Борис классическую музыку не любил, вернее, относился к ней равнодушно, было безразлично, есть она или нет, если звучала — восприятие проходило мимо, по касательной, и сейчас он ничего не понимал в этом наборе чередующихся звуков в какой-то удивительной последовательности и сочетании, он даже не мог сказать, что это ему нравилось, скорей — хотелось выключить, чтобы не испытывать возникший дискомфорт.
Но и выключить было стыдно — невольное признание собственной неполноценности, неумении понимать серьёзную музыку.
Каким-то образом музыка изменила окружающий мир, возвысив его, обогатив новым содержанием, хотелось думать, вспоминать.
Он понял, почему Антон подошел к нему, а не расположился в одиночестве поодаль, тогда бы ему пришлось переживать за свою дорогую магнитолу, а так — он оставил на попечении, под присмотром.
Вдали, от причальной эстакады шли две изящные девушки с пляжными сумками, они что—то высматривали на берегу, и Борис догадался — ищут свободное место.
По мере того, как они приближались, он с жадным любопытством их разглядывал.
Девушки были, что называется, "элитными", принадлежали к той тонкой прослойке общества, где не существует проблемы денег и дефицита, не знают, что такое очереди, иными словами, живут в осуществленном коммунизме.
Они остановились в пяти метрах, где каким—то чудом вдруг образовалась проплешина, незанятая телами, достали по махровому полотенцу и застолбили территорию.
Одна, заметив восхищенный взгляд Бориса, так презрительно и уничтожающе посмотрела, что он вспыхнул и отвернулся в противоположную сторону.
Черт! В самом деле, чего это он так уставился, не видел валютных проституток?
Нет, это он со зла.
Проституткам незачем явная демонстрация высокомерия, в такую рань они отсыпаются, а у этих презрение к "черни" в крови.
Но до чего же хороши, обалдеть можно!
Через минуту он перевел взгляд на море и краем глаз заметил, что девушки уже разделись, красуясь в раздельных купальниках, узеньких полосках материи на груди и бедрах.
У той, что смерила его гневным взглядом, была непостижимо узкая талия, казалось, можно обхватить разведенными пальцами двух рук.
Вспомнилась недавно вычитанная гипотеза о генетической предопределенности любимого существа.
Есть такие типы, при взгляде на которых, организм резонирует и начинает испытывать состояние влюбленности, а другие типы оставляют равнодушными.
Чепуха! — решил тогда Борис, это напоминало понятие судьбы, когда не надо стараться выкарабкиваться из засасывающего болота: если судьба, то болото само отпустит, если — нет, то, как не рви жилы, из болота не выберешься — судьба захлебнуться зловонной жижей.
Но, увидев эту девушку, он был готов поверить в странную, почти мистическую теорию заданной предопределенности.
Еще раз смерив презрительным взглядом Бориса, они перебросились короткими репликами и улеглись на полотенца.
На этот раз Борис не обиделся, он вел себя, действительно, глупо и не этично, пожирая глазами пусть и красивых, но незнакомых девчонок.
Не стал же он сексуальным маньяком, чтобы до такой степени не контролировать себя? Такая красота редкость — вот он и залюбовался.
Почему в музее Венерой можно любоваться, а на пляже нельзя?
Многим девчонкам нравится, когда на них глазеют, для того и накрашиваются до неузнаваемости, начинают выпендриваться, принимать вычурные позы, строить глазки, а эти ... Хотя понять можно — излишнее внимание тоже надоедает.
Странно, что они одни, без парней, но не столь они и беззащитны — стоит одарить подобным взглядом, и любой воздыхатель превращается в поверженного врага.
Из воды показался Антон, осторожно ступая по впивающимся камням, что, однако не помешало ему заметить очаровательных созданий — хватило минутного замешательства, ноги сами сориентировались и понесли в нужную сторону.
Он с высоты элегантно упал на спружиненные руки, и о чем—то заговорил с девушками. Чистая работа!
Борис никогда не осмелился бы вот так подойти и непринужденно завязать разговор, и, чтобы на быть прогнанным на первой же минуте.
Недооценил он Антона, думал — трепач, цену себе набивает, может быть, он и в самом деле племянник миллионера, привык девчонок кадрить?
Освоившись среди девушек, Антон подошел за оставленными вещами, широко улыбнулся крупными зубами.
— Видел, какие шмары? Пойдем, познакомлю. С обеими сразу не совладать, напарник обязательно нужен — внимание рассеивается. Обе чертовки хороши, не знаешь, какая клюнет. Ну, чего расселся? Вставай! Ждать не буду.
Борис почувствовал, как сердце учащенно забилось, воображение моментально прокрутило сладостную картину — талия девушки в его крепких объятиях, а розовые губки шепчут что—то невообразимо страстное.
Но он тут же вспомнил ехидный презрительный взгляд и, как можно равнодушнее, произнес:
— Мне и здесь хорошо.
Он перевернулся на живот, положил голову на руки и закрыл глаза.
У Антона от удивления взметнулись брови.
Недоуменно пожав плечами, он собрал вещи и ушел, не оглядываясь, весь в предвкушении невероятного везения, если так и дальше пойдет всё удачно, то ...
А Борис мучительно раздумывал, правильно ли он поступил» что не пошел с Антоном?
Какой нормальный парень увильнет от шанса закадрить девчонку?
Значит, он не нормальный, не захотел курортного романа.
Сколько их здесь начинается и заканчивается, не сосчитать.
Почему же он остановился?
Неужели из—за её случайно пренебрежительного взгляда?
Конечно. Кто он для нее? Один из многих.
У нее таких сотни, и свистеть не надо, сами бегут. Это и обидно, Пора уходить. Побыстрей возвести стены столовой, взять заработанные деньги и смотаться, хотя бы к новоафонским пещерам, или на озеро Рица, и вообще, попутешествовать, благо деньги будут.
Надоело здесь всё, скукотища.
Спину припекло, камни больно врезались в тело, Борис пере¬вернулся, чуть приподняв голову, машинально посмотрел в сторону Антона и девушек.
Они уже играли в карты.
Одна из девушек улыбнулась и что—то оказала Антону, тот оглянулся, махнул рукой.
— Борька, иди к нам, четвертого не хватает!
Борис усмехнулся неожиданной фамильярности, взял одежду и пошел к ним.
На этот раз девушки приветливо смотрели на него, а злюка с осиной талией даже показала на край полотенца рядом с собой.
— Присаживайся. Я тебя очень напугала?
— Расстроила. Я первый раз в жизни таких красавиц увидел, а ты сразу испепелила.
Девушки звонко рассмеялись, показывая жемчужные зубки.
— Не сердись. Я Аня, а она — Ольга.
Аня примирительно прикоснулась кончиками пальцев к руке Бориса.
— Неужели у вас в городе нет красивых девушек? — изумилась Ольга. — Ни за что не поверю. Кстати, откуда ты?
— Из Тольятти. Красивые есть, но таких, как вы, нет.
— Каких таких? — Аня пристально смотрела ему в глаза, отчего на душе стало тревожно, мысли путались.
— Таких... я не знаю, как объяснить. Пожалуй, вы сами понимаете.
Девушки переглянулись и обменялись короткими фразами по-французски.
Борис в школе изучал английский, вернее, вымучивал у педагога оценки, но по интонации догадался, что ничего обидного реплики не содержали, немного успокоился.
Сидя на расстоянии вытянутой руки, трудно было не любоваться девушками.
К блондинке Оле загар не приставал, тело соблазнительно розовело, словно после пребывания в парной.
Ане ровный шоколадный оттенок придавал сходство с точеной статуэткой из черного дерева.
Обе юны, без тени приукрашивающей косметики, что особенно нравилось, похожи на вчерашних школьниц, но независимость и смелость поведения сбивала с толку, мешала точно угадать возраст, который мог быть как шестнадцать, так и двадцать лет.
Без азарта сыграли два кона в "дурака" — игра была поводом для неторопливого узнавания друг друга, девушки не спешили раскрывать карты.
Парням скрывать было нечего, но не будешь же в первый час знакомства рассказывать подробную биографию.
Анекдоты Антона были с бородой, девушки лишь вежливо улыбались.
Борис тоже ничем не мог блеснуть, и чувствовал себя довольно стесненно.
Девушки бросили карты в сумочку и поднялись купаться.
Антон заботливо укрыл магнитолу одеждой, чтобы не травмировать нестойкие души некоторых граждан.
К приятному удивлению Бориса, девушки плавали хорошо поставленным кролем, и они заплыли к ограничивающим буйкам.
Антон не рискнул, озабоченно поглядывая в сторону оставленной одежды, и первым вышел из воды.
На берегу становилось всё многолюдней: смех, говор, крики сливались в общий фон летнего, беззаботного дня.
Люди дорвались до моря, всё видимое побережье усыпано лежащими, стоящими, передвигающимися людьми.
На том месте, где раньше лежал Борис, расположились три культуриста.
Аня и Оля как—то странно переглянулись, увидев их.
Атлетической статью ребят можно было залюбоваться.
Они и здесь не теряли зря время, неутомимо отжимались от горячей гальки, играючи поднимали неуклюжие валуны и, казалось, не обращали никакого внимания на невольных зрителей.
Трудно понять, сколько здесь было рисовки, конструирование своего тела требовало огромных затрат времени, энергии, душевных сил, на всё это Бориса не хватало, поэтому он с уважением посматривал на культуристов, которые были достойны подражания, не многие способны на такой подвиг.
При виде Ани и Оли, они чуть задержали на них спокойные взгляды.
Борис почему-то подумал, что так смотрят на давно знакомых.
До конца продумать эту мысль не успел.
Один культурист начал демонстрировать изометрические позы, так павлин показывает свой красочный хвост, поворачивая во все стороны, вызывая восхищенные восклицания эмоциональных дам.
Антон, открывая последнюю бутылку пепси—колы, пренебрежительно фыркнул.
— Петух кастрированный. Видал я таких.
Аня и Оля многозначительно переглянулись, с трудом удерживая улыбку из-под опрокинутых бутылок с темно—коричневой жидкостью.
Сказано было не очень громко, но то ли порывом ветра слова отнесло в сторону и они были услышаны, то ли по губам были прочтены, потому что в это мгновение культурист смотрел в их сторону.
Он невозмутимо что-то сказал своим товарищам, и все неотвратимо спокойно стали приближаться.
Антон понял, что его неосторожная реплика попала в цель, глаза беспокойно заметались, рука растерянно поднесла бутылку ко рту.
Он сделал судорожный глоток, скосив глаза на опустившегося рядом с ним на одно колено культуриста, который взял из его руки бутылку и опрокинул над головой Антона, чуть кружа, словно заботясь не оставить сухого места.
Потом двое взяли Антона за руки, ноги, и весело понесли к морю мимо отодвигающихся дебелых матрон, снисходительно смотрящих на расшалившихся переростков.
Третий взглянул на побледневшего Бориса и дернулся к нему, но Аня сделала запрещающее движение, выставив на мгновение вперед маленькую ладонь, и протянула недопитую бутылку.
— Возьми, Андрей, остудись, перетренировался на солнце. Боря вас не задевал, и этого парня не знает, случайно здесь познакомились. Боря из Тольятти.
продолжение следует: http://proza.ru/2012/05/08/679