Глава из романа "Алунта. Время холодных зорь"
В клубе были танцы. В зале собралось много народа. Как обычно, на танцы приходили все: от мала до велика, от детей до древних, еще способных шевелиться и передвигаться стариков. Дети шныряли под скамейками, которые стояли у стен зала, а старики и степенный люд сидел и глядел. Молодые кружились в середине. Здесь главная фигура – это гармонист. Без него ничего бы не было. С гармонистом договаривались заранее. Его уговаривали, заманивали разными обещаниями, запаивали, закармливали так, чтобы он только играл. Но труд гармониста был вовсе не в сласть и даже не в радость ему. Гармонист должен был быть очень крепким и выносливым мужиком, потому что его поили самогоном и кормили как на убой, при этом он должен был стоять на ногах, или, по крайней мере, сидеть на стуле, да еще, кроме этого, играть. Алунта - местечко небольшое, здесь таких авторитетов было мало. Главным мастером танцевальных вечеров был Пашкевичус - сапожник, который жил за Алунтой, по дороге на Маляты у молокозавода. У него был хороший немецкий аккордеон, дом, жена, но была у него и одна страсть – как все сапожники он очень любил выпить. И получалось так, что приглашали его с почестями, он играл, его поили, он играл еще азартнее, обожатели в благодарность подносили ему еще по чарке и, в конце концов, он напивался так, что не мог шевелить не только пальцами, но и языком. Потом он просто засыпал на ходу и падал. Возмущенные кавалеры естественно терзали бедного Пашкевича, били по «морде» и он, лязгая клавишами растянутого аккордеона, «давал деру» домой, но танцы на этом не заканчивались, благо был еще один человек, который спасал ситуацию.
Виктор любил играть на аккордеоне и поэтому часто подменял на танцах побитого, и спившегося Пашкевича. Но сегодня у него было неважное настроение. Они с Петром Бурцевым заступали в наряд по патрулированию. Это значит всю ночь, как неприкаянный, ходить по улицам городка, охранять всех от «непрошеных гостей» – бандитов. Но душа и сердце звали туда, где играла музыка и кружились, танцевали молодые девушки и парни. Виктор оделся и пошел на службу. В дежурной комнате он встретился с Петром Бурцевым.
- Витя, привет, - сказал Петр. - Ну как, заскочим на часок в клуб? Хоть немножечко потанцуем. Там такие девки будут. Выпьем, поиграешь им немножко. Они тебя на руках носить будут, - засмеялся он.
- Нам же в наряд сегодня ночью, - сказал Виктор.
- До наряда мы еще успеем и нажраться, и проспаться, – захохотал Бурцев.
Танцы в клубе были в разгаре. Пашкевич еще стоял на ногах, но уже был красный и с задумчивым взглядом. Петька мигнул Виктору:
- Вить, посмотри на маэстро, скоро выносить будем. Давай, хватай скорей кого-нибудь, танцуй, а то опоздаем.
И он первый, пригласив девушку, начал кружиться с ней в середине зала. Виктор стоял, так и не решившись кого-нибудь пригласить на танец. Но тут он увидел Ванду, дочь Нарушиса, жившего по соседству с ними. Ванда была девка привлекательная, как говорят «в соку», с полными щечками и красивыми бедрами. Ванда нравилась Виктору, но он знал, что она жила в такой семье, где двери были всегда открыты для мужиков в любое время суток. Нарушис, вечно выпивший, спал на своей кровати, зато посетители обслуживали в это время его жену. Это, конечно, передавалось ее дочерям: Ванде и маленькой Вальке.
Виктор поздоровался с Вандой и пригласил ее на танец. Она с удовольствием согласилась и Виктор ощущал блаженство от мимолетного соприкосновения его тела с телом девушки. Было так хорошо и приятно, что он готов был тут же признаться ей в любви. Их тела все ближе и ближе прижимались во время танца друг к другу, но тут аккордеон Пашкевичуса, жалобно взвизгнув, замолчал и маэстро безжизненно упал на пол. Поднялся шум, все собрались вокруг сапожника. Мужчины старались оживить его, растирая ему уши и щеки, но все было напрасно. Пашкевич был в полной алкогольной нирване и вернуть его оттуда было совершенно невозможно.
Поняв это, все бросились к Виктору, начали упрашивать его поиграть на аккордеоне. Ванда первая поднесла ему стопку самогона, и начала гладить и обнимать его за плечи. Это возбуждало в нем гордость и делало его героем сегодняшнего вечера. Он взял аккордеон и начал играть «Синенький скромный платочек». Музыка лилась свободно и плавно, как будто из самого сердца. Ванда, танцуя, благодарно поглядывала на него, вызывая в нем ответные желания. Пашкевича уже давно унесли в угол и как будто забыли. Есть музыкант, есть музыка - остальное потом! Виктор играл с удовольствием, он прошелся по всему своему репертуару, по несколько раз исполняя один и тот же танец. Кто-то облил Пашкевича холодной водой, он зашевелился и вышел из комы. Его начали интенсивно приводить в чувство. Наконец, он поднялся и Виктор облегченно вздохнул, и отдал ему аккордеон, решив незаметно уйти. Но Ванда его не пустила. Она, разогретая его прекрасной игрой, намертво приклеилась к нему в танце. Пашкевич качался, но играл и музыка его качалась вместе с его пьяным телом. Виктору и Ванде было уже все равно. Ванда заспешила домой и потянула с собой его:
- Ты меня проводишь?- спросила она. - Я боюсь одна идти домой, у нас там на улице темно.
- Конечно, конечно, - сказал Виктор, - я с удовольствием тебя провожу.
И они, обнявшись, вдвоем пошли по улице к ее дому. Зашли на ступеньки, Виктор, задохнувшись от чувств, стал целовать ее и шептать чуть слышно:
- Ванда, милая, я тебя люблю….
Прижал ее к стене, схватив за голые бедра. Ванда и сама хотела этого. Но рядом, на уровне их плеч, висели железные «ваганы» и они мешали ей. Она чуть приподнялась и Виктор в порыве чувств так прижал ее к стене, что ваганы с ужасным грохотом на всю Алунту полетели со стены на землю. Истошно закричали коты под крыльцом, перепуганные до смерти грохотом. В доме засветились окна. Виктор, бросив Ванду, что есть духу припустился по темной улице домой. На крыльцо выскочил Нарушис с двустволкой и, пальнув в воздух, закричал:
- Грабят!
Этим он окончательно перепугал всех жильцов дома, и они потом еще долго ходили и галдели, обсуждая, что же это такое было. Ванда тоже скрылась и потом, как ни в чем не бывало, пришла и начала расспрашивать:
- Что тут случилось?
Нарушис спьяну ничего толком не мог объяснить. Он только мямлил:
- Я слышу: грохот, выстрелы, крики, думал, банда напала на Алунту. Вот я и пальнул.
А знали все только Виктор да Ванда. Они еще потом часто вспоминали с усмешкой эту неудачную, но милую сердцу любовную встречу.