(См. "Старый хорёк. Или Супермен-т-2" в разделе "Приехали" http://www.proza.ru/2012/08/20/290 )
Никогда в жизни не был склонным к спорту.
Даже совсем наоборот, был всегда ближе к мешку с говном, нежели к гармонично развитому мужчине.
Во время военной службы самыми тяжелыми моментами жизни были занятия какой бы то ни было физической подготовкой. Даже при сданном нормативе на первый разряд по скоростному приему-передаче радиограмм. Равно неприятны были и занятия рукопашным боем в милицейской школе подготовки в Пушкине.
Но все же…
***
Конец ноября 1982 года. Анапа. Отпуск.
Провожу в доме отдыха МВД в Анапе. «Юность» называется.
Летом это пионерский лагерь для детишек центрального аппарата МВД. А с осени сюда начинают завозить на отдых мелкотравчатых ментов. Типа меня.
Пьянка, бардак, море разливанное…
После завтрака болтаюсь по центру Анапы. Затем еду на автобусе по Пионерскому проспекту, вдоль моря, к своей «Юности». По краям «проспекта» сплошные дома отдыха и пансионаты.
Народа в автобусе мало, свободных мест много. Но лень рассаживаться на короткий срок. И я стою на задней площадке, уткнувшись лицом в стекло.
Слышу приближение контролера, требующего билеты. Не очень похожая на сисястую казачку, дама средних лет. Показываю ментовское удостоверение, законный проездной билет, и собираюсь опять отвернуться к окну.
Не успеваю.
- Мужчина, Ваш билет, - контролерша к стоящему рядом, лицом к окну, мужику.
Мужик, а вернее даже парень, еще явно не достигший тридцати лет. Являет собой по одежде и выражению на лице, классический образец «первого парня на деревне». Да еще и в лохмотья пьян.
Тупо смотрит на контролершу и соображает.
- Мужчина, предъявите билет! – настойчиво продолжает та.
До «мужчины» доходит.
- Да пошла ты на х**! – произносит веско и смачно, - Каждой б**ди еще билет показывать!
Чего мне в этот момент меньше всего хочется, так это оказаться участником, даже просто очевидцем, автобусного скандала. Мне в дом отдыха хочется. На обед.
Но еще живут остатки милицейской совести. А совесть подсказывает, что я «засветился». Как мент. И что от меня сейчас контролерша с автобусными бабами ждут решительных профессиональных действий. И эти действия нужно совершать.
А у меня нет желания этого делать. Я ж ещё и приемы САМБО в школе подготовки еле-еле на тройку с минусом сдавал.
- Ну что же ты, дорогой, так грубо говоришь, ведь не хорошо же, - пытаюсь вложить в свой голос чуть ли не нежность к дебилу. В тщетной надежде как-нибудь избегнуть физического контакта.
- Да пошел ты на ***, козел е***ый. Я тебя в рот е**л! – это уже мне.
И ладно бы еще просто матом обложил. Так он уже правую руку назад отводит и сейчас в физиономию кулачищем как раз и въедет.
Не думаю, что в критический момент сгруппировываются мои опорно-двигательный и мордобойный аппараты. Скорее всего, в режим форсажа включается глубокий интеллект.
Пока кулак движется к моему лицу, четко, как по книжке, вспоминаю прием защиты с последующим задержанием правонарушителя.
«…предплечьем правой руки бить вправо, по занесенной руке противника, изменяя направление его удара…, самому уходить влево…, дать противнику проскочить справа от себя и потерять равновесие, в чем ему и помочь, дергая за правую руку, приготовленную к удару…, пока он расслаблен, заводить ему правую руку за спину, фиксируя кисть в локтевом сгибе своей левой руки…[1]»
От такого классического исполнения приема преподаватель САМБО из Пушкинской школы должен был бы прослезиться.
…Дебил стоит на площадке автобуса, согнутый в три погибели. Его «боевая» рука заломлена за спину, зафиксирована и постоянно подламывается моей левой рукой, причиняя ему сильную боль. Пальцы правой руки со стороны лба цепляются за его глазницы и тянут его дурную башку вверх и назад, переламывая шейные позвонки.
- Пусти, б**дь! Пусти, падла! – стонет и рычит дебил.
- Ну что же ты так нехорошо говоришь? Тут же женщины. Нельзя же так, - в моем голосе еще больше нежности, чем при первичном обращении, - Я же тебе сейчас что-нибудь сломать могу.
Моя левая рука еще чуть-чуть подламывает его правую, а пальцы правой еще на несколько миллиметров углубляются в его глазницы.
Придурок воет, но уже не матерится.
Сзади в автобусе не только слышу восхищенные голоса анапских баб, но и ощущаю спиной их любовные взгляды.
Автобус останавливается около моего дома отдыха.
Подвожу задержанного правонарушителя к раскрывшейся двери. Придаю его телу нужное направление и поддаю ему коленом в задницу. Одновременно отпуская его руку и голову. Несчастный вылетает на улицу, не удерживается на ногах и врывается мордой в сухую осеннюю траву.
Триумфатором выхожу следом и с чувством исполненного долга следую на обед.
Ну хоть раз-то в жизни мне, неспортивному, повезло!
___________________________________________________
[1] Аналогичный случай в советской классике описан Н. Островским. Так же вдумчиво Павка Корчагин посылает в нокдаун наглого гимназиста на берегу пруда.
© Юрий Лучинский
2001 г.