9.
На Рождество Наташа побывала у тетки. Хлебосольная, гостеприимная женщина рада была единственной племяннице. У старшей сестры матери не было детей, и когда-то давно, лет двадцать назад она сама сказала мужу, чтоб искал другую. Он отнекивался, но как-то в командировке разнежила его женщина и забыл он о своей Валюше, вернулся – глаза прятал. А через несколько месяцев снова поехал по тому же маршруту, водитель – дальнобойщик, куда пошлют, туда и едет. Видимо Бог вел, потому, что та одинокая женщина забеременела. Если бы не приехал тогда, так бы и не узнал, что ребенок у него будет. Приехал к Валентине и все, как есть, рассказал. Она не злилась, только радость за него, душу похлеще ссоры выворачивала. Он казался себе предателем. Уходя, взял только свои вещи, чтобы они глаза ей не мозолили, даже инструмент мужской оставил ей, может, кто по соседски, гвоздь забьет или кран починит. Переехал к Веронике. Когда сын подрос, приезжал к Вале с ним. Боялся, что за хвастовство примет, но она в то время с Ирининой дочкой возилась. И, ведь, сумела его балованного сынишку к себе расположить, да и с девочкой познакомила. Димка потом все уши матери прожужжал, какая тетя Валя хорошая. Вероника ревновала молча, чуя вину свою женскую перед ней. А в последние годы и вовсе сроднились, в гости к ней стали всей семьей ездить. Димка даже не догадывается, что тетя Валя не родная тетка, а первая жена отца.
А Валя глядела на племяшку и боялась повторения своей судьбы. Не смогла она взять ребенка из детдома. Сколько раз собиралась, но пугалась, вдруг не сможет справиться: ребенок не игрушка – назад не вернешь. А Наташа была одержима этой мыслью, и всех разговоров – то у нее, про детей. Какие они умные, какие хорошие, да как с ними весело. Валентина помалкивала, сама не взяла, чего же других учить. Только ей помнилось, как сходила с ума от тревоги Ирина: отец в горах был, а у Наташки скарлатина. Хорошо еще Валентина рядом была, а то и в аптеку некому сходить. Да и с деньгами раньше было легче. Но Валя на все Наташины задумки только молча, головой кивала. Что раньше времени трезвонить, что она тоже денежки откладывает, зная, что Наташиных надолго не хватит. Только тетке хотелось, чтобы племянница, которую Бог ни красотой, ни умом не обидел, замуж вышла. Не все такие негодяи, как Роберт. И, хоть, не поминают умерших плохо, винила она Ирину, что не разглядела этого хлыща сразу.
Обо всем переговорили они за день, а в четыре часа Наташа домой заторопилась, побоялась по сумеркам в праздничный день идти – пьяных много.
На теткиных пирогах и салатах девушка дожила до начала рабочей недели. И все пошло по накатанной колее. Дом, работа, магазин, дом, телевизор или книга. Редкие приезды тети, зимой она боялась подскользнуться и сломать шейку бедра, соседка ее больше года лежит, вылечиться не может, а она не хотела стать обузой для племянницы.
В марте, когда день заметно прибавился, в переполненную группу к Наташе привели нового мальчика. Мужчина показался ей знакомым, она улыбнулась, как улыбалась всем родителям, успокаивающе, мол, все будет в порядке, но он поглядел на нее подозрительно. Вышел и вернулся с заведующей, которая прямо при Наташе стала расхваливать ее. Но мужчина, не скрывая своего недоверия, еще раз в упор посмотрел на нее: «Ну, ну!». Ольга Владимировна, проводив родителя, тревожно улыбнется ей: « Наш новый спонсор!»
А Наташа возьмет за руку рослого для своих лет мальчика, готового вот-вот заплакать и поведет в группу.