Провал

                Политкорректный реверанс.
Определения - "душман", "узкоглазый", "татарва" и т.д.,   использованные в рассказе,  не касаются живущих ныне.


Текла, ревя и радуясь, орда.
Ее от крови било и качало.
Разбросанно горели города,
И не хватало стрел в тугих колчанах.
Белели трупы недругов босых.
Распахивал огонь любые двери.
Дразнил мороз.
Смешил чужой язык.
И сабли от работы не ржавели.
И пахло дымом, потом и навозом:
Все что еще могло гореть, спалив,
К тяжелым пропылившимся повозкам
Пришельцы гнали пленников своих.

Р.Рождественский


              Суббота. Хорошо перед отбоем. Каждый занимается своим делом. "Молодые" наводят порядок, «черпаки» следят за наведением этого порядка, "деды" балдеют в ожидании долгожданной команды «отбой».
"Дембеля" либо сидят в каптерке, дуют чай, либо бреются по пятому-шестому разу, либо готовят "парадки" к дембелю украшая их кембриками, акселями и тому подобной хренью.
Я сидел в Ленинской комнате и читал книгу, случайно попавшуюся мне в библиотеке на глаза. Серия «Альтернативная история». Рядом  Серега Королев из подмосковного города Королева, с кряхтением и вздохами выжимал на бумагу мысли. Это у него называлось «написать на малую родину». Девушке своей вкручивает, что живет по распорядку и готовится к свершению ратных подвигов. Только умалчивает, что подготовка к ратным подвигам, в основном, проходит в нарядах, караулах, да иных необходимых солдатских повинностях.
Я зачитывал ему, отрывая от столь важного занятия, прикольные места из книги.
Ну, например, как человек будущего, попав во времена правления Ивана Грозного, не долго думая, заказал кузнецу самогонный аппарат. И с помощью этого чудо-агрегата сумел заработать кучу денег и устроится среди торгового люда.
Мы похихикали и Серега, временно прекратив издевательство над бумагой и над собой, стал бурно развивать мысль, ну, типа, "если бы я......."
Ладно отбой. Спать. Завтра воскресенье. Баня, кино и все что в выходной солдату полагается. Солдатские немудреные радости. Жалко только что баня на территории части, так бы хоть на вольных жителей посмотреть, на девушек, пока в строю идешь…

***
Рота была выдернута из утреннего блаженного сна дурными криками дежурного по роте:
-...Подъе-е-е-м!!! Получить оружие! Выходи строится!!!.
"Блин, опять ротному жена не дала! Вот у-р-р-од, поднял ни свет не заря. Зло на нас срывает".
Бывало такое и ранее, или дома неурядицы, или нажрется козел, вот и начинает развлекаться. Мы, сопя и матерясь, еще не полностью проснувшись, получаем оружие, подсумки с магазинами, штык - ножи и бежим на плац. Там нас ждала вообще веселая картинка. Вся часть с оружием строилась. Так, это уже не ротные причуды.
Минут через пять на плац выкатился «шарик», в смысле командир части полковник Шаров, в полной форме и при оружии. Все затихли.
- Равняйсь! Смирно! Равнение на середину!- и к полковнику, печатая шаг, двинулся заместитель командира части. Доклад, отход.
-Вольно!
- Так, сынки!- провозгласил полковник, громким, не по телу доставшимся голосом.
- По плану обучения личного состава, проводятся учения «Степь». Наша задача в составе части выдвинутся на полигон, где получим задачу. Мы должны  показать всю выучку и умение которые приобрели за истекший период! Не подведите. Командирам рот обеспечить посадку личного состава на автомашины и выдвинутся по намеченным ранее маршрутам!
"Ну, ни хрена себе! А где же извечное армейское -"Тревога будет внезапной, в шесть утра?!".
А вот и наш взводный Манжуков (любил повторять, что в его фамилии сошлись два извечных врага Манштейн и Жуков).
Как всегда подтянутый, бодрый, затянутый ремнями портупеи в "рюмочку", в полевке и с пистолетом в кобуре.
-Так народ! Наш разведвзвод грузится вон в ту машину- он указал на уже стоявший у края плаца ГАЗ-66. На посадку!.
И первым двинулся к этому тупорылому тентованному чудищу.
Мы гуськом потянулись за ним.

***
Погрузились. Машины, одной длинной зеленой  колонной, двинули по шоссе в сторону общевойскового полигона. Наше "чудовище" шло замыкающим. Впереди около двадцати километров хорошей дороги, а по этому можно и покемарить. Ой не зря народ говорит- "Солдат спит, а служба идет".
Я обхватил руками свою СВДшку, поправил подсумки с патронами, закрыл глаза и под мерное покачивание машины стал понемногу дремать....

***
"Твою то мать! Больно то как!".
Открыл глаза. На уровне носа покачиваются травинки, ползет какая-то божья тварь, звенят мелкие лесные пичуги, и гудит голова. В ушах скрежет, звон стекла, а в теле ощущение свободного полета. Хороший такой полет, и приземление неплохое. Рядом с головой,  стоит зеленый ящик армейского образца, с двумя деревянными ручками. Кряхтя, я стал подниматься и застыл полусогнувшись. На меня ничего не понимающими глазами таращился Серега, веснушчатое лицо бледное, на щеке багровый кровоподтек.
Он сидел на пятой точке.
-И что это было ?- спросил я, не придумав ничего лучшего.
-Н-н-н-е знаю- пролепетал Серега. Мы во что-то врубились, я вылетел из кузова, плюхнулся на землю. Глаза открываю, смотрю, ты лежишь.
-Так, а что ж тогда так тихо? Где все то ?- задал я следующий по порядку и по глупости вопрос.
Серега только пожал плечами.
-Пошли посмотрим где мы и что с нами- сказал я, и стал карабкаться по заросшему склону вверх.
Поднявшись на метров десять, я обнаружил какую-то просеку с набитой неширокой колеей.
Ни нашей колонны, ни даже нашей машины в любом ее состоянии, ни битой, ни целой не было.
Я стоял и лупал глазами, не в силах понять, куда все это делось. Сзади послышалось сопение, и рядом проявился Сергей, да так и встал рядом со мной.
-Где это мы?.
Хороший вопрос, да вот ответа не знаю.
-Ну и что делать будем?.
-Не знаю- пробурчал я- наверное надо искать наших или возвращаться в часть. Недалеко вроде отъехали.
Серега поскреб свою стриженую голову и согласно кивнул.
-Ну, тогда двинули. Только оружие забрать надо.
Моя СВДешка осталась на месте моего прихода в себя, там же лежал и Серегин автомат.
Мы спустились вниз, взяли оружие и подошли к ящику. Патроны 7,62. 880 шт.!
Ну ясно, патроны то вместе с нами ехали, видно, когда нас вытряхнуло, они за нами и последовали.
Ящик, как ему и положено, был опломбирован проволочками и закрыт на откидные замки.
-Ну а с этим то что делать? Килограмм 50 не меньше! Да ну его на фиг, на себе что ли тащить? Давай укроем, чем ни будь, да место отметим. Наших найдем,  скажем где ящик лежит, да на машине приедем. Ничего с ним не случится.
Мы оттащили ящик к стоящей рядом березе, под корнями которой было небольшое углубление, устроили поплотнее, и, наломав веток, закидали сверху.
Во! Со стороны, если не знаешь что здесь что-то запрятано, и не разглядишь.
Сделав дело, взяв свое оружие, поднялись на откос, к дороге. Серега подобрав какой то лежавший на обочине кол воткнул его в землю как опознавательный знак.
-Ну что, в какую сторону идем? - спросил Серый вертя головой в разные стороны. Я прикинул куда мы ехали, по ощущениям, и указал рукой в сторону предполагаемого нахождения части.
-В часть притопаем, там дежурный офицер. Доложимся. Он на полигон с попуткой отправит, и ящик по дороге заберем.
-Ну, с Богом....

***
Прошло сорок минут. Мы топали по дороге в выбранную мной сторону, поглядывая на лес по сторонам, который как-то и не собирался кончаться.
На ходу обратили внимание что дорога, какая то узкая. На машинную колею не схожая.
В пыли следы то ли колес узких, гладких и без узора то ли...,  ну черт знает еще чего.

***
Еще через некоторое время лес, наконец-то, стал редеть, и мы вымахнули на простор.
Справа и слева поля, засеянные пшеницей, речка вдали, и над всем этим великолепием огромное, рыжее, теплое солнце, и вдалеке облако пыли от какого то транспортного средства.
Причем пыль быстро двигается в нашу сторону.
Ну, слава богу! Хоть узнаем, долго ли еще топать.
До нас было еще около километра, когда из этого облака донеслись какие-то злобные визги и крики. Мы остановились. Что бы разглядеть происходящее, я снял с плеча винтовку, расчехлил оптику и направил ствол в сторону происходящего.
Резко приблизившись, происходящее в этом облаке пыли заставило замереть.
Я увидел впереди двух каких-то мужиков на лошадях, и сзади догонявших их пятерых субъектов в каких то пестрых халатах, мохнатых шапках и размахивающих (ну ни хрена себе!) кривыми саблями. Один из догонявших стрелял (еще раз, ну ни хрена!) из лука!!!
Один из преследуемых взмахнул руками и свалился с лошади, второй  же, оглянувшись, стал остервенело колотить босыми пятками коня, но тот, судя по хлопьям пены изо рта, уже ни чем не мог помочь хозяину.
Реконструкция?
Съемки исторического боевика?
Где тогда машины съемочной группы!? Прожектора? Крики типа «Стоп, снято?».
Преследователи нагнали беглеца и я с открытым ртом наблюдал как один из халатоносцев, с оттяжкой, полоснул мужика саблей по спине. Бедняга взмахнув руками рухнул с лошади под копыта преследователей. Те же, остановившись, начали махать саблями, наклоняясь к земле.
Как-то натурально все это получалось, с настоящей злобой в движениях.
Я, еще не отдавая себе отчета, прошипел Сереге:
-В кусты. Быстро! - и юркнул в заросли следом за ним.
-А чего там ?- спросил Серега, удивленно глядя на меня.
-Глянь сам - я протянул ему винтовку. Серега приник к окуляру и охнул:
-Там какие то азиатские братья возятся, таджики что ли, только одеты как то чудно. Да откуда они здесь?
-Не знаю. Давай-ка дальше посмотрим.
А братья по разуму в это время, развернув коней, двинулись назад.
Мы с Серегой не сговариваясь, пригибаясь, порысили к месту событий.
Мужик лежал лицом вниз, одет в какую то серую рубаху, которая на спине превратилась в кровавые лоскуты. Дерюжный колпак валялся рядом.
Я глянул на ноги. ...Мать, мать, мать...- ЛАПТИ! Настоящие, стоптанные.
На шее черный деревянный крестик на шнурке. Голова у мужика расколота, мозг покрылся серым налетом пыли.
Н-д-а-а....
Серегу вывернуло, да и меня мутило, зрелище не из приятных. Хорошо еще не ели.
Таджики, или кто они там, отъехали уже порядочно, когда один из них обернулся и, наверное, увидев нас крикнул что-то типа «Урус»!
Эти уроды, остановив коней, развернулись. Набирая скорость, выхватив свои кривые железяки, ринулись в нашу сторону. Мы стояли как завороженные, глядя на летящих в нашу сторону коней, приближающиеся с каждой секундой узкоглазые лица и ощеренные в воинственных криках рты. И тут, рядом со мной, прогрохотала автоматная очередь. Двоих как будто сдернуло с седел, а остальные, не обращая внимания, продолжали лететь прямо на нас что-то вопя.
Грохот автоматной очереди вывел меня из ступора. Я вскинул винтовку, поймал в прицел корпус скачущего впереди абрека,  нажал на спуск. Хлопнул выстрел и душман выпал на полном скаку из седла, под копыта скачущих сзади собратьев.
Серега еще раз стрекотнул из автомата, но уже от души, и лошади почуяв отсутствие седоков, остановились. До них оставалось метров пятьдесят.
С опаской мы подошли к лежащим, и во все глаза уставились на то, что секунды назад орало и улюлюкало.
Все пятеро живописно распластались по земле. Низкорослые, усатые субъекты, в драных, прожженных и драных халатах, на которых серели, наверное, жирные пятна. Пояса из кусков яркой материи. Кожаные, короткие сапоги.
У одного, толчками, из развороченной пулями груди, выплескивалась кровь. Он был еще жив, но дышал с трудом. Узкие глаза пылали злобой.
Но вот он дернулся, и глаза заволокло тусклой пеленой. Готов.
Мы прошли немного дальше, к остальным клоунам. Не двигаются.
У одного из лежащих порвался цветастый пояс, и в пыли поблескивали мелкие монетки, прямоугольные кусочки светлого металла, несколько больших желтых монет. Я наклонился и, взяв монету в руки, стал ее рассматривать. Желтая бляха, с неровными краями и какими то закорючками.
Так это же деньги, и явно не наши. Что-то подобное я видел в краеведческом музее, когда нас директор интерната летом возил в Николаев на экскурсию.
На всякий случай я собрал монеты, кусочки, похожие на серебро и положил в нагрудный карман.
Серега дрожащими руками отстегнул магазин «Калаша» и сунул в подсумок, заменив его полным.
Ага, пустой то не выкинул. Во что значит полтора года службы в армии. Накрепко вбили: «За утрату, или утерю военного имущества...» - дрессировка, однако!
Ну ладно, по советским законам срок мы уже солидный охватили за преднамеренное убийство, да только стражей порядка что-то не наблюдается по близости. Хватать, сажать и судить не торопятся.
Что же дальше делать?
На дорогах беспредел, конные гоняются друг за другом, кромсают, как бог на душу положит. Одни конные явно русские, другие же похожи на монголов, узбеков или еще на кого, черт поймет. Денежки, опять же, какие то иностранные, явно из серебра и золота.
И о чем это говорит?
А....говорит это о том, что мы оказались НЕ В НАШЕМ ВРЕМЕНИ.
Ну, вот и сложилось.
Нас выбросило хрен знает куда!
А из этого следует...
А что следует-то?!
Двое солдат могучей и непобедимой советской армии оказались неизвестно где...?!
Да-а-а-а-а.
Я повернулся к Сергею и по его глазам понял, что он тоже стал о чем-то таком догадываться.
-Ну что - сказал я, ищем кузнеца и заказываем самогонный аппарат?
-Ты че, серьезно что ли?
-А есть другие альтернативы?
-Нет- буркнул Серый, смачно плюнув в пыль.
-Ну если нет, тогда предлагаю - вернутся к тем кусточкам из которых мы сначала выползли на дорогу, и попытаться забрать содержимое патронного ящика. Ж.....чую, пригодится при таких делах - и я кивнул на трупы.
Мы, не сговариваясь, двинули опять к лесу.
О стоящих рядом лошадях, низкорослых и мохнатых, мы как-то не подумали, и только метров через двести сообразили, что переть на горбу патроны труднее, чем везти их на лошади.

***
Ящик с патронами лежал на прежнем месте, и испарятся, не собирался.
Мы без особого почтения сорвали проволочки-пломбы, откинули крышку, стали доставать металлические укупорки с патронами и укладывать в кителя, что бы потом, завязав узлом рукава, пристроить их на лошадь.
Судьба о вещмешках как-то не позаботилась.
Навьючив лошадь, мы снова подались в сторону недавнего побоища.
Ну а куда еще-то!?
Русские скакали с той стороны, так может и город там.
Прошли мимо лежавших в пыли тел, забрали еще одну мохнатую лошаденку да собрали сабли и ножи с трупов узкоглазых душманов.
Надо бы русских похоронить, а копать землю чем?
Мы оттащили трупы мужиков ближе к кустам, да там и оставили.
А что в такой ситуации  делать прикажете?
Минут через двадцать ходьбы мы увидели, как из-за пригорка, куда вела дорога, поднимается черный дым. Подошли к вершине холмика, и, наученные горьким опытом,  ползком продвинулись еще метров на двадцать. Перед глазами предстала следующая картина.
Небольшой хуторок из десяти домов. Три дома горят. Возле остальных крутятся воины в цветастых халатах. Возле тына сидит человек двадцать явно русской наружности.
Я снял прицел с винтовки и глянул через него.
Посредине "халатного" воинства восседает явно начальник. В стремени стоит копье, халат явно поновее, шапка побогаче, вон и хвост волчий пришит. К начальнику подбежал низкорослый человечек и, склонившись в поклоне, что- то сказал, рукой указывая в сторону пленных. "Начальник" тронул коня и остановился у тына. Около минуты он внимательно разглядывал симпатичную босую светлоголовую девушку в домотканом сарафане. Потом что-то каркнул и отвернулся. Тут же к девчонке подскочили еще несколько человек и, схватив за руки, поволокли к стоящей рядом телеге с сеном.
Девушка попыталась сопротивляться, но один из тащивших ее ткнул кулаком девушке в живот, и она обмякла. Подтащив к телеге, девчонку просто швырнули на сено, и один из сопровождающих под хохот остальных начал развязывать ремешок на своих кожаных штанах.
Б...., да они хотят ее изнасиловать!
Я трясущимися руками быстро приладил прицел к винтовке. Навел резкость, сняв винтовку с предохранителя, передернул затвор. Любитель русских девочек, не спеша, со спущенными штанами, полез на телегу.
-Ну, сука, получи!!!
Клок оголенной задницы вырвало пулей вместе с кровавыми брызгами и он, вереща что-то на высокой ноте, грохнулся в пыль. Остальные застыли на месте.
Не теряя времени, я приложился к прицелу, и выстрелил еще раз. Глаз сидящего на лошади "старшОго", вместе с пулей вылетел через затылок. Вот тут то все пришло в движение.
Оставшиеся  без командира попрыгали на лошадей, и с гиканьем вымахнув на дорогу, помчались в сторону ближайшего леска. Но еще одного я все-таки успел достать.
Мы осторожно, пригибаясь, где ползком, где на четвереньках подошли ближе. Кроме сидящих у тына пленников, да девчонки на телеге, вроде бы никого.
Подошли к сидящим, поздоровались.
И только тут я обратил внимание, что пленники сидят с ременными петлями на шеях, а привязаны они к одной длинной веревке, плетенной из конского волоса. Во как!

Нам ответил мужик, лет сорока с небольшим, с огромными ручищами и почти седой бородой.
-И вы здравы будьте!
-Что тут случилось? - спросил я.
В это время коротко тявкнул автомат очередью в три-четыре патрона. Я обернулся. Серега стволом указал под телегу, где под колесом лежал голозадый.
-Так что случилось-то у вас? -снова спросил я.
Мужик покосился на автомат и несмело ответил:
-Дык это, степняки налетели, пограбили, вон дома пожгли, да нас хотели в полон взять. А тут вы...
Да, повезло им. Иначе сейчас бы брели, куда ни будь, в сторону степи.
Сидящие были одеты кто во что горазд, но в основном без обуви.
Так, мы уже во что-то ввязались. Значит надо о противнике узнать побольше. И я снова спросил:
-Откуда же степняки то взялись?
-Дык, знамо, из степей. Через Оку перебрались, да тут и шастают. Где пограбят кого, где пожгут, где и в полон угонят. Князь то наш отказался на поклон к ихнему хану ехать, грамотку от него на княжение получать. Вот они теперя и крутятся тут, как волки, где что ухватить-то. А нам вишь, разор да погибель.
Князь? Отказался грамоту получать от хана?
Так..., что-то такое из истории помнится, не все же время на уроках истории посторонние книги читал.
-А как звать князя то? - с наивным видом спросил я.
-Как же батюшка- удивился мужик- нешто не знаешь? Данила Галицкий-князь.
"Даниил Галицкий?! Блиииин... Это ж 12, нет 13 век!!! Ну, ни хрена занесло!!!".
В "раздерганных чувствах" отошел к телеге.
На телеге, поджав под себя ноги, сидела пришедшая в себя от потрясений девушка. Глаза красные, заплаканные, светло-серые, а в них такой испуг плещется, что я почувствовал, как сжалось сердце.
"Ну, уроды, ну степняки, ну татарва неумытая, перекати-поле, бомжи гребанные!  Кто из вас попадется, п.... вам и настанет. 800 патронов ваши!"
Из-за угла донесся Серегин голос:
-Иди сюда, смотри!
Я завернул за угол и встал как вкопанный.
К стене холупки, четырьмя стрелами с куцым оперением, был намертво пришпилен нестарый еще мужик. Его глаза кровавыми потеками сползли по щекам. Рядом деревянные вилы.
-Это Олеша наш, староста- услышал я за спиной. Вишь, как дочку басурманы то схватили, так он с вилами на них и кинулся. Да татарва-то стрелами и пригвоздила. А ихний десятник глаза ему ножом то и выколол. Эх-ма, что ж деется то !!!- вздохнул подошедший мужик.
Сзади стали потихоньку подходить остальные. Вот и девчонка с телеги подошла. Увидев пришпиленного, вскрикнула и рухнула на землю.
-Это  дочка его, Настена- послышалось из кучки подошедших.
Несколько баб кинулись к Настене, и, подняв на руки, занесли в дом.
Н-да, однако.
Мы подошли к убогому колодцу и присели. К нам опять подошел давешний мужик, и присев на корточки, глянул из под кустистых бровей.
-А вы ребятки откуда ж будете то? Одежа какая то не наша, татарву гоняете громом, князя нашего не знаете?.
Надо что-то срочно придумывать.
-Мы это- подал голос Серега- мы по реке сплавлялись, да километрах в пяти отсюда вчера судно наше разбилось, ну вот мы и выплыли вдвоем-Серега кивнул на меня-А остальные утопли.
-Купцы что ли?
-Да н-е-е-е, мы в охране были.
-А ну тогда понятно - сказал мужик, поверив, или сделав вид что поверил нашему объяснению.
-И откуль плыли?
Вот блин, привязался.
А Серега на голубом глазу тут же и соврал:
-Из Москвы мы.
-Далековато забрались. И не пограбили вас по дороге -удивился допросчик а потом произнес:
-Ну что ж, спрос не кормит, а вы басурмана отогнали, все ж доброе дело сотворили. Спасибо вам от нас от всех!
И встав, мужик поклонился нам до земли. Мы вскочили на ноги и неловко переминались с ноги на ногу, не зная, что в таких случаях надо делать.
Но опять выручил Серега. Шмыгнув носом спросил:
-Простите, а вас как зовут?
-Яковом мамка кликала.
-Дядя Яков (конечно дядя, старше нас наверное вдвое) , а поесть нет ли чего, а то мы со вчерашнего дня голодные.
Яков кивнул и, обернувшись на кучку стоявших среди улицы баб и девок, крикнул:
-Слышь Матрена! Подь суды!
 От группки отделилась дородная женщина и подошла к нам поклонившись.
-Матрена, посмотри, чем бы покормить избавителей наших...
По дворам, где успели пройтись сыны степей, найти съестного уже было невозможно, только в крайней избе нашлось полкрынки молока да кус хлеба, который мы, с Серегой, разделив, тут же благополучно съели.
Серега встал, отряхнулся и, сказав, что приведет нашу лошадь, потопал к пригорку.
Хорошая нам лошадка досталась, покладистая. Ее не трогают, она и не уходит никуда.
А Яков вздохнув сказал:
-Надо делами скорбными заняться, Олешу прибрать, да энтих, он кивнул на татар, закопать.
Я кивнув сообщил, что недалеко от деревни еще двое русских мужиков лежат, похоронить бы надо.
Яков крякнул с досады:
-Знать не ушли наши-то.
Я кратко рассказал, как все произошло.

***
Мы, громыхая колесами, двигались на телеге с сеном в сторону Алексина.
Яков, распорядившись насчет убитых, отдал нам телегу, на которой хотели Настену испоганить. И сам же запряг в нее татарскую лошаденку.

Серега долго молчал, сопел а потом не выдержав спросил:
-Миш, а что вообще происходит то?
Судя по всему Сереге раньше спросить было и некогда. То копченые, то деревенские и вот только теперь можно было и разобраться.
Я ответил:
-Не знаю. Судя по всему мы, где-то в двенадцатом или тринадцатом веке. Видишь татары, крестьяне...
-А как сюда попали-то? - не успокаивался Серый. Как такое может быть?
Ну что я мог сказать?
Немного придя в себя от такой информации, Серега снова начал задавать вопросы, на которые я, как мог, отвечал. Вспомнил князя Галицкого, его отца Романа Мстиславовича. Что вспомнил, рассказал о битве на реке Калке. Про разрозненность в русских землях, об отсутствии единства между князьями, чем орда и пользуется. И закончил словами о том, что татары по Руси еще долго будут рыскать. Так что надо держать руки на оружии и не расслабляться.
По пути видели пару раз разъезды татар, но далеко, а нас они видеть не могли, так как мы сразу съезжали под деревья.

***
Ну, вот и Алексин. Мрачная громада высоких, метров семь-восемь, деревянных стен на земляной насыпи. Вокруг стены глубокий ров, заполненный водой, через ров перекинут небольшой мосток, по которому в ворота входили люди и протискивались телеги.
У ворот стража, вооруженная копьями, да на боку у каждого висел меч в ножнах. Возле стены стояли прислоненные щиты.
Мы проехали медленно под бдительными взглядами стражи и въехали в город. Стараниями Якова на нас была та же одежда что и на большинстве жителей города. Форма родной армии, оружие и патроны покоились под соломой.
Перед нами открылась панорама города. На возвышении, в центре, стоял большой дом, как мы потом узнали, Кремль, окруженный забором. От него вниз сбегали улицы и кварталы домов, с выгоревшими кое-где пятнами. Да, судя по всему пожары тут не редкость. И вдруг в глаза бросился солидно утоптанный пятак земли, на котором тесно стояли темные, вытесаные из цельного дерева, полутораметровые фигуры с почерневшими от времени и дождей лицами.
-Что это?-спросил Серега, кося на площадку глазом.
Я, приглядевшись, увидел схематично обозначенные, грубо вытесаные,человеческие лица. Возле фигур стояли какие-то миски, на земле лежали странного вида предметы. Повязаны разноцветные куски материи.
Копнув слой памяти выудил оттуда обрывочную информацию.
-Так, скорее всего, это фигуры богов.
-???
-Ну,там, Дажбог, Стрибог,Симаргл, Мокошь или еще кто, точно не знаю. Видишь, сейчас еще христианство не устоялось и люди поклоняются и Христу и языческим богам.
Проехав по улицам, мы попали на городскую площадь.
Здесь вихрился торг. Чего только не продавали. Скотину, коней, оружие, одежду, еду. Мы стояли и крутили головами.
Сзади послышался голос:
-А ну убирай свою телегу, не видишь, люди едут!
Я оглянулся. Возле нашей телеги на коне гарцевал здоровенный детина, в кольчуге, шлеме, металлических перчатках и с мечем на поясе.
- Ну, чего уставился! Кому сказано убирай!
Я от греха тронул лошаденку вперед. Мимо нас, в полном боевом облачении проехали всадники, человек тридцать. Все рослые, молодые, при оружии.
-Дружина воеводская- пояснил мужичонка, стоявший рядом с телегой. К воротам поехали. С этой татарвой никому покоя нет.
И вздохнув, мужик двинулся в сторону лавок.
-Эй, мил человек !- окликнул я мужичка, стараясь подражать говору местных. А не подскажешь ли где можно перекусить?
Мужичонка, не останавливаясь, рукой показал на избу в конце площади и пошел дальше. Ну что ж, и на том спасибо.
Мы подъехали к указанной избе.
Нам на встречу выскочил пацаненок лет 12-14, без лишних слов взял нашу лошадку под уздцы и провел в обширный двор.
Мы соскочили с телеги и, разминая ноги, стали оглядывать двор.
Широкий. С конюшнями, с сеновалом, навесами. Изба большая.
Серега остался рядом с телегой, а я вошел внутрь. Изнутри постоялый двор казался еще больше. Стояли столы, крепкие темные  лавки. Глянул в угол. Образов нет. Ну конечно, дорогое это удовольствие. Иконы только пока в церквах есть.
В зале никого из посетителей.
Пахло чем- то вкусным, так что слюна стала выделяться как у собаки Павлова.
Из под лестницы вышел кряжистый, рыжий мужичина, борода лопатой, в красной рубахе на выпуск, подпоясан кожаным пояском.
-Ну, чего желаете? - спросил он.
-Хозяин, поесть бы чего. Только хватит ли денег? - с этими словами я достал желтую монету из татарского пояса и показал хозяину. Тот, глянув, пробурчал «Хватит, хватит» и прошел за занавеску. Оттуда выскочил давешний пацаненок и стал перечислять блюда, которые я могу получить. Я заказал каши гречневой с мясом, хлеба и грушевый взвар, и все это в двух экземплярах. Через минуту мы с Серегой сидели на сене в телеге, между нами дымился целый горшок каши, рассыпчатой, сдобренной маслом и кусками мяса. И мы со скоростью землеройки заработали принесенными пацаном деревянными ложками.

***
Звезды были яркими, далекими. Весело перемигиваясь, они смотрели, что делается на грешной земле. А мы, лежа в телеге на сене смотрели на них. В голове роились безрадостные мысли. Серега завозился, повернувшись ко мне задал вопрос, который давно не давал покоя:
-И что дальше? Как жить то будем? Попадем ли мы назад, домой, в наше время,  и в родную часть. Ведь так и дезертирство "пришить" могут.
-Не знаю- откликнулся я. Будем стараться. А пока надо думать, как здесь выживать. Ну, до Алексина мы добрались. Живы, здоровы, сыты. Давай что то придумывать.
-А что? Ты что ни будь делать то умеешь?
-Хм. Я каменщик-монтажник третьего разряда, год на стройке работал до армии. А ты?
-Я и этого не умею. Учился в техникуме а потом сразу в армию.
-Да… весело.
-Слушай- Серега сел на сене- а давай к старшему воинскому начальнику подойдем. У нас ведь есть оружие патроны, а тут татары рыщут. Может и сгодимся?
-Ага, а кто тебя к нему пустит. Нас ведь никто не знает. Начнут всякие вопросы задавать, кто да что. Что отвечать то будем?
-Ну не знаю - протянул Серега. Давай тогда самогонный аппарат ладить.
Повисла тишина.
Ситуация однако.

***
Среди ночи загремел, загудел колокол. Народ начал выскакивать на улицы, держа в руках факелы, какие то горящие ветки и бежал на площадь. Мы тоже вскочили. Из избы вышел хозяин постоялого двора. Мы кинулись к нему с вопросами: «Что случилось?».
-Беда однако - прогудел хозяин. Вишь, народец то на площадь бежит. Пойдем и мы глянем.
По сложившейся уже традиции, Серега остался у телеги, сторожить имущество, а я двинулся за хозяином.
На площади бурлил народ. Повсюду ярко горели факелы, стоял постоянный гул.
На помост вышел ратник и поднял руку. Народ затих.
- Слушайте все!
Голос его был гулким, громким и немного надтреснутым.
-Под стены идут татары. Гонец сегодня прибежал. Сказал, войско сюда двигается. Войско большое. И захотят они нас пограбить, побить да пожечь. Что делать будем?
Толпа взбурлила, тут и там послышались выкрики "Закрыть ворота!", " В осаду сядем!", "Гонца к князю слать!".
Стоящий на помосте подождал немного, потом поднял руку. Толпа притихла.
-Ну коли так, я как посадник велю оружейных дел мастерам, вынести оружье какое есть и брони на торг. Кто может драться, приходите к торгу и получите кому что по силам.
Мастерам за убытки казна заплатит!
Запалить костры, закрыть ворота. Вар варить и воду греть.
Сейчас, десятка два оружных на стены для пригляду, вдруг разъезды подойдут. Десяток к воротам.
И сказав все это, сошел с помоста.
Да что-ж такое-то, опять татары? Будет покой от них или нет?
Я пробился к говорившему на помосте мужику-посаднику. Он стоял в окружении ратников и отдавал распоряжения. Дождавшись пока он освободится, я, протолкавшись вперед, дернул его за рукав.
-Господин посадник, а нам можно ли на стены, татар бить?
Посадник посмотрел удивленно на меня, окинул взглядом с головы до ног и ответил:
-Я же сказал, приходи на торг и бери что по силам из оружья.
Я хотел было сказать что у нас есть огнестрельное оружие но посадника окружили воины и дергать его я больше не стал. На стены значит на стены.
Серегу я нашел на той же телеге и рассказал, что слышал на площади.
Серега сосредоточено помолчал, а потом, вздохнув, из под соломы извлек своего "калаша" и мою винтовку.
Мы достали укупорки с патронами и ножом, который был в ящике,  начали их вскрывать.
Решили, что нам хватит штук двести, и стали распихивать патроны по своим импровизированным вещмешкам.
Едва развиднелось, мы, завернув в какие то, валявшиеся здесь же тряпки,  оружие, подались к стене. На торгу было многолюдно. Народ выбирал оружие, сложенное на подобиях столов. Тут же примеряли кольчуги, поножи, поручи, выбирали мечи, луки, копья. Громко, как по покойнику, голосили бабы.

***
На стенах стояли вооруженные горожане, сосредоточено всматриваясь в ровное как стол поле, которое простиралось перед стенами города. Кое-где глаз цеплялся за чахлую зелень лесков. Удобное место для конницы. "Черт, ловушки бы поставить". Я поделился мыслями с другом. Он, глянув вперед, выдал:
-Можно сделать железные шипы и раскидать их по главному направлению, можно выкопать ров и поставить колья на дороге к мосту, они же через мост будут прорываться.
Вот так! Талант воинский пропадает втуне. Жаль, ни посадник, ни воевода не слышит.
Но делать что-то надо. Не сиднем же сидеть и ждать.
Я предложил подойти к воеводе и изложить придуманное. Тянуть мы не стали и, спустившись со стены, пошли искать воеводу.
Спросив у пары горожан где воевода, мы нашли его на противоположной стене, где главный воинский начальник распекал кого-то за оплошность. Дождавшись конца "разноса", обратились к нему:
-Господин воевода, мы тут подумали, а что если…
Он смотрел на нас внимательно слушая, кивая головой, после чего ответил.
-Розмыслы. Молодцы. Да вот насчет колов то мы и сами смекнули, да времени ладить их нет, а шипы сковать надобно. А вы откуда? Из мастеровых что ли?
Мы вкратце рассказали легенду, придуманную и обкатанную еще на Якове.
Воевода хмыкнул, и, повернувшись, махнув нам рукой, пошел в город. Мы двинулись за ним.
Через ворота во внутренних стенах, мимо охраны, мы за воеводой прошли во двор Кремля. Здесь посадник выслушивал старшин и расспрашивал о наличии запасов, сена, овса и т.д.
В общем тоже готовил город к обороне. Завхоз, блин.
Воевода подошел к посаднику, и что-то стал ему втолковывать. Мы же соблюдая солдатскую заповедь насчет кухни и начальства, стояли в стороне.
Посадник послушал воеводу, потом, кивнув, махнул рукой. Воевода направился к нам.
-Ну, розмыслы, посадник добро дал, так что идем в кузни.
Мы заспешили в кузнечную слободу, где уже гудели горны, раскаляя железо.

***
После некоторых объяснений, помощники кузнецов, из трех выбранных кузниц, побежали за железом, а к вечеру мы получили около пяти десятков выкованных шипов.
Я держал на ладони изготовленные для конницы "сюрпризы". Скованный "вороньей лапкой", с торчащими в разные стороны остриями, длинной три-четыре сантиметра. Такой как не кинь, все равно шипы будут торчать. Так что лошадям мало не покажется, как и их хозяевам. Но их маловато, не хватит засеять широкую полосу.
Мы подошли к воеводе, и, показав готовые шипы, объяснили, что надо сделать.
Тот поглядел, покачал головой, явно не веря в затею, и кликнул Вакулу-десятника.

***
Ночь прошла спокойно. А утром потянулись телеги крестьян, спешащих укрыться от напасти за стенами города. Много телег, людей, скотины, которую крестьяне не хотели бросать на погибель. Видно татары прокатились широким фронтом по ближайшим деревням да посадам.
Ближе к обеду дозорный на стене закричал:
-Татары!
Все сразу пришло в движение. Стоящие во дворе воины стали подниматься на стены. Стражники спешно закрывали ворота, а крестьяне, бросая добро, спешили к последней надежде на спасение.
Километрах в трех показалось огромное облако пыли, а минут через пятнадцать послышался топот сотен конских копыт, блеяние овец, скрип телег и покрытых войлоком кибиток. Это приближалась опасность, зло, пришедшее на нашу землю, а для многих и смерть.
Стараясь опередить свою погибель, к воротам мчались, опоздавшие к своему спасению крестьяне. Было видно, что они не успевают под защиту стен, ни по каким раскладам. За убегающими, не торопясь, рысил небольшой отряд татар вооруженных луками и саблями. Сделав небольшой рывок, татары догнали бегущих, и закружили свою знаменитую карусель. Стрелы на беглецов не тратили, а просто сбивали с ног лошадьми и топтали копытами. Спаси Господь души их!
Мы стояли на стене, видели все происходящее, но помочь не могли. Нельзя открывать ворота, что бы враг не ворвался в город.
Некоторые воины, глядя на происходящее плакали, кто то шипел как от физической боли, кто то громко ругался.
Татары, остановив карусель, вздернули лежащие на земле тела на седла, и поскакали в сторону своего войска.

***
Подступающих татар было много, сотен семь или восемь. Двигались они с обозом и скотом. А вот пленников видно не было. Ну не все же прибежали в город!
Я спросил об этом у воина, стоявшего рядом, на что получил ответ, что татары, захватив полон, сгоняют его в одно, заранее определенное место. А потом отправляют пешим порядком в сторону степи. Ну, теперь понятно.
Войско, дойдя до видневшегося вдали пригорка, остановилось. Стали устраиваться лагерем. Разбивали шатры, зажигали костры, производили еще какие то работы. Устраивались надолго и с удобствами.
Так и вспомнил фашистов! Те тоже устраивались основательно.
"Ну-ну, это будем поглядеть!!!"
К вечеру, со стороны вражеского лагеря в нашу сторону двинулась группа всадников, человек двадцать. У каждого поперек седла лежал какой-то куль, завернутый в рогожу.
У ехавшего впереди, на копье развевался кусок белой материи. Парламентер, однако.
Приблизившись к мосту через ров, кавалькада остановилась, а всадник с тряпкой, на хорошем русском закричал:
-Эй на стенах, зови посадника!
Воевода, приблизившись к краю стены спросил, зачем тому понадобился посадник. Парламентер, не долго разбираясь, кто перед ним, сразу предложил сдаться.
Сотник, в хорошей русской манере вести такие разговоры, объяснил, куда надо идти парламентеру, его командиру, воинам, хану и всем его родственникам.
Парламентер же, не теряя самообладания, прокричал:
-Если вы откажетесь открыть ворота, мы силой захватим город и сожжем его, а с жителями города будет то же, что и с этими грязными собаками!
С этими словами посланец махнул рукой своим сопровождающим.
Те побросали на землю рогожные кули, и, развернув лошадей, с гиканьем и визгом понеслись в свой лагерь.
Воевода спустился со стены, подошел к воротам.
Взяв с собой пятерых вооруженных воинов, приоткрыв массивные ворота, вышел на мост.
Стоящие на стенах напряженно наблюдали за вражеским становищем и за действиями сотника.
Тот подошел к лежащему кулю, нагнулся, и, откинув край рогожи,   отшатнулся.
Даже со стен было видно, как побледнел этот, прошедший не одно сражение, видевший много раз смерть рядом, да и сам не раз заглядывавший ей в глаза, воин.
Остальные, шедшие с ним, тоже заглянули в кули.
Сотник, повернувшись к воротам,  махнул рукой. К ним подошло еще пятнадцать человек, которые, взвалив кули на плечи, пошли с этой ношей к воротам.
Я с Серегой подошел к стоявшей возле рогож группе. Откинул край материи. На меня глянули тусклые, закатившиеся глаза, бледное, без единой кровинки лицо русского, русого мужика.
Лицо в ссадинах. Горло разрезано от уха до уха. И так у всех, брошенных татарами у стены.
В голове загудел колокол, набат, который ширился и совпадал с ударами моего сердца.
"Да! это не люди. Это зверье, для которого жизнь человека ничто. А цель-убийство, захват и нажива. Ублюдки. А значит, их надо давить! Уничтожать, как клопов, которые пришли напиться НАШЕЙ крови!!!"
И я понял,  что  ГОТОВ убивать. И совесть моя не будет вопить. А все препоны, воспитанные моралью нашего общества, общества двадцатого века, рухнули как плотина под напором воды, растаяли как сахар в кипятке. Я был ГОТОВ ко всему.

***
Поднявшись на стену, я развернул свою винтовку. Снял чехол с прицела, довернул винты настройки и прильнул к наглазнику.
Далекий лагерь прыгнул в глаза, и я увидел становище "копченых" на расстоянии вытянутой руки.
В становище шла своя жизнь. Воины бегали по своим делам, суетились, готовили оружие, толкались возле костров, варили еду.
Меня тронули за плечо. Обернувшись, я увидел Серегу.
-Ты стрелять что ли надумал- спросил он.
Я кивнул.
-Миш, сначала надо хотя бы сотнику сказать. Представь, какой поднимется переполох, когда ты начнешь палить.
Блин! Я и не подумал. Вернее, забыл, что мы не в двадцатом веке.
Я со вздохом замотал винтарь тряпкой.
Мы, снова спустившись со стены, пошли искать сотника.
Вместо сотника нашли воеводу. Тот стоял на площадке перед воротами и отдавал приказы по погребению подброшенных нам тел.
Подойдя ближе, я сказал:
- Господин воевода, тут такое дело…..- и замялся, не зная как объяснить чего я от него хочу.
Воевода выжидательно смотрел на меня.
-Ну, в общем, я могу отсюда побить часть татар.
Взгляд воеводы стал недоверчиво заинтересованным.
-Это как?
Я размотал тряпку и показал ему винтовку. Он заинтересовано оглядел ее, не прикасаясь к ней руками, и снова глянул на меня. Я решил продолжать.
-Я могу со стены достать до лагеря.
-А что это? - спросил воевода, указывая на предмет в моих руках.
-Винтовка. Ну, вроде фузеи, только стреляет пулями и очень далеко.
Я не знал, есть ли уже на Руси фузеи, и надеялся на сообразительность воеводы.
-Покажи - приказал воевода, еще не вполне осознавая сказанное мной.
Я предложил подняться на стену, только выбрать место, где поменьше народа.
Так, гуськом, мы поднялись к сторожевой башне.
Я снова приготовил винтовку к стрельбе и вопросительно посмотрел на воеводу. Тот кивнул.
Я, приникнув к окуляру прицела, повел стволом, выбирая будущую жертву. Кони, рядовые воины. Нет достойной выстрела цели. Но воеводе надо показать эффективность оружия, а по этому я выбрал какого то коротышку в волчьей шапке, стоящего рядом с костром. Затаив дыхание, нежно нажал на спуск.
Гулко грохнул выстрел. Коротышка, взмахнув руками, крутанулся юлой и повис на перекладине, на которой, над костром, висел котел.
Я оглянулся. Воевода, приоткрыв рот, не мигая, смотрел на меня.
Рядом с ним стоял Сергей, с уже освобожденным от тряпок автоматом.
-Вот так- сказал я.
-Да, грому много. А что татары?
Я, протянув ему винтовку, показал, куда нужно смотреть. Тот боязливо поднес к глазам прицел и, охнув замер. Я стоял рядом, подстраховывая, что бы ни дай Бог, он не уронил драгоценное оружие.
Минут десять воевода рассматривал в прицел все, что было доступно его взору, потом оторвался и выдохнул:
- Д-а-а-а-а-а…!
В голосе чувствовалось восхищение и нотки страха.
Заметив в руках Сереги автомат, воевода кивнул на него.
-А это?
Серега, передернув затвор, нажал на спуск. Короткая очередь, и цилиндрики гильз золотым дождем отлетели к стене. "Будет археологам загадка, если раскопки проводить здесь будут. Культурный слой тринадцатого века с гильзами от автоматического оружия!". Я представил лица археологов и улыбнулся.
А Серега стал объяснять, что его оружие не так далеко достает как винтовка, но на ближнем расстоянии очень эффективно, и может заменить с десяток самых скорострельных лучников.
Вокруг уже жались любопытные, привлеченные грохотом выстрелов.
Воевода, цыкнув, разогнал любопытных по местам и, поманив нас рукой, пошел к лестнице.
Посадский тоже долго рассматривал оружие, потом попросил показать его в действии. Нам пришлось потратить еще по 3 патрона, после чего посадский отправил нас снова  на стену.
Я подошел к воеводе и напомнил о шипах, которые надо сегодня ночью разбросать перед мостом.

***
Утром, едва солнце поднялось над далекой гребенкой леса, и туман стал рассеиваться, мы услышали топот копыт. Воины, с приходом врага под стены, спали на отведенных им "планом обороны" местах. Принимали пищу тут же. А "обслуживали" воинов женщины и детишки, которым не нашлось дела при обороне.
Я встал с охапки сена, на которой дремал и посмотрел за стену.


В облаках пыли, к стенам неслась конная, пестрая лавина. Воя и улюлюкая, размахивая кривыми саблями.
Интересно, что они с саблями сделают то. Ворота ведь закрыты. Но я не знал тактики этих вояк.
Передовой отряд метрах в ста от стен отвернул в сторону, и следующий эшелон стал забрасывать стену стрелами, запуская их почти вертикально.
Стрела же, достигнув высшей точки полета, возвращалась к земле, набирая убийственную скорость. Попав в человека сверху, такая стрела способна прошить его с макушки до пят.
Во дворе, за закрытыми воротами, где собралось десятков пять воинов, а женщины возились возле котлов с варом и кипятком, послышались стоны и крики. Часть этих людей не успела спрятаться под навесы и теперь принимала на себя сыпавшиеся стрелы.
А катившаяся волна конных лучников все ближе подходила к стене, сокращая дистанцию обстрела. И тут дали себя знать разбросанные ночью шипы. Первый, затем второй, третий, десятый…Конные стрелки начали падать, вмести с лошадьми, подминаемые все новыми и новыми падающими. Над полем повисло ржание, крики и стоны. Образовалась довольно многолюдная свалка.
Серега, вскинув автомат, от души, широким веером, полил незваных гостей свинцовым угощением. Высадил магазин в считанные секунды. Заменив отстрелянный магазин  на полный, повторил процедуру. Он не жадный, он не экономил, и результаты этого кровавого застолья были видны воочию. Конница откатилась к лагерю, оставив после себя груду людских и лошадиных тел, в которой еще кто то шевелился, пытаясь выбраться из этой братской могилы, кто то кричал, подвывая от боли, а Сергей, стиснув зубы, смотрел на дело рук своих.
Ворота открылись, и вооруженные воины, с мечами и копьями на перевес кинулись к этой куче, рубя и добивая раненных. Не до милосердия. Хороший враг, мертвый враг. Все в традициях этого времени.
Какой то резвый отрядец, человек тридцать, на всем скаку развернулся в нашу сторону, вероятно увидев открытые ворота.
Я вскинул винтарь и, не раздумывая о ценности целей, начал методично расстреливать всадников. А Серега, пыхтя, снаряжал свои магазины очередной порцией свинца.
Доскакав до середины поля, и потеряв десятерых от невидимых стрел, отрядик резво рванул назад.
Воины у моста собрали оружие и нагруженные им под завязку, возвратились за ворота.
Вечером, когда мы ужинали кашей и хлебом, перед стенами нарисовался очередной посланник.
На этот раз он вел себя смирно, не визжал, слюной не брызгал, а смиренно попросил разрешения забрать своих мертвых. Сотник разрешил, запретив нам стрелять, если приборщики будут без оружия.
А мы подсчитывали свои потери, кстати сказать немногочисленные. Большинство находившихся во время обстрела во дворике, успела попрятаться по ближайшим избам. Погибли три женщины и пятеро ополченцев.

***
Ближе к ночи к нам подошел сотник с посадником и воеводой. Оглядев со стены свалку из тел, посадник крякнул и, поглаживая бороду, похвалил нас за "отличные показатели в боевой подготовке". Правда, сказал он это иначе.
-Добре воюете, знатные вои! Да и оружье дивное, полезное.
Я скромно заметил, что в этой куче немало и стрелами побитых. Кстати как стреляли стрелки со стен, я в ходе налета и не замечал, а сейчас видел несколько тел буквально утыканных стрелами как ежики иглами.
Но все равно похвала была приятна.

***
Утром нас ждал очередной поганый сюрпризец. Так, что скучно не было. К татарскому становищу подтянулось еще сотни три соплеменников и число врагов возросло. Я же наблюдая в прицел за жизнью в скопище врагов заметил одну неприятную деталь. А именно…
Из леса, на подводах, судя по всему пленные, подвозили к лагерю супостатов стволы свежезаваленых деревьев.
"Копченые" же наблюдали за разгрузкой бревен.
Бревен привезли пять штук, и возле них закипела работа, которой руководил какой то "мен" в расшитом драконами халате.
Вот еще подвезли на телегах прошлогоднего сена.
Интересно.
Проходившему мимо десятнику я сказал про свои наблюдения. Тот кликнул сотника:
-Пахом! Подь сюды, дело есть!
Сотник Пахом подошел к нам, я повторил все что видел. Так как Пахом был уже более-менее ознакомлен с моей техникой, взял винтовку в руки и долго смотрел на телодвижения врагов. Потом опустив винтовку со вздохом сказал:
-К штурму готовятся, тараны ладят, да сеном хотят ворота поджечь. А как помешать?
И тут как черт под руку толкнул.
-Сотник Пахом! А если это все сжечь прямо в лагере?….
-Хорошо бы. Да кто ж пойдет-то на верную гибель?
-А вот мы с Серегой и пойдем- кивнул я на своего дружка - проваленца.
-Хм…, попробовать можно. Может, еще отчаянные найдутся.
И сотник кинул клич.
Нет, герои валом не валили, но и не прятались.
А в глазах стоящих рядом людей читалось: "надо - пойдем!"
Отобрали десятка полтора из лучников, да с десяток мечников, которые взяли с собой и сулицы.
Сулица коротка, да в пешем бою сподручна.
Дождавшись глухой темени мы выскользнули за ворота. Обойдя лагерь неприятеля, подошли к леску, в котором и засели, дожидаясь удобного момента для нападения.
Телеги с сеном и готовые тараны стояли рядом. А вот как подпалить сено, не носясь с факелами?
Влас - старший нашего отряда предложил подождать пока враги угомонятся, подкрасться к повозкам с сеном. Устроить заварушку. Пока наши будут отбиваться от "копченых", поджечь факелы от ближайшего костра, да и сунуть их в сено.
Однако Серега, выслушав этот план, предложил несколько другое.
Мы двинулись ближе к лагерю. Я включил инфракрасную подсветку прицела, и с ее помощью мог различить, где стража, а где дрыхнут степняки.
Серега с пятью мечниками подкрался к повозкам и всадил около десятка выстрелов в сухое сено, которое тут же и занялось. Серега со своей группой  отскочил к краю леса и залег.
Сено, взметнув языки пламени, радостно пожирало предложенную ему пищу. Трещало дерево, ржали стоявшие рядом кони, метались ничего не понимавшие со сна татары, а Серега с удовольствием, экономно, так что бы минимум выстрелов пропадало зря, отстреливал особо ретивых. К нему присоединились лучники. Я тоже вносил свою посильную лепту в эту ночную вакханалию. Причем в свете пожара я увидел, как из шатра выскочил одетый в богато расшитый халат полнотелый человек и стал отдавать какие то команды зычным командирским голосом.
"Вот ты то мне и нужен, красава…!"
Его силуэт метался на прицеле, а я, не торопясь, что бы наверняка, прицелился и…
Тело отбросило на стенку шатра, и оно сползло, так как это бывает с действительно мертвым телом.
Внезапно выскочил еще один такой же - расшитый. "Ну и ты иди сюда…!"
Ну все, паника полная, пожар обеспечен, пора уходить. Как будто прочитав мои мысли, Влас коротко дважды свистнул и, услыхав ранее оговоренный сигнал наши стали уходить к лесу.
"Копченые" же не понимая, где  и кто, кидали стрелы в разные стороны. Несколько таких подарков пропело и над нами.
Кто-то  из наших вскрикнул, но не упал, это было видно в отблесках пожара.
Мы, по широкой дуге обходя учиненные нами же безобразия, подошли к крепостной стене и добрались до ворот.
Зайдя за ворота, мы прошли на площадку перед караульной избой, где нас уже поджидал сотник и иже с ним.
Сотник радостно обнимал нас, хвалил, но нам было не до того - устали.
Вот кто-то из наших осел на землю.
Это же Серега.
В руке торчит древко стрелы. Угораздило же!
Сотник направил нас во вторую, от "стражницкой", избу. Там-де лекарь.
Войдя в ярко освещенную избу лекаря, я громко поздоровался. На голос вышел мужчина, лет тридцати, с бородкой, и начинающими седеть волнистыми волосами.
-Ну, в чем дело?
-Посмотрите что с ним - я кивнул на Сергея, начавшего бледнеть из-за потери крови.
-Что, что - проворчал лекарь-стрела там, не видишь что ли.
-Вижу, помогите.
-Сейчас.
Доктор осмотрел рану, прошел в угол, достал какие то склянки и вернулся к раненому. Достал что-то завернутое в холстину. Достал глиняную миску. Плеснул из одной склянки, положил туда инструменты. Какие то крючья, что-то вроде современного скальпеля, иглу, и поджог жидкость, которая загорелась, заплясала, синим пламенем, и по избе распространился запах …спирта?
Из той же склянки плеснул Сереге на рану, от чего тот аж взвыл.
-Ниче, терпи - прогудел лекарь и стал мыть руки. Ну, совсем как наши доктора.
-Доктор - спросил я, глядя на эти садистские приготовления, - а кость то не задета?
Доктор занятым мытьем рук пробормотал:
-Я что рентген что ли?
-???
-Что?-изумился я, думая, что ослышался.
-Ничего.
-Доктор, вы сказали - РЕНТГЕН, и я это четко слышал.
-Ну… замялся док, да… сказал, а ты знаешь, что это такое?.
- Я    з н а ю ...!
И поняв, что следует представиться, отчеканил:
-Михаил Волков. Рядовой Советской Армии, призван из г. Петрозаводска, Карельской АССР в 1980 г…..

***
…Мы, то есть, я, Серега и лекарь, которого звали Стас, (он оказался из Новосибирска), сидели в задней комнате лекарской избы. Стас, глядя на огонь своими карими, глубокими глазами рассказывал, как попал сюда, в это время.
-…Вот…. Ну и иду после смены домой, устал как черт. Представьте, четыре операции, да еще все сложные. Потом заполнял истории болезней, утром главному докладывал, потом еще в послеоперационную палату вызвали к осложнению… короче вымотался вусмерть. Идти надо через парк. Время одиннадцать утра, спать хочется зверски.
Тут откуда-то нарисовались трое малолеток. Остановили. И не просят, а требуют (!!!) закурить.
Я в таком состоянии не особо вежлив бываю, ну а тут такое хамство! В общем, послал гавриков. Те завелись, слово за слово и кто-то сзади как долбанет по черепу…
Из глаз искры, хоть солому поджигай, и провал…
Очнулся на берегу реки, вокруг все незнакомое, странное. Пришел в Алексин, кое-как приоделся, чтоб в глаза не бросаться. Осмотрелся, понял что к чему, правда, привык не сразу…
Ну, профессия у меня востребованная во все времена, так что устроился, живу потихоньку, но все же надеюсь вернутся в свое время…
В избе повисла тишина.
Серега морщась от боли в раненой руке спросил:
-А как то сами вернуться не пытались?
Док усмехнулся.
-А как? Разбежаться, да головой об стену, что ли? Клин клином вышибать? Нет, механизма возврата я не знаю.
Мы в свою очередь рассказали нашу историю.
Стас встал, принес глиняный кувшин, три глиняные же кружки, собрал нехитрую закусь.
-Ну что, "проваленцы" - давайте выпьем что ли за нас, за то чтобы все таки вернуться домой, в свое время, к своим родным, близким, и что бы здесь все закончилось хорошо!
Выпив, мы некоторое время помолчали. Потом Стас со вздохом произнес:
-Хотя, если по чести, начинаю задумываться, а хочу ли я вернуться.
Серега недоуменно уставился на Стаса, а тот, отвечая на Серегин взгляд, пояснил:
-Ну, понимаете, как бы это правильнее сказать-то…, в общем, мне здесь начинает нравиться.
Я, конечно, все понимаю…
Двадцатый век, блага цивилизации, там, близкие ждут…. Все это так, но…. Но здесь другие люди, цельные что ли, знают чего хотят.
Живут, так как надо жить - широко. Не мелочатся. Любят свою родину, работают, защищаются от напастей, дружат, и все это ЧЕСТНЕЕ, ЧИЩЕ, ПРАВИЛЬНЕЕ. Здесь есть то, что утратили мы, будущие.
Им не надо объяснять, как и зачем все это делать. Они это знают с рождения, впитали с молоком матери. А там нам этого не хватает…
За разговорами засиделись да первых петухов.

***
Утром нас разбудили крики караульных. Вскочив, думая, что татары опять пошли в атаку, бросились на стены. А там караульщики, показывая руками на вражеский лагерь, приплясывая от радостного возбуждения, торжествовали:
- Уходят!!! Татары уходят!!!
И действительно, лагерь татар превратился в подобие вокзала перед отходом поезда. Все сновали, складывая немудреный скарб на телеги, увязывая что-то к седлам, собирая юрты. Над всем этим стоял гомон сотен людей, бряканье и звон железа, скрип тележных колес. А часа через три это войско двинуло в обратный путь, оставляя останки погорелых юрт, телег и еще какого то мусора.

***
Мы стояли на стенах. Все. Защитники города, женщины, дети, раненые и здоровые. Стояли и смотрели вслед уходящему врагу, и в душе поднималось ликование - МЫ ОТСТОЯЛИ СВОЙ ГОРОД.
Для нас с Серегой и Стасом он, этот город, тоже стал своим. Стасу за год, нам за те несколько дней, что мы были здесь.
Да, враг уходил, а мы оставались и нам снова надо думать, как устраиваться, как жить дальше.
К нам подошел кряжистый воин, опоясанный мечем, и сказал, что нас хотят видеть посадский и воевода.
Мы направились к Кремлю на горе.
Нас встретил во дворе сотник. Радушно поздоровавшись с каждым в отдельности, пригласил в палаты.
Здесь уже находились десятники от городской стражи и ополченцев. Сидели за широким, выскобленным до желтого блеска столом. Перед каждым стояла чаша. На столе стояли разносолы. Но к ним не притрагивались, что-то чинно обсуждали.
Нас усадили за стол как равных, и сотник, пройдя к своему месту рядом с посадским произнес:
- Ну, вот братья, град наш мы отстояли. Испугались собаки степные наших набегов да хитростей. Поняли, что не взять им наш город. Поняли и ушли. Но, они идут по нашей земле. Разоряют наши посады да деревни. Убивают и захватывают в полон наших людей. По этому я предлагаю…
Он помолчал и, огладив широкую лопату бороды, продолжил:
- Я предлагаю, собрать сотни полторы воев, посадить их на конь и двинуть вслед этим волкам. Кусать их за пятки, уничтожать малыми отрядами, морить лошадей, не давать им ни отдыха, ни покоя. Уничтожив сейчас часть врагов, мы будем знать, что эта часть завтра уже в наши земли не вернется. Кто согласен?
Сидевшие за столом воины заговорили все разом, и гуле голосов можно было угадать общее одобрение сказанным сотником словам.
А Серега, толкнув меня в бок, прошептал на ухо - «Идем в глубокий рейд».

***
Мы уже третий день шли по следам небольшого, сотни в две отряда кочевников, которые скорым маршем двигались в сторону степей.
Везде встречая отметины их продвижения. Пепелища, пожары, разграбленные дома и трупы, трупы, трупы. В основном стариков и старух. Это прошли волки, шакалы, гиены, псы, но никак не люди.
Вот, наконец, дозорные увидели небольшую группу степняков, в стороне от основного маршрута.
Эти сопровождали полон.
Макарий, старший нашей экспедиции, с лету принял решение. Атаковать. Отбить пленных. Сопровождение уничтожить. Ну правильно, языки нам не нужны, мы и так знаем примерный маршрут основной группы.
Наш отряд стал расходиться полукругом, охватывая степняков с флангов и отрезая пути к бегству. Группа лучников встала в центре, мы с Серегой на левом фланге.
Степняки, заметив нас заорали, завизжали, построились кругом и, похватав луки, начали стрелять в нашу сторону. Но стрелы пока не долетали. Расстояние в два полета стрелы. Зато для меня не было проблем с расстоянием, и я вскинул винтовку. Серега передернул затвор автомата и тоже изготовился.
Наш отряд начал разгоняться, что бы с ходу врубиться в карусель "копченых", а я, стараясь не промахнуться, ловил в прицел одного за другим. Потом в дело вступил автомат Сереги.
Я стрелял, лихорадочно передергивая затвор. Темп событий казался бешеным, сердце колотило по ребрам, в голове стоял гул, но у меня была одна забота, прицелиться и попасть, остальные чувства отступили - главное было попасть.
А там уж и мечники закрутили кровавую мясорубку.
По моим ощущениям это продолжалось минут десять. На земле лежали изувеченные трупы татар и их лошадей. У нас тоже было четверо раненных, в основном стрелами.
Чуть в стороне от места схватки лежали на земле пленные. В основном молодые мужики, женщины и дети.
Увидев нас, женщины заголосили, и было непонятно, чего в этом вое было больше, облегчения, радости освобождения, или это выходило горе по тем, кого уже не будет рядом с ними никогда. По тем, которые остались там, в их деревнях, не взятые татарами, а значит наверняка убитым.
Мужики дождавшись, когда с них снимут веревки, тут же ловили татарских лошаденок, брали с трупов татарские же сабли и подходили к Макарию.
А тот, осматривая этих добровольцев, только горестно качал головой. И то, какие из них бойцы?! В основном крестьяне, не умевшие держать саблю и не умевшие правильно взять лук. Из добровольцев отобрал только троих, умевших хоть что - то.
Мы погрузили раненых на телегу и отправили их назад в город, а сами двинулись дальше.
Вечером встали лагерем, приготовили на кострах ужин из взятых с собою запасов, повечеряли и стали устраиваться на ночлег.
Ночью пошел дождь, мелкий, нудный, унылый, почти осенний, от которого нечем было укрыться.
А утром двинулись дальше.
К полудню выехали на крутой берег реки. Перед нами, насколько хватало глаз, расстилалась ровная как стол степь, а на той стороне мы и увидели основную часть преследуемого отряда.
Надо было спуститься к воде и переправиться на другой берег.
Макарий и еще несколько бывалых воинов посовещавшись, решили переплывать реку недалеко от того места где мы стояли.
Старшина махнул рукой, и наша группа стала спускаться к реке.
Серега ехал рядом со мной. Дождавшись, когда дойдет наша очередь, тронули поводья и кони ступили на глинистый откос. Вдруг копыта Серегиной лошади заскользили по мокрой глине. Лошадь его попыталась присесть на задние ноги, остановить скольжение, но ее повлекло под собственным весом вниз. Я попытался схватить Серегину лошадь за повод. Но меня словно сорняк из грядки выдернуло из седла и я, не отпуская поводьев, полетел вниз. Серегина лошадь упала, подмяв под себя и меня и Серегу. Удар об что то твердое, звон в ушах, искры перед глазами….

***
Твою мать!!!
Долбогребы !!!
Уроды!!!
Я вас под трибунал отдам!!!
Не выспались, за рулем поспать решили?! Козлы!!!

Во, блин, глюки! Голос родной и до боли знакомый. Комбат Краснощек. Кого-то распекает.
И оправдывающееся бухтенье нашего водилы Тюрменко:
-Да я только чуть - чуть руль в сторону повернул, а она как заюзит…
-Ты у меня в Кушку заюзишь, урод!, там в дисбате научат как ездить надо!
Я открыл глаза.
Кювет.
В кювете лежит на боку наш родной "Газик". Рядом со мной сидит, хлопая глазами, Серега.
Кто-то из наших уже выбрался из канавы, кто-то еще только пытается.
Серега уставился на меня расширившимися глазами и просипел:
-А где татары?!
-Не знаю… - на автомате ответил я, и меня вдруг прошиб пот.
-Ты что, видел то же что и я ?!

***
На полигон мы приехали с большим опозданием. Пока пришла машина, пока собирали вылетевшие из кузова шмотки, пока искали патронный ящик…
Который кстати почему-то так и не нашли…
Удивительно, но из ехавших в этой машине никто особо не пострадал.
У меня шишка здоровенная на лбу, у Сереги щека поцарапана, да у остальных несколько синяков и ушибов.
Мужики по дороге на полигон рассказали, что Тюрменко, то ли заснул, то ли дернул рулем, но машина завалилась в кювет, и нас повытряхивало из кузова. Никого не подавило, не покалечило. Везет же.
Приехали на полигон, отстрелялись, вернулись в часть.
Краснощек долго ходил по части с соответствующим фамилии цветом лица. Как никак машина разбита, да плюсом ящик патронов утрачен армейским образом.
Ну да ничего, выкрутится.
Машину восстановят, а патроны, скорее всего, спишут как израсходованные на стрельбах. Армия-с.
Мы с Серегой еще долго обсуждали происшедшее. Осторожно выясняя друг у друга, кто и что помнит. И по всему выходит, что это был не глюк.
Или, глюк, но большой, один на двоих.
Но так не бывает! И значит все происходившее с нами не глюк и не бред сумасшедшего.
А как то раз, месяца через два после происшествия Серега со вздохом произнес:
-Эх блин, жаль что так все закончилось, мне там понравилось… Я бы там остался, здесь то меня никто не ждет…
Мне тоже было немного жаль того времени.

***
Когда ни будь все кончается.
Кончилась и наша служба.
Главком подписал долгожданный приказ. Молодые, как положено, отсчитали дни и съели свое масло, ушла одна партия, вторая, вот и наша очередь.
Мы с Серегой выписали билеты в город Алексин….

2010 г.