Утром Мишке не хотелось жить, хотелось опохмелиться. А не на что! И в долг никто не дает. «Не работаешь, чем возвращать будешь? – говорят.
- Эх, была бы жива маманя, она бы меня пожалела и накормила бы, и на стопарик дала. Ведь дня три не евши, сирота я бесхозный, - причитал Мишка.
Мать умерла еще прошлым летом. Мишка на похоронах не был, он был в запое. Только на сороковой день добрые люди показали ему маманину могилку – песчаный холмик. Мишка положил на него несколько полевых ромашек, сорванных по дороге на кладбище.
- Эх, маманя, на кого ты меня, бедолагу, оставила?
Он, кряхтя, вылез из кучи грязного тряпья, которое когда-то было постельным бельем, а теперь валялось комком на вонючем матрасе, сунул ноги в стоптанные ботинки без шнурков, плеснул из рукомойника несколько пригорошней воды в опухшее, заросшее щетиной лицо и пошамшил на улицу. Глаза защипало от яркого света: деревня была залита июньским солнцем. Мишка направился в сторону дома Степана Петровича – ветеринара, с которым теперь жила его бывшая жена Рая.
- Хорошо пристроилась! Меня бросила, с этим сошлась, а я хоть сдохни, а ведь сын у нас, Колька, - сердито бубнил Мишка, вваливаясь во двор кирпичного дома.
Рая полола клумбу с цветами.
- Райка, дай отцу твоего ребенка опохмелиться!
- Ребенка? Вспомнил наконец-то! Да ему через неделю в армию. Повестка пришла.
- Тем более, надо обмыть это дело. Не ровен час сдохну – будешь виновата. Налей, а? – канючил Мишка.
Женщина вздохнула, махнула рукой и вынесла из дома стакан самогона, огурец и три картофелины.
- О, сразу полегчало! Может, еще плеснешь, а?
Рая замахнулась на него с тяпкой.
- Все, все понял. Так, говоришь, Кольке в армию скоро? Надо же! Ишь ты! А к отцу и не приходит. Вот и расти их! Налей еще, а то в военкомате расскажу, как сын отца почитает.
- Урод ты, а не отец! Сил моих нет, на! Смойся только с глаз! – Рая сунула в Мишкины трясущиеся руки бутылку и вытолкнула его за ворота.
Довольный Мишка, дурашливо пританцовывая, шел по деревне и орал во все горло собственного сочинения: «Эх, горка мериканская, то вверх, то вниз несет. Эх, жизнь моя пацанская, сегодня мне везет!». На американских горках он сроду не катался, зато видел их по телевизору, пока еще тот у него был. Теперь нет: продал за бутылку первача.
- Ух ты! Повезло! Райка сегодня добрая. Да и погодка вроде ничего себе. Тепло.
Жизнь определенно начинала Мишку радовать. И тут с ним случился внезапный приступ нежности, ему вдруг захотелось срочно кого-нибудь расцеловать. Пооглядывался по сторонам – ни души на улице, только около Мотькиного дома лениво щипал траву конь. Мишка подошел к нему, вытянул трубочкой слюнявые губы и хотел чмокнуть Орлика в белую звездочку на лбу. Конь недовольно тряхнул головой и отвернулся. Мишка потрепал его по холке, зашел с другой стороны и попытался повторить маневр. Орлик сердито фыркнул, медленно развернулся и как двинет задним копытом по Мишкиному мягкому месту. Р-р-раз! Ай, как высоко, словно фестивальные голуби, взмыли вверх ботинки без шнурков и, описав в воздухе дугу, приземлились на другой стороне улицы! Ой, какое сальто совершил в воздухе тщедушный Мишка, пытаясь поймать заветную бутылку, прежде чем шмякнулся на дорогу! О, каким поминальным звоном отразился в его ушах звук разбившегося о камень стекла. Охая и матерясь, бедолага на четвереньках подполз к месту крушения бутылки, полизал облитый самогонкой камень, еле встал и со слезами на глазах отправился домой.
Орлик же, проводив любвеобильного пянчугу надменно-снисходительным взглядом, продолжил трапезу. - Что за невезуха такая? Только жизнь стала налаживаться и – вот опять, - жалел себя Мишка, заваливаясь на свое лежбище.
Провалялся так до вечера. Все тело ныло, но голод и желание выпить оказались сильнее боли. «Где найти на это деньги?», - пытался решить непосильную задачу проспиртованный мозг. Мишка расковырял остатки ума, но так ничего приличного не придумав, понял, что у него остался только один выход – украсть.
Едва стемнело, он направился в соседнюю деревню, где давно никто не жил, кроме дачников. Взломав дверь в крайней избе, сперва наелся каких-то консервов с сухарями, потом перевернул все вверх дном в поисках спиртного или денег. Не нашел ни того, ни другого. Вот беда! Снял со стены оленьи рога, а в кладовке прихватил большой мешок с воском. Еле дотащил свои трофеи: идти надо было лесом километра три-четыре, а мешок тяжелый, килограммов сорок-пятьдесят, приходилось тащить волоком, да и рога разлапистые, за все ветки цеплялись. Но Мишка ликовал: первый раз решился на кражу и, оказывается, ничего страшного, никто не заметил.
У Юрия Ивановича с утра тоже было отличное настроение. Первый день отпуска, погода солнечная! Он ехал на своем УАЗике на дачу, которую купил специально в дальней полузаброшенной деревне, где тишина, лес, озеро, сад с яблонями и вишнями. Юрий Иванович развел еще и пасеку, заниматься пчелами ему очень даже нравилось. Он вышел из машины, открыл калитку и замер: о, черт, замок на доме взломан! Все шкафы были открыты, вещи и посуда валялись на полу. Юрий Иванович набрал 02.
- Алло! Приезжайте, пожалуйста, у меня дачу обворовали, - срывающимся от волнения голосом кричал он в трубку.
- Что украдено? – равнодушно спросил милиционер.
- Пока еще не понял, сейчас посмотрю. А, вот! У меня рога пропали!
- Повезло вам. Без рогов как-то спокойнее.
Юрий Иванович юмора не понял.
- Вы что! Это же очень большие рога!
- Тем более! Сколько мужиков хотели бы оказаться на вашем месте, без рогов, в том числе и я, - заверил его страж порядка.
- Они дорогие, - не унимался Юрий Иванович.
- Сколько стоят?
Дачник назвал цену.
- Нет, это малый убыток, поэтому уголовное дело мы возбуждать не имеем права.
- Еще банка кильки и сахар.
- Мешок?
- Полкило.
- Потерпевший, если обнаружите что-то более существенное, звоните,-
устало произнес участковый, а про себя подумал, что это очередной «глухарь» и нечего связываться.
Юрий Иванович неистовствовал. Это же кража со взломом! И если так все прощать, то завтра… Воображение рисовало безрадостные картины, в которых воры наглеют от безнаказанности, а честные труженики страдают. Настроение упало, делать ничего уже не хотелось. Юрий Иванович сел в машину и отправился назад в город. По дороге заехал в Ольховку к матери и рассказал ей о случившемся.
- Сынок, да я, кажись, знаю, чьих это рук дело. Давеча Кузьминична говорила у колодца, что к ней заходил Мишка и предлагал рога. Она еще посмеялась, уж не со своей ли башки он их оторвал. Рая-то Мишкина теперь живет с ветеринаром. А еще спрашивал, не знает ли Кузьминична, кто пчел держит, якобы, воск где-то нашел.
- Воск?
Юрий Иванович аж подпрыгнул, словно его ужалили все пчелы с пасеки одновременно. Он вскочил в УАЗик и помчался назад на дачу. Точно! В кладовке пропал мешок с воском.
- Товарищ участковый, я нашел, что более ценное пропало! И вора нашел! Надо только, чтоб вы приехали и взяли этого гада, - голосом заговорщика сообщил Юрий Иванович.
Предчувствуя торжество справедливости, синусоида настроения снова поползла вверх, причем не только у Юрия Ивановича, но и у участкового. Еще бы! Раскроет преступление за один день и, глядишь, добавит себе звездочку на погон. Не век же ходить в лейтенантах!
Через час участковый, правда, в гражданской одежде, чтоб не спугнуть преступника, прибыл в Ольховку и вместе с потерпевшим наведался к Мишке.
- Говорят, ты воск продаешь? – спросил Юрий Иванович. – А я пчел держу.
Мишка пожимал плечами, исподлобья поглядывая на мужчин и думая: «Ишь, какой стал Юрка-то, деловой, важный. А ведь в школе вместе учились. А кого это он еще привел?».
- Чего ты жмешься? Если много, то и друг мой тоже купит, - кивнул Юрий Иванович на своего спутника. – Он тоже пчеловод.
- Да есть. Немного нашел, - осторожничал Мишка.
- Почем продаешь?
- Сто рублей дашь?
- Дам.
- За килограмм?
- А сколько у тебя килограммов?
- Да сорок-то будет, а то и поболее, - гордо сообщил Мишка.
Юрий Иванович и участковый незаметно переглянулись.
- Тащи!
- Берем!
Мишкина жадность взяла верх над осторожностью. Подпрыгивая, как сайгак, он помчался в сарай, с радостью думая: «Вот подфартило! И рога, и мешок – все в один день пристроил!».
- Во сколько, глядите! – предъявил он товар покупателям.
- Этот? – спросил участковый Юрия Ивановича.
- Он самый! – обрадовался пчеловод, заглядывая в мешок.
- Вы арестованы, - это уже Мишке тычут в нос милицейское удостоверение и защелкивают на запястьях наручники.
- Чего это вы, мужики? – не сразу понял свой провал Мишка. – Юрка, мы ж с тобой того, в одном классе учились. Чего это, в тюрьму, что-ли?
- А ты как думал, мою дачу будешь безнаказанно обворовывать?
- Твою? Эх, ма! Да везите, везите, там хоть кормить будут, -хорохорился Мишка. – Эх, горка мериканская, то вверх, то вниз несет. Эх, жизнь моя пацанская, опять мне не везет!