Все-таки велика страна наша. Велика не размерами или границами-крыльями птицы легендарной, что размахнулись на пол мира континенты обнимаючи. Если широко глянуть всяк поймет, почему враги птице той взлететь не дают – сколько стран тараканьих тень её накроет? Вот и путают злыдни ноги ей, а она лишь «ворохнется» чуток и начинай сначала вязать – вражина…
Нам в тени «Птицы» той привольно – лишь слепой не замечает насколько свободные мы и на какой мизер в нашей стране существовать можно. А люди у нас какие? Любой бомж – история. Я пока милиционером пенсию себе зарабатывал в глубинку-то походил – поглядел народу. Многое прозрачным стало, а кое-что еще больше запуталось – не разберешь иной раз, что в «омуте» этом «тихом» делается…
Довелось мне как-то участковым поработать в поселке, что в народе «нахаловками» кличут. Строились они во времена старые, что СССРом теперь называют. Узаканивались позже. Дача – не дача в те времена, но… разросся город, улицы названия получили, а люди прописку.
Такие поселки (кто знает) во все времена уголовный элемент любил, потому и работа у меня случилась веселая, да и типажи попадались – редкостные…
Дежурим как-то очередные сутки. Ночь коротаем, а тут заявка из промышленной зоны «Хладокомбината» нашего, мол, шастает кто-то по складам – замки на дверях морозильных камер – щупает.
Решили с оперативником дежурным пешком сбегать. Башня-склад метров сто от нашего ГОМ-2 «приютилась» - надзирает метров с пятидесяти окошками – из-под крыши плоской «зыркает».
Мне интересно – вроде и приработался уже – третий год как-никак, а вот на комбинат этот первый раз заявка – во все времена любил я предприятия российские изнутри рассматривать.
Встречает нас девчонка перепуганная. «Есть кто-то в башне, - говорит, - Рычит аки зверь – никогда такого не слыхала. Человек – не человек? Боятся сторожа идти смотреть…»
Нам не привыкать. Оружие в девяностом голодном году выдавали уже без проблем – ругались даже, если кто без пистолета на службу заступал.
Скребемся наверх по башне. Воздух слушаем – тут секрет простой: или дыхание затаи, или ртом как рыба дыши – разинешь, и никаких тебе шорохов лишних – все слыхать.
Ползем. Замки смотрим.
Вдруг цыканье какое-то наверху и рев звериный – действительный. Чую злой наш клиент – львом рычит – чистое сафари.
Напарник мой Витька Борисенко доволен – он вообще риск всегда любил: «Никуда не денется, - шепчет, - Тупик там наверху – западня ему…»
Действительное сафари получается. Девчонку этаже на третьем оставили, мол, слушай-смотри. Если что не так сразу на телефон беги, да в отдел звони – сотовых-то не было. А наверху «лев» железом гремит и вдруг, чу – замер. Тишина в башне до звона. Мы быстрее по ступеням шуршим. Вот и замок что вражина курочил.
«Монтажка у него, - Витька шепчет, - Чистый лом…»
Еще пролет и вот она самая маковка.
Но… пусто здесь будто и не было никого – только слуховое окно под потолком и лесенка на пожарную похожая.
Наверх я полез – худой еще тогда был. До створок затворенных добрался. Тишину послушал. Толкнул-глянул аккуратненько – никого.
Ночь. Высота этажей двенадцать-четырнадцать. Ветер. Под ногами картинка – закачаешься, а перед носом парапет сантиметров тридцать, по которому наш парень прятаться ушел.
Прибросил – нет резона за отморозком гнаться, что таким маршрутом по крышам скачет.
Возвращаюсь, решение свое обрисовываю, а планчик-то простой – ждать. Нормальный человек на таком ветру долго не продержится.
Тут угадали мы – минут десять проходит, створочка скрипит и появляется фигура в телогреечке лагерной. Кепчонка на голове. Монтажка размером с лом небольшой на веревочке приторочена будто винтовка – все по чести – на работе человек.
С пожарной лестницы клиента брать одно удовольствие – вышли мы из-за ящиков, где прятались и приняли его тепленького. Мужичонка ростика среднего оказался, но в плечах широкий. Волос рыжий и глаза цвета палевого – вни-ма-тель-ные такие.
Когда наручники одевали, дернулся он пару раз, да взревел от бессилия «львиным» рыком своим.
……………….
- Тюкавкин! – удовлетворенно мурлыкнул древний дежурный когда мы в отделение его пешком пригнали, - Сеанс карате парням показал?
- Не успел, - рыжий хрипит, - Нынче ловких опричников набрали – враз закрутили.
Многократно судимым оказался задержанный наш – житель «нахаловки».
- Чудить любит, - дежурный рассказывает, - Пьяный – особенно. Ловкий стервец. Однажды на высоковольтной опоре почти сутки зимой просидел – сдаваться не хотел …
Залили мы те истории чайком, но Тюкавкин с нами прощаться теперь не собирался…
Месяц спустя задержал его Витя Борисенко в драке уличной, но ошибочку допустил – забыл, что любит тот пьяный чудить – наручников не одел, тем более «знакомцы» вроде опять же…
Как вывернул задержанный АКСУ у водителя никто и не понял. Только-только здесь автомат был – под рукой и вот уже Тюкавкин бежит с оружием по улице, ловко кувыркнувшись в темноту через дверцу.
- Лучше бы пешком его довел, - после Витька сетовал, - Метров пятьдесят до ГОМа было, - но это позже, а тогда делать нечего – прыгнул он за ним следом, - Стой стрелять буду! – орет и в воздух палит.
Тюкавкин же, как грохот начался, остановился, и затвор дергает – бой принимать собирается.
- Тра-та-та-та, - орет, - Посчитаемся сейчас легавые!
Бабахнул тогда Витя на поражение целых три выстрела.
Тюкавкин два попадания отстоял, а на третьем дрогнул, но не валится, а только стволом на Витьку ведет, ржет и знай себе орет: «Тра-та-та-та-та-та…» - войнушка значит ему…
Фартовый. Три пули, что в него Борисенко выпустил, аккурат все в автомат угадали. Приклад расщепился, газоотводная трубка загнулась, а нокдаун у побегушника случился, лишь когда пуля в ствольную коробку угадала.
Дело, конечно, возбудили, но сбежал опять наш Тюкавкин. Прямо из камеры «Уазика» – замок монеткой копеечной разобрал изнутри.
Хохоту история та не добавила – Виктору – выговор. Водителя за халатность – уволили. Мы когда обсуждали, все прыткости Тюкавкина удивлялись. Оказывается тому попросту пить нельзя – трезвый – токарь золотые руки, а судимости все от его лихости пьяной-небывалой…
Поймали ловкача лишь год спустя, да не то чтобы и поймали…
Борисенко рассказывал позже, загорел как-то дом в «нахаловке». Взрослые выскочили, а девчонка что гостила, не успела. Дома-то без проектов строились – по переходам, этажам и комнатам что из года в год достраиваются – чистый замок родовой получается – та и заблудилась.
Стучится в светелке в окошко на втором этаже, а там уже и крыша занимается. Тетка-хозяйка визжит-кудахчет курицей. Пожарных нет. Соседи стоят ошарашенные… А тут тень по коньку мелькает – словно барс горный крадется. Окно светелки пинает и тащит наружу девчонку. Огонь уж в спину дышит. Короче пока волок ее спаситель вниз и сам обгорел и у той ожоги, да волосы поспалились.
Тут милиция приехала, а спаситель прямым ходом к «Уазику»: «Давайте быстрее в скорую», - кричит и девчонку подает. Тут водитель в благодетеле Тюкавкина и узнал. Оперативнику шепчет, мол, преступник в розыске – спаситель-то, а у того уже девчонка на руках слезьми-криком исходит. Задача…
Но задачку ту Тюкавкин сам и разрешил, как увидел, что признали его, кричит, езжай, мол! неделю еще попью и сам сдаваться приду. С повинною… Ловить-то его сразу – никак – девчонка сознание теряет, да и на душе кошки – не Тюкавкин гореть бы ей смертью лютой…. А преступник наш как обещал, да так и пришел через неделю и будто специально к Борисенко в смену и угадал. Поехал тогда Витька на санкцию к прокурору района нашего самолично. Вывалил «на стол» весь материал и выпросил-таки для придурка этого подписку о невыезде… Вот такая история…
Думай-страдай теперь читатель вместе с автором, а куда же правда та после случаев таких девается? В каком омуте в душах людей русских героизм тот дремлет до времени? Какие такие жилочки в сердцах бьются, заставляя иного преступника благородные поступки совершать, и в какой стороне «порядочное» большинство прячется, чтобы героя позже дураком и пьяницей окрестить…
Август 2012 г. Иркутск