Они вошли в сосновый бор, скользя по рыжим опавшим иголкам.
Нина взяла Бориса под руку, то и дело прижимаясь горячим боком.
Он с удивлением посмотрел на миловидное личико и подумал, что еще сутки назад не смог бы выдержать такой атаки, сдался бы на милость победительницы, но сейчас его ожидала Аня.
Нина неожиданно заразительно рассмеялась, повиснув на его руке.
— Ты чего? — спросил Борис.
— Так, пустяки, кое-что вспомнила. И как это ты ночь устоял? Я, как чувствовала, зачем она поднялась. Гляжу, а она к тебе идет. Ну и девка! Хотя, она давно не девка.
— А ты откуда знаешь?
— Знаю. Я уже третью неделю здесь, и видела. Нет, не скажу. Одного не пойму, почему ты удержался? Не противная. Впрочем, молодец! Я тебя зауважала, умеешь держать себя в руках, не то, что некоторые. Ведь они могли тебя женить, подняли бы шум, позвали свидетелей. А ты все карты спутал, взял и встал. Почему? Ну, скажи, ты догадывался, что произойдет? И потом она так тихо ушла. Что ты ей сказал?
— Ты не проболтаешься:
— Кому? — возмутилась Нина. — Этим старым мымрам? У меня с ними ничего общего, я с ними даже не разговариваю, мог бы заметить. Ну, говори, не мучай.
— Сказал, что я импотент.
— Как, ты тоже?! — удивилась Ника и ошеломленно уставилась на Бориса.
— Почему тоже?
— У моего мужа импотенция. И море не помогает. Как тебя угораздило? Такой молодой.
— А твоего мужа как? Тоже не старый. Сколько ему?
— Тридцать один. Говорят, порчу кто-то навел, сглазил.
— И ты в это веришь?
— Я уже не знаю, чему верить, чему — нет, и к бабкам возила, и профессорам показывала. Измучилась с ним. Я понимаю, и ему не сладко. Не разводиться же. Дочке пять лет, у матери оставили, чтобы ничто не мешало. Всё бесполезно. Ты посмотри, какая кругом красота, а мы со своими нелепыми болезнями. На вид такие благополучные, что некоторых завидки берут, а на самом деле... Господи, кому нужны наши страдания?
Нина тихо заплакала, прижав руки к лицу. Борис обнял её за плечи.
— Ничего, Нинок, всё образуется. Море обязательно поможет, ты его только не торопи, пусть сам попросит.
— Ты думаешь? — с надеждой спросила Нина.
По мере того, как они приближались к заветному месту, у Бориса всё больше падало настроение, Ани нигде не было видно, даже в море, у берега плескались толстые матроны с дошколятами,
Нина расстелила покрывало и сказала:
— Ложись со мной, поместимся. Ты меня уже не волнуешь, всё равно, как брат.
— Спасибо, сестрёнка, но мне нравится на камнях, так полезней, тепло от камней в виде инфракрасных лучей проникает в организм и способствует выделению редких витаминов, без которых обычно и возникают различные болезни.
Нина поколебалась, переваривая информацию, и начала сворачивать покрывало.
— Правильно, — одобрил Борис, — лучше положи под голову. А ты уже хорошо загорела, и тело у тебя красивое.
— Толку от него, если некому пользоваться, — вздохнула Ника, ложась, и убирая наиболее впивающиеся в тело камни.
— Тоже мне, проблема, вон, сколько голодных рыскает, неужели никто не приставал.
— Тот, кто пристает, мне не нужен, я сама должна выбрать. На тебя вот глаз положила, а ты подвел под монастырь. Ты кого всё время высматриваешь?
— Привычка такая, на корабле впередсмотрящим был, вот и на гражданке никак не могу избавиться от дурной привычки, — сказал Борис и, вздохнув, лег на камни.
Неужели Аня не придет? Что ей могло помешать?
Может быть, уехала? А он и адреса не знает.
Она и не даст, чтобы не надоедал. Что же делать? В гостиницу пойти?
Кто—то несильно нажал голой ступней на его ягодицу и голос Ани язвительно опросил:
— Не ждешь?
Борис вскочил на ноги.
— Анка, милая, пришла!
Он крепко её обнял и благодарно расцеловал лицо, губы.
Нина села и с удивлением посмотрела на них, Аня отстранилась и холодно спросила:
— Ты с дамой?
— Да, познакомься, вместе у одной хозяйки квартируем. Нина с мужем приехала, он вчера сгорел на солнце и не смог прийти, а это Аня, моя подруга.
Нина поражение кивнула Ане, её глаза расширились, щеки надулись от сдерживаемого смеха, и вдруг начала истерически хохотать.
— Ой, не могу! Ой, учудил! Расскажи ей всё, иначе я проболтаюсь.
Аня с удивлением смотрела на изнемогающую от смеха Нину, которая изо всех сил старалась успокоиться, но стоило ей взглянуть на Бориса, стоящего с невинным, недоумевающим видом, как её снова подбрасывало от хохота.
— Ой, лопну! Расскажи, прошу. Хозяйкина дочь сегодня ночью к нему приходила, а он сказал ей... Ой, не могу! Ой, плут!
Нина, хохоча, побежала к морю и с разбега нырнула в волны.
— Ничего не понимаю, почему она смеется? Какая дочка к тебе приходила? Ты с дочкой приехал? Объясни или я уйду сейчас же. Вчера говорил одно, а сегодня уже и дочка объявилась, завтра жена приедет, или уже приехала?
— Дочь хозяйки пришла ночью ко мне, а я ей сказал... И она ушла. А Нина в окно видела, утром стала допытываться, что я такого ей сказал?
— Она что, чокнутая?
— Да нет, просто с матерью надумали меня женить. Её мать посулила "Волгу" купить. Пятнадцать коек сдает, денег — куча.
— А ты чего же? Соглашайся, свой дом будешь иметь, машину. Я раз в год буду приезжать, один месяц будет наш, разве плохо?
— Плохо. Почему не раздеваешься? Может, сразу к тебе пойдем?
— Надо было догадаться, самому прийти.
— Завтра так и сделаю.
— Тебя не пропустят.
— А я на лапу дам.
Они шутливо пикировались, лежа на одном полотенце, до прихода Нины, которая было успокоилась, но, увидев Бориса, снова стала прыскать.
Она расстелила покрывало и легла, посмеиваясь.
— Ой, врун, витамины вырабатываются. А я, дура, поверила, сам не хочет витамины, а другим предлагает.
Аня подняла голову и спросила Нину:
— А что же он все-таки сказал хозяйкиной дочке?
— Что он — импотент, — громким шепотом сообщила Нина.
— Что?! Так и сказал?
Нина кивнула, посмотрев Ане в глаза, и обе покатились со смеху. Борис покраснел.
После обеда в ресторане Борис пришел домой, разделся и начал работать. Выглянувшей Матрене Яковлевне, крикнул:
— Галю зовите, кирпичи кончаются, один до осени не управлюсь.
Хозяйка подошла поближе и угрюмо спросила:
— Это правда, что ты ей сказал?
— А зачем бы я сюда приезжал? Врач сказал: принимай морские ванны. А у нас только эмалированные да железные, морских нету. Галя! Принеси воды, пить хочу, руки грязные.
Из веранды показалась Галя со стаканом молока в руке.
— Это ещё лучше, — одобрил Борис. — Сегодня по телеку какой фильм?
— "Куколка".
— Врешь! Это же новый фильм, в прошлом году только на экран вышел. Надо будет посмотреть. Давай, носи кирпичи, кончились. Матрена Яковлевна, где доски взять, козлы надо делать.
— Идем, покажу, — сказала хозяйка подобревшим голосом. — Лезь в подпол, выбери, какие поплоше. И как тебя, парень, угораздило в такой переплет попасть?
— В Чернобыле облучился, когда в оцепление ставили. Я-то ещё ничего, а у товарища все волосы повылазили, голова – что бильярдный шар, а у третьего — уши расти начали, до самых плеч опустились.
— Страсти-то какие. И что врачи говорят, — не пройдет?
— Как это — не пройдет! Годам к пятидесяти всё в норме будет.
— Господи, а тогда-то зачем?
— Ну, Матрена Яковлевна, тоже скажете, зачем? В самый раз будет. Восемь досок вполне хватит, поставлю вокруг, чтобы не носиться. Хорошие досочки, где вы такие отхватили?
Вытаскивая доски, он увидел в глубине комнаты, корчившуюся от смеха Нину.
— Нина Петровна, говорят сегодня "Куколку" будут показывать. Хороший фильм, вы уже видели? Что? Не слышу.
Из комнаты донеслись квохчущие звуки.
— Заболела, сердечная, простудилась, уже кашляет, — сочувствующе заметил Борис. — Молочка горячего надо бы попить.
— Прекрати, Боря, я больше не выдержу, — со стоном донеслось из комнаты.
— Я же к вам по-хорошему, — показно обижаясь, произнес он, вытащив последнюю доску.
продолжение следует: http://proza.ru/2012/05/08/672