.
В последних строчках, в противовес Пушкинскому восторгу и упоению перед вдохновением - мученье и ад. Но мы знаем, что тот, кто начал творить, уже не может остановиться, бешенные адские волки не позволят ему этого сделать. И в своем стихотворении «Волшебная скрипка» акмеист Н. Гумилев напишет об этом точнее. А.Блок не может обойтись без полутонов и иносказаний, потому эти два стихотворения мы можем рассматривать только в совокупности.
Я не знаю, зачем на рассвете,
В час, когда уже не было сил,
Не погиб я. Но лик твой заметил,
И твоих утешений просил.
Многие вещи, если верить поэту, ему и на самом деле были не очень понятны, он обращается к творчеству, как к утешению, и тут же пишет: »Молчите проклятые книги, я вас не писал никогда». Но это тот стиль жизни, когда и с творчеством скверно, и без него уже невозможно жить ему
Я хотел, чтоб мы были врагами,
Так за что ж подарила мне ты,
Луг с цветами и твердь со звездами,
Все проклятье твоей красоты?
И  в момент отчаянья, когда он готов отречься и предать, она дарит ему красоту, великолепие, и снова приходится возвращаться к тому, отчего ты пытался укрыться и уйти. И здесь она непосредственно связанна с теми любовными переживаниями, страстями, терзавшими душу, которые он переживал на протяжении всего своего пути, и никак не мог с ними примириться
И коварнее северной ночи,
И хмельней золотого аи.
И любови цыганской короче,
Были страшные ласки твои.

И была роковая отрада.
И попранье заветных святынь.
И безумная сердцу услада,
Эта горькая страсть, как полынь.
Прекрасное высокое чувство, вдохновение и восторг или  горькая страсть? Он сделал для себя выбор - его Муза страшна, коварна, непостоянна и зловеща, у нее дьявольское начало, и требуется невероятное мужество, чтобы служить ей, но в том-то и беда, что и отказаться от нее он не может  - она единственное, что удерживает поэта в странном этом мире.
Страшную тайну, к которой он себя причисляет, можно было связать с особенностями его характера, если бы не та тенденция, которая жила в обществе и  в мире поэзии.
Н.Гумилев пишет не просто о поэзии, но о творчестве вообще, и там то же самое просматривается - дьявольское, страстное темное начало было в этом мире главным и единственным.

Н.ГУМИЛЕВ «ВОЛШЕБНАЯ СКРИПКА»


Когда мы пытаемся понять судьбу поэта и природу поэзии, то обращаемся к классическим текстам А.С.Пушкина и М.Ю.Лермонтова. И вспоминаем, прежде всего «Пророка», в котором много загадок, высокопарности и очень мало повода для размышления о том, что есть поэзия, и откуда пришел творец и поэт в частности.
Поэты серебряного века вослед за Лермонтовым, стали говорить упорно о том, что природа вдохновения вовсе не от бога, не потому ли такую цену приходится платить за этот дар.
Яснее всех был в своих суждениях А.Блок, утверждавший, что Демон был первым поэтом, и это всем творчеством и собственной судьбой подтвердил его старший современник, художник М.Врубель.
И мы верим им, но хотелось бы  обратиться и к другим творцам, равным по дарованию А.Блоку, и благо, что их добрую дюжину подарил нам серебряный век.
Для людей моего поколения сорокалетних, кто застал момент, когда возвращенная литературы хлынула на прилавки книжных магазинов, совершенно особенным был день, когда в серии «Библиотеки поэта» появились стихи Н.Гумилева, которого мы столько раз перепечатывали для себя и друзей на старых пишущих машинках. Но и тогда и потом это имя, и творчество, которое знали наизусть, оставалось культовым. Особое место  в сборнике «Жемчуга» занимало стихотворение «Волшебная скрипка». Оно должно было подтвердить или опровергнуть утверждения А.Блока, о демонической, дьявольской природе вдохновения.
Так давайте перечитаем его снова:
ВОЛШЕБНАЯ СКРИПКА
Милый мальчик, ты так весел, так светла тоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое  эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры.

Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким  струнам,
Вечно должен биться, виться, обезумевший смычок,
И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,
И когда пылает запад, и когда горит восток.

Ты устанешь, ты замедлишь, и на миг прервется пенье,
И уже не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, -
Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленье
В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.

Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,
В очи глянет запоздалый и властительный испуг.
И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг.

Мальчик, дальше, здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу - ты смеешься, эти взоры - два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ.
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача.

На мой взгляд,  из всех стихотворений о творчестве и творце, это самое удивительное. Сразу же вспоминаются легенды о темном и гениальном скрипаче Паганини, которого всегда непосредственно связывали  с легендами о творце, продавшем душу дьяволу и получившему за это свой уникальный талант.
Но, конечно, это стихотворение не только о скрипаче. Творчество - счастье, которое отравляет жизнь и самого творца и его близких, хотя им восхищаются все дальние. И в души читателей и слушателей невольно закрадывается тот тайный ужас перед неведомыми мирами, который он для нас открывает. У нас появляется возможность заглянуть за грань бытия, но это всегда жутковато.
И музыцирование, стихи, за которые расстреливали, это всегда схватка с судьбой, которая для творца заканчивается одинаково трагически. И человек включается в это противостояние и не может выйти из него, он меняется даже внешне, но главное, иной стала его душа.
Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей.
Мы помним легенду о том, что когда появилась «Божественная комедия», многим казалось, что и сам Данте был опален тем пламенем ада, так переменился он после ее создания. А легенда о том, что ни одна земля не хотела принимать тела умершего скрипача тоже оставалась в этом мире. И Гумилев подчеркивает, почему такое случается с ними:
Духи ада любят слушать эти царственные звуки.
Он так убедительно говорит с нами об истинной природе творческого вдохновения, что от Пушкинских строк о божественном его начале не остается больше и следа. Но если вспомнить обо всех судьбах творческих людей, особенно поэтов, с писателями все-таки  немного иначе. Но огонь поэзии, этого восторга и невероятного для обычного человека состояния души  пришел именно оттуда, из адских глубин, эту тайну четко обозначил и хотел рассказать нам Гумилев.
И самое печальное, что тот, кто прикоснулся к нему, уже не сможет отказаться от музыки, от поэзии. Но если бы даже он и захотел это, те самые силы не позволят ему это сделать.
Мы знаем, из языческих мифов, что волк - это животное, которого находится между двумя мирами живых и мертвых, и он может стать для героя помощником и вестником воли из мира духов.
Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленье,
В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.
Вот что случится с теми, кто предал свой талант, потому что он не имеет право зарывать его в землю. Волки и все, кто за ними стоит, будут требовать продолжения игры.
Поэт всегда был максималистом, но до него о творчество никто не писал так ярко и так жестко, обозначая все его грани. И этот Мастер убеждает своего ученика, что слабым и сомневавшимся не стоит вставать на эту жуткую тропу, но если это случится, потом будет поздно поворачивать назад, творец обречен. И когда вспоминаешь о ранней гибели поэтов, то понятно, что это не случайности, каковы бы не были конкретные причины, они все обречены. Но всегда находятся те, кто приходят на смену погибшим, и могут «посмотреть в глаза чудовищ».
Это понятие обрело еще более точное очертание, когда мы узнали о расстреле самого Н.С.Гумилева, когда к власти пришли коммунисты, и испанца Ф.Г.Лорки, когда в Испании наступила эра фашизма. Им всем ничего не оставалось, только погибнуть «страшной смертью, славной смертью»
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души, - заметит позднее В.Высоцкий, доживший до 42, но он не обозначит точно то,  о чем отважился говорить с нами Н.Гумилев - об адском начале в творчестве.
Много горят о пророческом даре поэтов, но возможно им просто заранее все известно. Это одно обязательных условий тех, кто дарит им вдохновение,  при плате за большой талант.
Что, если дух викингов, которые погибали только на поле сражения, передался им через поколения. Ведь это они когда - то складывали в походах свои героические саги. Когда нам дается что-то сверх меры, то оно и отбирается в самый неподходящий момент вместе с жизнью самой. И как только восторженный поэт воскликнул: « Остановись, мгновенье, ты прекрасно!», то по воле Мефистофеля и лишается жизни.
Думаю, что большинству творцов это прекрасно известно, но они не могут отказаться от своей волшебной скрипки, зачарованной колдунами с того света. А все знают, как опасно иметь дело с чародеями, и отважиться посмотреть в глаза чудовищ.
И ТАЯ В ГЛАЗАХ ЗЛОЕ ТОРЖЕСТВО
(РОМАН В  СТИХАХ - А.АХМАТОВА - Н. ГУМИЛЕВ)

Серебряный век славен самыми невероятными любовными историями, но не было вероятно более уникального романа, чем этот.
Встретились на аллеях Царскосельского сад еще в юности, в пору ученичества два великих поэта и, может быть, тогда еще не знали о том, что судьбы их будут прочно связаны навсегда. С самого начала он был дерзок и влюблен, она принимала эти ухаживания, но отвергала его любовь. Так зарождалась трагедия.
Н.Гумилеву с самого начала предстояло бороться не только за свою огромную, всепоглощающую любовь, но и против заполонившей мир поэзии символизма. Где по его наблюдениям все  было так зашифровано и туманно, что и лирику саму не только понять, но и разглядеть было невозможно.
Он возглавил новое течение, которое назвал акмеизмом - и хотел добиться прозрачности, ясности, четкости в лирических творениях. Он не сразу узнал о том, что девушка, которую он считал свое избранницей с самого начала, тоже пишет стихи, но тогда особого значения этому не придал, потому что женской поэзии в мире не существовало. И не мог он знать, какая роль ждет ее в литературе ХХ века.
Анна Горенко приехала в столицу из Киева, и Петербург считала родным городом. Она училась в лицее, который когда-то закончил А.С.Пушкин, и считала его своим учителем.
«Я научила женщин говорить»- скажет, подводя итоги своего творчества, А.А.Ахматова. И в этом не было преувеличения. До сих пор, за редким исключением, поэтами были только мужчины. Но она впервые передала в стихах чувства, эмоции, переживания всех женщин. Они обрели свой голос в ее ясных строчках.
Н.Гумилев сразу понял, что она должна стать его женой, но сделав предложение, получил отказ, хотел покончить жизнь самоубийством, стал мечтать о подвигах и путешествиях. Его привлекала Африка.
Она объясняла, что ей было с ним забавно, но она не любила его. Она в то время была влюблена в кого-то совсем другого. И он, страдая от неразделенной любви, еще в юности сбежал в Африку.
Н.Гумилев хотел и стал настоящим героем, а стихи его стали лишь продолжением его бесстрашных поступков:
Я пробрался в глубь неизвестных стран
Восемьдесят дней шел мой караван…
Напишет о своем путешествии поэт, поведав миру о том, что он видел и переживал, каждую минуту подвергая свою жизнь опасности в неведомом мире, куда редко ступала нога европейца.
Человек, не знавший ужаса и страха, испытал, по его собственному признанию, отчаяние, только оказавшись рядом с любимой женщиной.
Я узнал, узнал, что такое страх,
Погребенный здесь, в четырех стенах
Поэт всегда был предельно откровенен со своими читателями, он описывает очень точно ее реакцию на все, что с ними происходит
И тая в глазах злое торжество
Женщина в углу слушала его
Она стала его женой. Это был союз двух сильных личностей, творцов, которым было очень трудно оставаться под одной крышей. Он знал с самого начала, что она безответно влюблена в первого поэта эпохи А.Блока.
Все годы продолжалось противоборство двух стихий, они почти не могли оставаться вместе. Но у них родился сын Лев, ставший в последствии знаменитым историком. Но, оставив молодую жену с ребенком у родителей, поэт во второй раз отправился в Африку, а потом на фронт, где проявлял чудеса храбрости.
И Святой Георгий тронул дважды
Пулею нетронутую грудь.
А жена его была слишком талантлива и свободолюбива, чтобы оставаться просто матерью и хозяйкой, ее привлекала богемная жизнь в столице. И он ревностно относился к ее многочисленным влюбленностям и литературной славе.
Они расстались. Она сообщила о том, что уходит от него, он поспешно женился на другой, может быть, потому что она казалась мягкой и согласной на все, и  новую избранницу поэта тоже звали Анна. Она была восторженна и счастлива, не особенно представляя себе, что ее ждет впереди. Но видимость  оказалась обманчивой. У этой девушки была железная воля.  Поэт не мог быть счастлив и спокоен и во втором своем браке.
Во время их последней, почти случайной встречи, он признался, что она осталась его единственной любимой женщиной навсегда. Блестящий русский офицер, ничего в этой жизни не боявшийся, сам напророчил себе смерть, и не в диких Африканских просторах, а здесь, на родной земле. Он знал за несколько лет до трагедии, что умрет от пули, которую уже отлил рабочий и будет расстрелян матросами, вместе с которыми бороздил морские просторы.
 Ахматова в страшные дни августа 1921 года пережила сразу две жутких трагедии.
7 августа был замучен большевиками и задохнулся самый  ее любимый поэт – Александр Блок, а 21 августа расстрелян по ложному обвинению ее муж, отец ее сына Н.А.Гумилев.
В тот день, когда в Петербурге хоронили Александра Блока, он уже находился в застенках и ждал приговора суда. По воспоминаниям охранников и здесь он проявлял чудеса храбрости и до конца оставался, верен себе.
А у нее впереди была еще половина жизни. И в своем «Реквиеме», который она так и не увидела опубликованным при жизни, она заметила:
Показать бы тебе, насмешнице,
И любимице всех  друзей,
Царскосельской  веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей.
Эта жизнь описана во многих статьях и исследованиях. Но остается самое главное свидетельство – его великолепные стихи, обращенные к ней. Правда, увидели свет они только в конце века, но их переписывали, перепечатывали на машинках и знали наизусть и в самые глухие времена
Ты, для кого искал я на Леванте,
Нетленный пурпур королевских мантий,
Я проиграл тебя, как Дамаянти
Когда-то проиграл безумный Наль
Он ушел совсем  молодым, не дрогнув, и навсегда останется с нею. Грузная, седовласая женщина не смогла забыть бесстрашного офицера, так самозабвенно ее любившего, и великолепного русского поэта, оставшегося ее мужем в вечности


   ЗАПАД И ВОСТОК - ДВЕ КУЛЬТУРЫ СОЕДИНИЛИСЬ  В РУССКОЙ ДУШЕ Н.ГУМИЛЕВ «ВАРВАРЫ»

Когда мы задумываемся о самобытности русской культуры и образе жизни, о том, что «умом Россию не понять, аршином общим не изменить», мы забываем или не знаем вовсе о наших первоистоках.
Так сложилось, что отсчет ведется от татарского завоевания, и возвышения Москвы, о том, что было до периода 14 века, отрывочные запутанные записи и ссылки на то, что  в истории ничего не сохранилось. Но так ли это?
В жилах русичей, по крайней мере, от Рюрика и до Ивана Калиты, текла кровь викингов, оттуда была и Рогнеда - жена Владимира Красное Солнышко, и Ирина - жена Ярослава Мудрого, именно суровые викинги и позволили русичам вписать самые славные и красивые страницы в историю нашего народа. Но потом все перекраивалось и переписывалось.
Не мог путешественник и человек мира поэт Н.Гумилев не задуматься о нашем западном и восточном начале, и как человек бесстрашный во всем, он заговорил и об особенностях русского характера.
До 13 века наши предки всегда покоряли Восток, всем известны их походы на Византию и другие земли. И история  о щите князя Олега на вратах Царьграда известен любому школьнику. Потом расстановка сил переменилась. Мы стали сначала рабами татар, а потом и всего востока. Правда началось это еще до появления Чингисхана и его потомков, когда тот же князь Владимир Киевский принял православие, и Владимир Всеволодович венчал свою голову шапкой Мономахов, которая стала символом монаршей власти.
 Много говорят историки о том, чем лучше плен татарский, а не католический и осуждают путь князя Даниила Галицкого, который не пошел на поклон татарам, а обратил свой взор к Римскому папе, и приводится странный аргумент, что Александр Невский, в тот же момент покорившийся татарам, сохранил Русь и самобытность. Это вопрос очень спорный. Татарщина и восточное коварство, и лень просто всегда были ближе и роднее русскому человеку.
Мы выбрали слабость, а не силу, и к православию привел нас сын рабыни Малуши и князя Святослава, отсюда и живо самое главное противоречие в наших душах. И все княжеские междоусобицы, погубившие Русь окончательно - это чисто восточное обретение, от которого нам никогда больше не избавиться.
Н. Гумилев  в своем знаменитом стихотворении «Варвары» размышляет примерно о том же. Как восток покорил сильный запад, к какому коварству приходилось прибегать  восточным властелинам, чтобы все переменилось, и чаша весов опустилась в их пользу:
Когда зарыдала страна под немилостью божьей,
В варвары в город вошли молчаливой толпою,
На площади людной царица поставила ложе,
Суровых врагов ожидала царица нагою.
Вот главная суть востока - притворно покориться, и одурманить страстью, чтобы забывшемуся победителю потом всадить кинжал прямо в сердце. Если нельзя одолеть силой, то можно усыпить бдительность роскошью и страстью. А для них всегда все средства были хороши.
Трубили Гарольды. По ветру стремились знамена,
Как листья осенние, прелые бурые листья.
Но викинги знали, что как только они примут такие щедрые и роскошные дары, они сами станут рабами своих рабов, пока они помнили это - оставались непобедимыми.
Царица была - как пантера суровых безлюдий,
С глазами - провалами темного  дикого счастья.
Но перед нами рабыня, готовая заполучить в свои объятия новых рабов, и не стоит об этом забывать, как дорого всегда платили за мгновения сомнительного удовольствия.
Погублены все, кто откликнется на ее зов, мы знаем историю античности с Цезарем, и Марком Антонием, ничего нет нового в этом мире, все без конца только повторяется. А царица на ложе своем все призывает их:
Спешите, герои, окованы медью и сталью
Она готова их уничтожить, недаром с таким упоением рассказывал нам Пушкин о ночах Клеопатры, а Лермонтов о коварстве царицы Тамары.
Но у Гумилева самого страшного не произошло, его варвары не подались на обольщение востока, и они смогли сохранить свое мужество и свою свободу:
Но варвары севера хмурили гордые брови,
 и вспоминали  о суровом мире, в который очень хотели вернуться целыми и невредимыми. Они устояли перед сладостными песнями сирен, сохранив память о своих гордых женах. Они вспоминали:
И царственно - синие женские взоры и струны…
Которыми скальды гремели о женском величье.
И последовало единственно верное решение, которое в тот момент принял суровый вождь варваров:
Но хмурый начальник сдержал опененную лошадь,
С надменной усмешкой войска повернули на север.
Вождь смог устоять перед страстной и коварной восточной царицей. Если бы об этом помнили с самого начала русские князья, наша история была бы совсем иной. Но они стали постепенно рабами востока и позволили Батыю поработить себя полностью, заглушив дух гордых и свободных викингов окончательно в своих душах. И именно Н.Гумилев,  тот самый бродяга - капитан, не мог не возмутиться такому повороту в истории. Он и себя самого считал последним представителем этого гордого племени и жил по его законам.
Рабы порождали рабов, а гордые и свободные отправлялись бороздить просторы морей и океанов.
И в других стихах поэта развивается этот мотив.

НА СЕВЕРНОМ МОРЕ

Именно Н.Гумилев, всегда бредивший морем, и заставил нас задуматься о том, что:
О, да мы из расы
Завоевателей древних,
Конечно, речь идет, прежде всего, о викингах, которые остаются с нами. Восток всегда вторичен. И поздний период никак не может сравниться с тем, что было в самом начале:
И прыгавших с длинных стругов
На морской берег нормандский,
В пределы старинных княжеств
Пожары вносить и смерть.
Только так можно объяснить тот дух страшного противоборства, который остается в наших душах, прорывается сквозь засилье рабства и покорности и помогает нам побеждать.
Если вспомнить древнее сказание о воине, который спит до поры и пробуждается в критические минуты, чтобы защитить свою землю, то только влиянием викингов и можно объяснить наши громкие и сокрушительные победы. Князь Олег, живущий в нашей прапамяти не позволяет победить тем, кто пришел в Византию с рабским предложением о союзе и мире.
Уже не одно столетье,
Вот так мы бродим по миру.
И в самые отчаянные минуты поднимается эта невероятная сила, чтобы дать отпор: Куликовская битва, Полтавская битва, Бородино, сражения Великой отечественной войны - это славные вехи нашей истории. И был раздавлен Мамай, и Бонапарт, и Карл 12, и Гитлер, и все, кто, помня о восточной покорности, не берут в расчет духа  викингов.
И все-таки песни слагают
 Поэты на разных наречьях.
И то, что такой поэт, как Н.Гумилев появился среди нас - это знак того, что не все забыто и потеряно о той удивительной эпохе мы снова будет помнить.
В стихотворении «Стокгольм» поэт вопрошает:
Зачем он мне снится смятенный, нестройный,
Рожденный из глыби не наших времен.
И видит герой и чужой мир, и себя в этом мире, еще не понимая сути происходящего:
«О боже, - вскричал я в тревоге, что, если
Страна эта истина родина мне?
И такое прозрение рано или поздно во снах и грезах  приходит к каждому из нас. И по-другому ощущаем мы себя в привычном мире:
И понял, что я заблудился навеки
В слепых переходах пространств и времен.
И только настоящее осознание, и прозрение позволит нам избавиться от рабства и коммунизма, и всех тех бредовых идей, которые калечили жизнь многим и многим поколениям. И это все есть в нашей прапамяти, и  живет генах:
Бушует пламя, трубы трубят,
И кони рыжие летят.
И мы уносимся к собственным истокам, и знаем, что наше будущее в прошедшем, оно неотрывно от нашего сознания.

   ПОСЛЕДНИЙ ВИКИНГ«КАПИТАНЫ»   Н.ГУМИЛЕВА

Мы родом их тех дальних и суровых стран, где жили и, отправляясь в плавание, завоевывали древние воины викинги. И дух завоевателей и поэтов живет в сердцах и наших современников. Об этом не только в своих стихах поведал миру замечательный русский поэт Н.Гумилев, но он совершил путешествия по многим странам мира:
Я пробрался в глубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван;

Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам приходили львы,
Но трусливых душ не было меж нас…
Так писал поэт в стихотворении «У камина» о своих путешествиях. И на самом деле среди современных поэтов - он уникальная личность, такими вероятно были древние викинги, покорители невиданных доселе миров.
Африка обязана ему исследованиями и многочисленными стихами, он поведал нам ее легенды и удивительные мифы:
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя…
Но именно у Н.Гумилева, капитана дальнего плавания, по сути, и по мироощущению и появился цикл стихотворений «Капитаны», отдельные строфы оставались и в годы реакции, когда имя его не упоминалось в этом мире.
Он состоит из 4-х стихотворений. И в первом из них - гимн  романтикам, бороздящим моря и океаны, где «шелестят паруса кораблей»:
Быстрокрылых ведут капитаны
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель
Только море - это приемлемая единственная среда для поэта и странника, и для настоящего мужчины и воина, где он может испытать себя.
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто игрой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь.
Такие мужчины, каким был и наш поэт, имеют право презирать всех остальных и добиваться небывалых вершин, дотягиваясь до самых высоких звезд.
Но и следующих строк из этого стихотворения было достаточно для того, чтобы был оправдан расстрел поэта:
Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.
Эти строки, как компромат появились в революционной пьесе о моряках, она называлась «Оптимистическая трагедия». Но только эти строки и остались фактом настоящей литературы, все остальное было фальшиво и невероятно слабо написано. И услышав их, узнав имя автора, мы разыскали и перепечатали стихи из его дореволюционных сборников, каким-то чудом сохранившихся  в частных библиотеках, и надолго еще остававшиеся в спецхранах.
Пусть безумствует море и плещет,
Гребни волн поднялись в небеса -
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.
Для рабов, одержавших победу, они были не только чужды, но и глубоко враждебны.  У них были совсем иные критерии отношения к миру и к реальности, их окружавшей. Но именно в тот момент поэт и посмотрел в глаза чудовищ, которые расстреляли его, прошедшего невредимым по Африке,  весь дикий мир был для него не так страшен, как русский бунт.
Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд,
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат.
Этот гимн благородству и  мужеству, гимн русскому дворянству, которого в новой Москве не было, и быть больше не могло. Оно должно было исчезнуть вместе с автором этих строк.
Во втором стихотворении поэт поименно вспоминает всех своих славных предшественников: Кук, Лаперуз, де Гам, Колумб:
О ваших победах гремят в дифирамбе
Седые валы, набегая на мыс
Приятно знать, что такие отважные люди были предшественниками, и знать какие традиции ты продолжаешь.
И все  кто  дерзает, кто хочет, кто ищет,
Кому опостылели страны отцов,
Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,
Внимая заветам седых мудрецов.
Перед нами портретная галерея отважных капитанов, и он хранит память об этих людях, и напоминает нам о тех славных делах, которые были совершены ради этого
Как странно, как сладко входить в ваши грезы,
Заветные ваши шептать имена.
Тот, кто хоть раз ступил на эту тропу, не сможет уже сойти с нее. Они всегда будут стремиться в прекрасные, неведомые страны. И мечты увлекают их в сказочные миры.
В третьем стихотворении собирательный образ моряка, оказавшегося в далеком порту. И на конкретном примере он показывает ту романтику, и те трудности, которые отличают морского бродягу от всего остального мира.
И, наконец, не мог обойтись поэт, чтобы не поведать нам о мистике, которая всегда окружает моряков, и мы переносимся из реальности в ту область, где царят морские призраки, и самый главный из них - Летучий Голландец, проклятый капитан, который обречен бродить по мирам, и не может причалить ни к одному из них. Моряки убеждены  в  том, что столкновение с ним сулит им верную гибель:
Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы,
Для высшей силы, высшей доблести,
Они навек недостижимы.
И любопытство приводит его в те неведомые дали, где и обитают морские призраки. Там не течет время, и там остаются капитаны в вечности.
Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца.
И там летит скачками резкими
Корабль летучего Голландца
Он появился и перед ним в минуту опасности и предсказал ему верную гибель:
Сам капитан, скользя над бездною,
За мачту держится рукою.
Окровавленной, но железною,
В штурвал вцепляется другою.
Мистика соединяется с реальностью, здесь мертвые встречаются с живыми, и остаются вместе. И они медленно проезжают мимо загадочного корабля:
Как смерть, бледны его товарищи
У всех одна и та же дума.
Так смотрят трупы на пожарища,
Невыразимо и угрюмо.
Все, кто встречал их в море, погружаются в печальные раздумья. Но и это не может остановить его перед жуткой опасностью, он не раз добирался до тропика Козерога
Где капитана с ликом Каина,
Легла ужасная дорога.
На этом обрывается удивительная поэма о последнем викинге, который не только в стихах воспевал морские путешествия, но бороздил моря и океаны сам. И море осталось, как и для адмирала Колчака для него той последней и единственной стихией, которой он никогда не изменял в своей жизни.
И это вдохновенное творчество помогало жить тем, кто не мог совершить путешествие. В тюремных застенках в 1935 году вспоминал поэт Д.Андреев о Николае Гумилеве.

     ДИАЛОГ ПОЭТОВ  Д.АНДРЕЕВ   «ГУМИЛЕВ»

Легенда о поэте дошла до 1991 года, когда были опубликованы и его собственные стихи, и стихи Д.Андреева.
Поэт, проведший в сталинских тюрьмах долгие годы, был не только внутренне свободен, что видно из его удивительного творчества, но он смел думать и писать об опальном поэте, расстрелянном той самой властью, от которой страдал и он. И удивительный образ скитальца романтика  остался в его стихотворении:
Ах, зачем эти странные сны:
Бури, плаванья, пальмы, надежды,
Львиный голос далекой страны,
Люди черные в белых одеждах.
В душе каждого человека живет тяга к путешествиям, но когда он заключен в тюрьму, она должна усиливаться. И только в мечтах, благодаря великолепным стихам, он мог путешествовать по дальним странам:
Там со мною, как с другом, в шатре,
Говорил про убитого сына,
Полулежа на старом ковре,
Император с лицом бедуина.
Гумилева новая власть упрекала за воспевание сильной личности. Но и сам поэт не мог знать, как помогут бороться и жить его строки, тем, кто еще оставался в этом мире, в застенках ли тюрьмы, или в мире, который был похож на тюрьму, и где в любом месте на каждом шагу оставалась опасность:
Позабыть. Отогнать. У ручья
Все равно никогда не склониться,
Не почувствовать, как горяча
Плоть песка, и воды не написаться.
Д.Андреев понимал, что такие путешествия, которые совершал по миру Н.Гумилев, для него были невозможны, но эти строки согревали душу пленника. Помогали ему переноситься в любое пространство и время.
Слышу подвига тяжкую власть,
И душа тяжелеет, как колос:
За тебя - моя ревность и страсть,
За тебя - моя кровь и мой голос.
И только с такими стихами проще и легче было пережить все невзгоды, и оставались надежды, от которых он никогда не смог бы отказаться. И возможно есть такое пространство, где, встретившись, могли говорить не только Пилат с Иешуа, но и два русских поэта:
Разве душу не ты опалил
Жгучим ветром страны полуденной,
Мое сердце не ты ли  закалил
На дороге никем не пройденной.
Никогда не может знать поэт, как его слово отзовется, кому оно поможет обрести силы, а то  и просто выжить в этом мире. И Д.Андреев  показывает нам значение его творчество для себя, и для всех свободных и сильных людей:
Да, одно лишь, сокровище есть
У поэта и у человека.
Белой шпагой скрестить свою честь
С черным дулом бесчестного века
Поэт в жутком 1935 году отважился оправдать и защитить того, кто был проклят и его тюремщиками, но подарил ему волю и силы для борьбы. Но еще полвека в этом мире честь его будет запятнана, не опубликовано ни одной строчки, кроме четверостишия из «Капитанов», и мы знаем только о том расстреле, все материалы дела тоже оставались в спецхране, потому что не в чем им было обвинить его, как и тысячи других политзаключенных. Но об этой последней ночи перед расстрелом с ужасом думает Д.Андреев.
Лишь последняя ночь тяжела:
Слишком грузно течение крови,
Слишком помнится дальняя мгла,
Над кострами свободных становий.
Как странно было ему в последнюю ночь вспоминать обо всех путешествиях, опасностях, которые там подстерегали его на каждом шагу. Но судьба уберегла его для того, чтобы он был расстрелян здесь, на земле, которую считал родной. И поэт из тюремной камеры обращается к нему со словами утешения:
Будь спокоен, мой вождь, господин,
Ангел, друг моих дум, будь спокоен,
Я сумею скончаться один
Как поэт, как мужчина и воин.
Так и закончил свой короткий и яркий жизненный путь каждый из этих двух замечательных русских поэтов. Д.Андреев оставил нам свою «Розу миру», философское творение, по силе воздействия на разум равное «Божественной комедии» Данте. И это творение, написанное в тюремных застенках,  уцелело, и увидело свет. Но во времена Д.Андреева, и после его ухода, таких поэтов и воинов, как Н.Гумилев больше не было в этом мире, и это наша беда.

НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ  ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ
О СИЛЕ И ВЛАСТИ

ИМПЕРАТОРУ
Призрак какой-то неведомой силы,
Ты ль, указавший законы судьбе.
Ты ль, император во мраке могилы
Хочешь, чтоб я говорил о тебе?

Горе мне! Я не трибун, не сенатор,
Я только бедный бродячий певец,
И для чего, для чего, император,
Ты на меня возлагаешь венец?

Заперты мне все богатые двери,
И мои бедные сказки- стихи
Слушают только бездомные звери
Да на высоких горах пастухи.

Старый хитон мой изодран и черен,
Очи не зорки и голос мой слаб.
Но ты сказал, и я буду покорен,
О, император, я верный твой раб
   
Когда мы говорим о сильной личности, о культе силы и власти, то обращаем  свой взор, прежде всего к стихам Н.С. Гумилева, никто так много и так ярко об этом не писал. Никого так упорно не обвиняли в приверженности идеи фашизма.  Всем было известно, правда, что он  ненавидел коммунизм и за это поплатился жизнью. Эти два стихотворения  «Императору» и «Игры» во многом созвучны - ситуация примерно одинаковая - взаимоотношения властелина и поэта, чародея. Только по-разному решается проблема их столкновения.
В первом случае проступает ирония:
Но ты сказал, и я буду покорен
О, император, я верный твой раб.
Позиция для самого поэта неприемлемая, недопустимая, и ему волею судьбы не удастся дожить до тех трагических дней, когда писателям нашим придется общаться с тираном, беседовать, ждать решения своей судьбы.
По странному стечению обстоятельств такова доля будет у его единственной любимой женщины А.Ахматовой, когда их сын окажется в тюрьме. Это она пройдет до конца путь того обездоленного и несчастного поэта, которому придется произносить снова и снова «Но ты сказал, и я буду покорен», чтобы тиран не был слишком жесток, чтобы сын, страдавший из-за его дерзости не был расстрелян одним росчерком пера. В стихах все сбывается. Не к нему ли она обращалась, когда писала:
Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится  с жизнью твоей.
Знал ли он, когда писал картинку из античной жизни, что все описанное вовсе не так далеко от нас, оно повторяется снова  и снова, и воплощается в реальность, потому что в стихах все сбывается.
А если бы сам поэт остался жив, и беда случилась с ней, смог бы он вынести все и превратиться в того старого и измученного поэта, который пойдет на компромисс с судьбой, как сказать. Но на этот вопрос он ответил в своем рассказе «Последний придворный поэт», даже самый преданный и верный власти  творец, рано или поздно находит в себе силы для того, чтобы расправить  крылья и написать самое гениальное свое творение, в котором он перечеркнет годы унижений и верного служения и останется самим собой. И вечный романтик Гумилев уверен в том, что так все это и будет. Только жизнь оказывается сложнее, она снова и снова испытывает нас на прочность.
И здесь он остался совершенно прав. У А.А. Ахматовой, и в те жуткие годы оставалось тайные стихи, и поэма «Реквием», где нет следа от того горького и страшного образа вечного и верного служения тирану. Она смогла описать муки и страдания, не только свои  собственные, но и тех, кто был вместе с ней.
И все-таки в противовес первому стихотворению поэт обращается к своей излюбленной теме сильного, несломленного человека.
Снова ситуация противостояния, снова античный мир, властелин, который забавляется  играми с  животными и людьми и перед ним оказывается чародей, заклинатель, что же происходит на этот раз в жутком противостоянии?
 ИГРЫ
Консул добр: на арене кровавой
Третий день не кончаются игры
И совсем обезумели тигры,
Дышат древнею злобой удавы.

А слоны, а медведи! Такими
Опьяненными кровью бойцами,
Туром, бьющим повсюду рогами,
Любовались едва ли и в Риме.

И тогда лишь был отдан им пленный,
Весь израненный вождь алеманов,
Заклинатель ветров и туманов
И убийца с глазами гиены.

Как хотели мы этого часа!
Ждали битвы, мы знали – он смелый.
Бейте, звери, горячее тело,
Рвите, звери, кровавое мясо.

Но прижавшись к перилам дубовым,
Вдруг завыл он, спокойный и хмурый,
И согласным ответили ревом
И медведи, и волки, и туры.

Распластались покорно удавы,
И упали слоны на  колени,
Ожидая его появлений,
Поднимали свой хобот кровавый.

Консул, консул и вечные боги,
Мы такого еще не видали!
Ведь голодные тигры лизали
Колдуну запыленные ноги.

Перечитайте эти строки. Не они ли стали главным аргументом, когда поэта обвиняли в пропаганде идеи о сильной личности, в наше смутное время, чтобы хоть как-то оправдать то невероятное преступление, которое было совершено 21 августа 1921 года - расстрел поэта.
И мы, напуганные фашизмом и коммунизмом,  порой тоже думали, а   может и на самом деле не стоит быть людям сильными выносливыми. Как хорошо, когда за тебя кто-то принимает решение и указывает что делать и как быть дальше. Но, к великому сожалению, мы дошли в своем конформизме до крайней точки, когда бессильны и бесправны, стали наши мужчины.
А что же там происходит на самом деле. Консул добр по отношению к толпе, несколько дней он дарит им не только хлеб, но и кровавые зрелища. Сначала они любуются поединками между животными, но этого оказывается мало,  такие игрища всегда заканчиваются одинаково: они начинают терзать людей. Кровавые казни были публичными и на Руси.
Перед разъяренными и раненными животными оказывается  тоже израненный и обессиливший человек, но он не простой смертный - это заклинатель. И напрасно нам кажется, что развязка неизбежна, и она будет очень быстрой.
Поэт подчеркивает, насколько даже для животных важна  сила духа слабого физически человека:
Мы такого еще не видали,
Ведь голодные тигры лизали,
Колдуну запыленные ноги.
Вот что такое сила духа. И это не просто красивые слова, поэту пришлось на деле доказывать, что слова его не расходятся с делом, а стихи не просто красивые истории. Он получил кресты за личную храбрость на войне, и  свидетельства о последних днях поэта в тюрьме подтверждают  строки, которые им были написаны.
И в контексте стихотворений Гумилева становится понятно, почему еще один властелин - Понтий Пилат вынужден был признать силу духа бродячего проповедника, исковеркал собственную жизнь, стараясь спасти его, совершил ряд нелепых поступков стараясь облегчить его страдания и приказал убить предателя.
Сила духа и сила воли любого человека, это самое важное в реальности его. Русский Гамлет снова и снова отвечает в своем творчестве на вопрос «Быть или не быть». Каждый волен выбрать для себя как ему поступить, но именно последние строки и последние дни его жизни, жизни последнего русского императора, и его семьи, жизни адмирала Колчака, на сколько одинаковыми в трагичности своей оказались их судьбы, доказали, что русские императоры и русские офицеры выбирали путь мужества.
М.А. Булгаков, оказавшись в Москве 30-х голов, удивленно заметил, что там больше не было людей, которым он привык с детства, там мелькали только покорные и никчемные человечки. Их и на самом деле не было, они были замучены, расстреляны или изгнаны из страны. И в жутком новом мире стихи Гумилева не были нужны, и даже опасны для императоров и консулов коммунистического склада, которые по их трупам пришли к власти и творили свои преступления.
Но они ушли в небытие, а он остался, его бережно хранили в дореволюционных изданиях, чтобы издать только в 80-х годах нашего кровавого века. И мы можем  выбрать для себя, какими же нам быть.

Алая буря в бескрайнем просторе. Морская легенда

Снова  алое пламя на фоне бесцветного неба,
Снова  музыки бред, и веселая сила огня.
И куда-то в просторы небес, где со мною ты не был,
Эта женщина в красном влечет и кидает меня.
- Страсть порочна? –смеется, - но в чем же она виновата?
И лихой капитан снова видит ту даму во сне.
За грехи и за спесь наступает однажды расплата,
И Летучий Голландец врывается в душу ко мне.

Этих  платьев пожар, и страстей  негасимое пламя
Никогда не забуду, и будет в тумане одна
Танцевавшая танго кружится беспечно над нами,
И усталый корабль за нею скользит по волнам.
Кто-то скромно вздыхает, кого-то потопит стихия.
Это буря на море лишь ужас рождает в душе,
Знаю,  там, в высоте нас не встретят сегодня чужие,
Только дивная дева опять об ушедших запела.

Пусть на море туман, но она – это алое пламя.
В тишине и тумане  вернется внезапно к нему,
- Ты о чем, дорогая? – О бросившем мир капитане.
- Да не стоит , там тьма . – Значит мне освещать  эту тьму.
Кто-то будет молчать,  и кому-то не хватит задора,
Не у всех в этом мире огонь полыхает в груди.
Только там, в пустоте, в немоте тех  безбрежных просторов
Снова женщина в алом несется во тьме впереди.
И когда в тишине эти песни услышат матросы,
И от страсти хмелея, куда-то они поспешат.
То  лихой капитан осторожность и страхи отбросит,
И обнимет ее, но никто не вернется назад.

Буря вдохновения и страсти
  .Памяти Николая Гумилева

Как Летучий Голландец душа уносилась во тьму.
И шутили матросы о чем-то, и долго смеялись.
Был суров капитан, и приблизился Дьявол к нему.
И забытые сны в этой бездне суровой остались.

Море дико ревет и бросает нас снова в туман,
И  далекие скалы я вижу яснее и ближе.
-Мы погибнуть должны? Улыбается мне капитан:
- Невозможно погибнуть. И взор его снова я вижу.

Но о чем он опять? Мне узнать это странно теперь,
Только дикие волны куда-то уносятся с хрипом,
Альбатрос покачнется, какой-то невиданный зверь
Посейдоном подарен нам, снова я слышу и вижу

Как шальная  гроза все тревожит усталую ночь.
И в тумане они проступают, и ждут в суматохе,
А Летучий Голландец уносится яростно прочь.
Океан проглотил этот миф и немой и жестокий.

Только снова в тумане все ищут обратно пути,
Капитаны, которым назад никогда не вернуться.
И душа моя снова в те бури и стоны летит.
И приблизился Один, Аттила из тьмы улыбнулся.

Снова Дикой охотой закончился яростный сон,
Волны-черные псы в темноте небывалой ревели.
Гулко падали в бездну герои минувших времен,
Звезды сыпались вниз, и от страха матросы хмелели.

№№№№№№№№№


№№№№№№№№№
 
И тогда появляется призрак того корабля,
Это черное зарево снова над миром нависло.
- Что хотела капитан? – Ему ночью приснилась земля
И прекрасная женщина, и не лишенная смысла

Жизнь вернулась, и где-то в пучине хрипящей волны
Видит снова русалку, и мчится за ней озверело.
Дотянулся до нас, содрогнуться пред ним мы должны,
И шутили матросы, на берег взирая несмело.

Что случилось потом? Бушевал в вышине ураган,
Словно  спички,  ломались от ветра во мраке деревья.
Это вышел на берег в таверну пошел капитан,
Чтобы в женщине юной найти и любовь и доверье.
Он хотел возвратиться, да мог ли вернуться назад?
Кто нам это расскажет, там  снова и буря и стужа,
Было все хорошо, но откуда и гром здесь и град,
Этот гул и сияние молний дарили нам ужас.

А потом в тишине, эта дева прильнула к нему,
И они растворились, и словно бы их не бывало,
Только молния там освещает небесную тьму,
Туча пала бессильно и снова звезда засияла.
И стояли усталые люди на том берегу,
Не мигая  смотрели  в безбрежную даль океана,
И какие-то блики опять в эту даль убегут.
Беспокойные птицы уводят во тьму капитана.

- А что стало с девчонкой,  прекрасна и так молода, -
Вопрошали друг друга, и не было в мире ответа,
И у ног в полумраке плескалась послушно вода,
Буря стихла давно, а они говорили про это.
Кто-то снова твердил, что Голландец приносит беду,
Кто-то хмурился снова, иные искал он причины,
Ясноглазая женщина видела в море звезду,
И ее обнимал переживший стихию мужчина.