«Лепсе Иван Иванович (2.7.1889,Рига – 6.10.1929,Москва), профсоюзный деятель. Сын рабочего. Работал на заводе «Фельзер» формовщиком-литейщиком. В 1904 вступил в РСДРП, большевик. В 1905 – 07 руководил парторганизацией на заводе (Рига). Один из организаторов Союза металлистов (Рига). Участник 1-й мировой войны, в 1915 после тяжёлого ранения демобилизован. С 1915 работал на заводах Петрограда. В 1917 председатель райкома РСДРП(б) Петроградской стороны. С апреля 1917 член Центрального правления Союза металлистов. В 1918 формировал рабочие отряды для обороны Петрограда. В марте 1921 во время подавления Кронштадского восстания Лепсе был назначен комиссаром Южной группы войск. В 1921 – 29 председатель ЦК Союза металлистов. С 1922 кандидат в члены, с 1924 член ЦК ВКП(б). С 1924 член президиума ВЦСПС, член исполнительного бюро Профинтерна. В 1924 – 29 кандидат в члены ЦК партии. С 2.6.1924 член Оргбюро ЦК. Был народным заседателем Верховного суда СССР. Прах погребён в Кремлёвской стене». (Википедия).
Кому-то в 50-е годы прошлого столетия пришла мысль назвать плавбазу, предназначенную для обслуживания атомных ледоколов, этим именем. Поразительная вещь! Вообще, что касается названий в нашей стране, создаётся впечатление, что эти названия дают люди без каких-либо мыслей в голове. Люди без фантазии. Можно понять большевиков. Эта бандитская клика, захватив насильственным путём власть, насаждала свою идеологию просто-таки варварскими методами. Грабив и убивая ни в чём не повинных людей, большевики лицемерно называли города, улицы, посёлки, колхозы, заводы, фабрики и т.п. именами своих главарей. Проезжая по России-матушке от таких названий просто пестрит в глазах и першит в горле. Становится не по себе. «Ильича». «Заветы Ильича», «Память Ильича», «Путь Ильича», «Дорога Ильича», «ЛенинА», «ЛенинО», «Ленинский», «Заветы Ленина», «Память Ленина», «Путь Ленина», «Дорога Ленина», «Свет Ленина», «Светлый путь Ленина» и т.д. и т.п. Этот список можно продолжать бесконечно. Но, к чему?
Нет в нашей стране города или даже небольшого поселения, где бы не было улицы Ленина. Казалось бы, ну, кто такой этот человек? Что он сделал для развития страны? Какие заветы? «Стгелять! Стгелять! И стгелять!» Эти, что ли, заветы? Политический авантюрист, по крайней мере, а вот, поди ж ты! Удостоился такой чести! Большевики, не мудрствуя лукаво, называли всё вокруг своими именами и политическими псевдонимами, иначе говоря, кличками. Так вот, и всплывает имя соратника главаря – Лепсе И.И. И дают это имя специальному судну атомного флота. Логики – никакой! И, тем не менее, – «Лепсе».
В службе радиационной безопасности (СРБ) плавбазы «Лепсе» одно время работал Рыбаков Лев Львович. Работал он старшим техником дозиметристом, хотя имел высшее образование. Мало того, его образование было специальное – дозиметрия. Таких специалистов очень немного выпускалось в стране. Казалось бы, все предпосылки для карьерного роста у Льва Львовича есть. Стаж, опыт, специальное образование, общая грамотность и внимательность – всё в наличии. В службе Рыбаков вёл документацию по индивидуальным дозам облучения. Эта работа требует особого внимания, усидчивости, аккуратности, знаний специфики работы каждого члена экипажа. Без всякого преувеличения можно сказать: всеми этими достойными чертами обладал Лев Львович. Поэтому-то ему и доверялась работа по индивидуальному дозконтролю. В экипаже Рыбаков пользовался авторитетом. Но его авторитет частенько падал ниже среднего уровня. Можно сказать, что Лев Львович пользовался заслуженным авторитетом не всегда, как-то непостоянно. Этакий прерывистый авторитет. Из дальнейшего рассказа причина этому станет понятна.
Губила Рыбакова одна страсть, а именно, страстная любовь… к шахматам. Играть в шахматы Лев Львович любил, причем досаждал приглашениями к игре всем и очень часто. Но особенно любил просить играть с ним командный состав. Брал шахматную доску и шел то к вахтенному штурману, то к вахтенному механику. Чаще всего любил Лев Львович ходить с шахматами в каюты старшего комсостава. Настойчиво стучался к старшему механику, к старшему помощнику капитана, к начальнику СРБ. Не обходил вниманием и каюту капитана. Одним словом, надоедал Рыбаков командирам, мягко говоря, очень. Но, что же здесь плохого? Любит человек поиграть в шахматы и ищет себе достойного противника. Казалось бы, всё хорошо. Чем не занятие в свободное время? Да, вот беда! Любил играть в шахматы Лев Львович только не в трезвом состоянии. Трезвый человек, как человек – носа из каюты не высовывает. Сидит, занимается своими делами, в свободное время книги читает. А как только попадает пять капель внутрь, то сразу берёт шахматную доску и идёт на палубу комсостава.
Здесь автор вынужден сделать небольшое отступление и объяснить, как химреактив с такой простой химической формулой С2Н5ОН попадает в руки экипажа.
Специфика работы службы РБ такова, что без применения этилового спирта никак нельзя обойтись. Немалое количество этой жидкости шло на дезактивацию. Люди, работавшие в зоне судна так называемого «строгого» режима, могли «выносить» на своей коже радиоактивные загрязнения. Загрязнялись чаще всего запястья рук, щиколотки, подошвы ног и, конечно, открытые участки кожи лица. Эти загрязнения в санитарном пропускнике выявлялись и сразу дезактивировались. Если загрязнения не смывались водой, т.е. проникли в поры кожи, приходилось их (р/а загрязнения) смывать (дезактивировать) спиртом. Спирт разводился водой до 700 (по широте, как шутили в экипаже – Мурманск ведь лежит на широте 690 с.ш.) и им в прямом смысле смывались эти загрязнения. Чистый, 96%-й спирт для этой цели не применялся, т.к. можно было сжечь кожу, да и эффект от 70%-го больше. Такой раствор спирта применялся и для дезактивации дозиметрических и радиометрических приборов. Ещё одна большая статья расхода этой знаменитой жидкости – определение возможных радиоактивных загрязнений палуб и различных поверхностей пищеблока судна с помощью спиртовых мазков. Небольшой лоскут, примерно 10х10 см совершено новой тонкой ткани (мадаполам или бязь) смачивается спиртом, протирается участок поверхности и замеряется на радиометрическом приборе. Этот мазок вбирает в себя р/а загрязнения (если они есть, конечно) и таким образом можно судить о чистоте поверхности. Пищеблок на «Лепсе» – это несколько довольно больших по площади помещений: камбуз, холодильные и морозильные камеры, буфеты, столовая команды, кают-компания, подсобные кладовые и т.п. Для того чтобы видеть объективную картину, нужно взять несколько десятков мазков. Короче говоря, внимательный читатель уже должен понять, что не выдавать спирт вахтенному дозиметристу нельзя. Обязанность начальника службы ежедневно выдавать своим специалистам определённое количество спирта. Причем, в зависимости от реальной обстановки, это количество может доходить до 0,5 литра ежедневно. И, хотя спирт выдавался по нормативам, при таком объёме и, учитывая всякие специальные тонкости, желающие умудрялись хитрить и экономить некоторое количество этой крепкой жидкости для внутреннего употребления. К таким постоянно желающим относился наш знакомый Лев Львович Рыбаков.
Но, если какой-то другой человек, приняв немного в себя, сидел и не высовывался, дабы не нарываться на неприятность, то Лев Львович сразу брал шахматную доску и шёл доказывать своим начальникам, что он очень умный, и его незаслуженно притирают и не дают достойную должность. Предыдущую фразу можно перевернуть так: если Рыбаков пришёл на командирскую палубу играть в шахматы, значит он уже поддал. Эту черту его характера, естественно, знали все в экипаже, но вот вдолбить в голову этому шахматисту, что до добра такая игра в шахматы не доводит, было невозможно. С настойчивостью, даже можно сказать с упорством, достойным другого применения, Лев Львович всё шел и шел играть в шахматы. Сколько раз он «горел» из-за этого?! Немыслимое количество раз. Его лишали премий, объявляли выговоры, отчитывали, как мальчишку, понижали в должности до дезактиватора – это низшая должность в СРБ – всё было бесполезно!
Однажды собрался начальник СРБ в отпуск. Начальника замещает старший инженер дозиметрист. А кто подменит старшего инженера? Рыбаков, зная такую ситуацию, приходит к начальнику службы и слёзно просит поставить его на должность старшего инженера. При этом Лев Львович клятвенно обещает не прикасаться к спиртному. Серьёзно обещает не пить. Начальник пишет рапорт, и Рыбакова назначают на должность старшего инженера дозиметриста.
Через два месяца возвращается из отпуска начальник. Картина следующая: Лев Львович Рыбаков занимает почётную должность дезактиватора, работает в судовой спецпрачечной, перебирает и сортирует загрязнённое бельё. Коллеги рассказали, что не прошло и недели после назначения на должность старшего инженера, как Рыбаков опять начал играть в шахматы. При этом у него проявилась ещё одна нехорошая черта. Своих товарищей, вчерашних собутыльников он стал отучать от возлияний:
– Я тебя, алкаша, выгоню с работы! Я тебя просто уничтожу! Ты у меня ещё попляшешь! – вот так, сам будучи не совсем трезвым, обращался Лев Львович с подчиненными.
Больше никогда инженера Рыбаков не замещал.
История эта заканчивается невесело. Катавасия тянулась много лет. Никакие меры воздействия не могли переломить могучей любви Рыбакова к шахматам.
Лев Львович после очередного наказания опять работал старшим техником дозиметристом. В те сутки он нёс ночную вахту в центральном дозиметрическом посту (ЦДП). Капитан тогда был ответственным дежурным по каравану судов.
Утром приходит начальник службы завтракать, тут же усаживается капитан. В кают-компании место капитана в центре стола, по правую руку – начальник службы РБ, по левую – старший механик. Капитан протягивает руку и кладёт ключи от ЦДП перед тарелкой начальника.
– Что такое, товарищ капитан?
– Рыбаков ночью в шахматы приходил играть. Я его снял с вахты! – был ответ.
Это, пожалуй, была последняя капля. Рыбаков был списан с судна в распоряжение отдела кадров, что равносильно увольнению из Пароходства.
Страсть к зелёному змию, тем более в условиях специфичной работы на «Лепсе», в прямом смысле губила судьбы некоторым людям. Человеческая психика очень тонкая вещь. Многие не выдерживали. Здесь же только начни, а дальше покатится. И ведь, что характерно, катится-то только под горку. Сегодня – чуть-чуть, завтра – чуть-чуть, а послезавтра уже два раза по чуть-чуть. Затем появляется слово – надо. Надо похмелиться, надо поправиться, надо, надо… Похмелится человек, и руки перестали трястись, и язык зашевелился, и аппетит появился. Потом, спустя какое-то время, остаётся в голове только одна мысль: «Где? Где достать?». В таком состоянии человек может много дел натворить, о которых до конца жизни будет сожалеть. Если, конечно, эта жизнь ещё продлится. Нередко это колесо давит человека насмерть.
Владимир Владимирович Лазаревич работал на «Лепсе» дозиметристом. Надо сказать, попал он в круговерть хмельных дел прочно и надолго. Не мог вырваться из этой паутины. Приходил на работу утром, как говорится, ниже травы, тише воды. А как только вахтенный дозиметрист получал у начальника службы на мазки дозу шила (так в экипаже называли спирт), сразу становилось слышно Володю на всех палубах. То там, то здесь слышались шутки, смех, анекдоты Лазаревича. Перепады настроения были поразительны. Наказания следовали одно за другим – ничего не помогало. Так продолжалось несколько лет, пока не стало подводить Владимира здоровье. Однажды так прихватило у него почки, что пришлось вызывать «Скорую помощь» на судно. А потом просто не мог Володя стоять вахты. Валялся в каюте, в койке и всё.
Вызвал его начальник службы к себе в каюту и в присутствии капитана говорит:
– Володя, даём тебе месяц. Отдохни, подлечись. Потом возвращайся, но только с одним условием. Приносишь нам справку о том, что ты закодировался или подшился, нам всё равно. Но бумагу нам принеси, иначе спишем к чертовой матери!
На том и разошлись.
Через месяц Лазаревич вернулся в экипаж. Пришел в каюту начальника службы. Пригласили капитана.
– Давай бумагу, Владимир!
Лазаревич отвечает:
– Там, где я подшился, бумаг никаких не дают, а показать могу.
– Показывай – говорит капитан.
Володя быстро сбросил рубаху, а под правой лопаткой у него – большой ватный тампон приклеен к спине пластырем. Естественно, пластырь отрывать не стали.
– Ну, ладно, – говорит начальник – иди, работай.
Прошел месяц, всё было спокойно. И вдруг начальник стал замечать, что с Лазаревичем что-то творится не то. Ходит, словно не в своей тарелке.
– Ты что, опять выпиваешь?
– Нет, Григорич, это я что-то плохо себя чувствую.
С каждым днём становилось понятней – Лазаревич стал снова пить. И вот однажды он не вышел на вахту. К сожалению, с ним тоже пришлось проститься. Уходя с борта, Володя зашёл в каюту начальника и говорит:
– Вот теперь мне амбец!
Неприятный осадок оставили эти слова. Теперь только начальник службы узнал, что Лазаревич и не подшивался вовсе. Просто приклеил вату себе под лопатку и обманул начальство. В конечном итоге обманул-то он, конечно, себя.
Через полгода Володя ушел из жизни. Инсульт. Было ему 43 года, всего лишь…
Всё же хочется закончить лепсеканские сюжеты какой-то весёлой историей. А вот и она.
В атомно-механической службе (АМС) плавбазы мастером атомно-технологической установки (АТУ) работал Вячеслав Макаров. Это был грамотный специалист. Знал все механизмы судна досконально. Всякую работу можно было поручить этому человеку. Не боялся грязной работы. Кстати сказать, на таких людях, в полном смысле слова – мастерах – и держалась вся пирамида производственных дел на «Лепсе». Мастера АТУ, а выше – инженеры АТУ и составляли костяк специалистов плавбазы. Другими словами, грамотные мастера – это гарантия выполнения всех специальных заданий с ядерным топливом на борту «Лепсе». Но, если инженеры АТУ, – это больше, как руководители, то мастера АТУ – это рабочие руки.
Старший механик уважал Макарова за его способность выполнять любую порученную работу. Но вот, как на грех, любил Слава приврать. В этом деле он просто был виртуозом. Все мы в детстве любили сочинять всякие небылицы, оправдываясь перед родителями, учителями. Что только не выдумывали! Но Слава умудрялся такое выдумать, что представить трудно.
Однажды утром звонит он деду (старший механик) и говорит:
– Виталий Александрович, я сегодня не смогу выйти на работу.
– Что такое? Что случилось, Слава? – дед, услышав взволнованный голос, забеспокоился.
– У меня бабушка умерла!
– Ох, Слава! Как же так! Прими наши соболезнования. Конечно, занимайся своими делами.
Макаров не работал три дня. Затем, конечно, он скомпенсировал эти дни. На судне всегда найдутся сверхурочные дела.
Прошло несколько месяцев.
В одно прекрасное утро раздаётся звонок от Макарова:
– Виталий Александрович, не смогу сегодня выйти на работу!
– Что случилось, Слава?
– У меня дядя умер. Буду заниматься похоронными делами.
– Ну, хорошо. Занимайся. Соболезнуем.
Опять Слава три дня не ходил на работу.
Такие звонки звучали на судне регулярно – один раз в два – три месяца. За три года Слава «перехоронил» всех своих родственников – и дальних и близких. Что характерно, он никогда не повторялся. Может, вёл какую-то картотеку? А что оставалось делать старшему механику? Конечно, отпускать Макарова. Проверять же не станешь! Всё думалось – такими же вещами не шутят. Хотя через пару лет начали одолевать сомнения. Но Слава был и искусным актёром. Он мог и слезу пустить, мог сам приехать на судно, зайти к деду и расплакаться. Ну, как не поверить? Снова давались отгулы, снова Слава отдыхал три дня.
Но всё, как известно, заканчивается. Закончились и у нашего Славы родственники. Но, характер-то не переломить! Тем более, перемкнуло у нашего знакомого окончательно в голове.
Раздаётся звонок:
– Виталий Александрович! – захлёбывается в слезах Слава – у меня Таня умерла, жена!
– Господи, Слава! Да, что ж это такое? Да, как же так? Когда похороны? Мы тебе деньги соберём. Когда привезти?
– Я сам скоро приеду на судно. Никуда не надо везти.
На судне повесили коротенький некролог. Стали собирать деньги.
На следующий день появляется Слава, заходит в каюту старшего механика. Дед открывает ящик письменного стола, достаёт конверт с деньгами. И вдруг за Славкиной спиной видит … лицо Татьяны, его жены! Виталий Александрович чуть не лишился чувств! Он так и плюхнулся в кресло, глаза вылезли из орбит, руки заходили ходуном!
Слава, увидев реакцию деда, почувствовал опасность, оглянулся, сразу как-то весь сжался, согнулся, ужом юркнул в дверь и в миг исчез!
Таня подошла к столу:
– Виталий Александрович, что с Вами? На Вас лица нет. Вам плохо? – они были знакомы, верней виделись как-то раз.
– Т …т … т … таня! А, мы … Славка … Он сказал … Деньги собирали … Да, как же так?! Некролог … – дед ещё что-то бормотал, едва не теряя сознание.
Татьяна начала понимать ситуацию.
– Ну, сволочь! Ну, гулёна проклятый! Три дня дома не появляется, я его уже сюда пришла искать, а он вон, что устроил! Я его придушу! Виталий Александрович, не убирайте некролог, только замените моё имя на его! Сейчас покойник будет! Убью гада! – Таня была в бешенстве.
Но этого гада надо было ещё найти. Что было дальше? Об этом умолчим. Самое главное, все остались живы и здоровы.
Вот вам и весёлая история. А может быть, кому-то эта история покажется глупой и совсем не весёлой. Но, жизнь она такая, какая есть. Ничего не добавить, не убавить. Сказано же, что невозможно придумать ничего нового, всё уже было и всё ещё будет. Мы сами создаём такую жизнь своими собственными руками.
2012 г.