Иллюстрация к новелле из открытых источников:
Apocalypse Now, 1979
Дневник Смита-68
По жизни Смит самый настоящий кино-босс.
На западном Побережье есть киномечта. Жизнь захвачена красными татуированными гориллами, с характерными симптомами. Вокруг толчея, разные мелкие лица «на сопротивление». Возле суеты останавливается дикий ангел с обрезом. Черные кованые сапоги.
– Кто здесь старший? – спрашивает он.
Кто-то козыряет.
– Уже нет, – отвечает военный метафизик, и начинается настоящая работа.
_______
«Так что дожимайте лес» – в смерш-кругах августа сорок четвертого напоминают, что манипулировать собой не дозволяют. Да или Нет? – мучился Кьеркегор. (Из-за Регины). Нет! Рейган пудрился, чтобы скрыть волнение при встрече. А с каких пор краснота утвердилась? «Директор института Африки»! Только вдумайтесь в эту чушь-сочетание. «Книга «Маски и скульптура тропической Африки» стала бестселлером. Она давно не переиздавалась, и ее трудно найти». Как это ужасно.
«17» августа 2012 г.
Волчьи наброды зимой. В это время мало кто в одиночку бродит. На одинокого с оружием напасть могут? Могут. Но и зверь обязан предполагать, что рейнджер в лесу – явление необычное, временное, непредсказуемое, а зачастую и опасное.
Вся твоя жизнь – экспедиция по демонстрации атомной метафизики. Как напоминание о предвоенной пропаганде. Жизнь рейнджера весьма насыщена опасностями и шикарными теориями – под свою идею и характер. «Медведь на убой очень силен!» – Ну давайте все будем молиться. Давайте все будем страдать и дрожать. Предатели Европы. Культовый Кириллов прав: господствовать надо именно наперекор – против повстанческих штабов, против несообразия «природы» в целом. Нарушена геометрия! В окружающем баскервиль-house нет никакой ценности, кроме жизни рейнджера. – Смерша-метод-колониал в том, что... – «...Их метод в том, что они хороши!» (Heat, 1995), – честные ковбои на вражеской территории, в колониальных странах.
Егерская разведка в деле, в чащах да буреломах. Сильное задымление на севере. Тяжёлая местность с труднопроходимыми лесами. Голодные обгорелые медведи. На Северной Тошемке деревья падают, хрустят, зверье бежит. SOS из берез. Брутальный Смит. Брутальный Борман в «Егерском прикладе».
Да! Hello, Vietnam. Это шоссе небезопасно. Часто волки бежали впереди нас. Для рейнджеров начинается пора скитаний в поисках мест укрытий: «– Куда, Штирлиц? Как это поселение называется? Ослянка, да? – Ослянка, Мюллер, Ослянка». Увалы, хребты и чаща. Дистанцироваться от отарков – здесь длинноствол достаточно маневрен. Они получат жесткий отказ. Уголовный мусор, курящая дымная вонь, послевоенные недобитки августа сорок четвертого и их адвокаты заранее выглядели обреченными. Кого-то укусила собака конвоя. Really? Невозможно, потому что невозможно никогда. Идентифицировать личности докучливых отарков и мордой в решетку! в плоскости несогласия: догоняю, хватаю за ворот сзади и при развороте ломаю ему головой нос, зубы и чего-то там еще…
Кто кого будет добирать в течение двух суток, не считая дня ранения – раненый рейнджер медведя?
Придется везти медвежий череп.
Принципиальный и грамотный рейнджер проводит работу по гармонизации, то есть специализируется на боях в Арктике. Арктическая самодержавная тематика. Ты живешь... Утро для Европы. Нордическая музыка во Вьетнаме. Звериный вокал: «Я рисую злобных вьетнамцев». Там, где рисуют вьетконг – яростно, безжалостно и методично. Хорошо известно, что бытие – это подлая, коварная и изворотливая субстанция. На хамской парковке!
«... который указал на то, что его подчиненные прячут жетоны...». Что это за подчиненные, которые прячут жетоны? А еще кто-то при поиске самолета в лесу (пьяные покатушки), по возвращении на базу, опрокидывает стакан водки в себя. Ему психологически «тяжело» – под прикрытием, толпой, на световой день. А вдруг столкнешься с людоедом? Кисть обезьяны. А захлебнуться во сне не боишься? Нужно всячески поощрять самозабой разновидностей животных. Жрущие, алкоголизированные. Подонки. Люди будущего!
Сегодня если европеец – то обязательно враг. Заметили? Шлюзы давно забетонированы. Есть правильные леса, а есть неправильные. Не было сделано ничего, чтобы защитить береговую линию, хотя информация просачивалась. Череда фиаско. Все новые и новые участки угробленной земли. Все становится подозрительным. Так называемое спасение алко-дряни – это засорение жизни. Сдохнут сами. Еще один вьетконговский кудесник.
Для укрепления расы требуются пытки. Для укрепления рук нужен тяжелый пулемет. Каждый, идущий на юг, должен рассматриваться как наркоман на рисовых полях. Шныряющие по джунглям нарко-ублюдки... обманывают мозг. Этот пыл нужно поумерить. Если на папуасском континенте будут несговорчивы – разгонный блок и спутники рухнут на землю через полгода. Стальные шары-баллоны со сжатым газом. «Волчьи» заявки – военный заказ – патрулирование джунглей.
Режимные мероприятия наполнены глубочайшим смыслом. Не в оправдание мечты, нет. Никаких оправданий. Идейно мотивированный Смит сверкнул бляхой и направился к цели, – сдавленно рыча. В бастионы дисциплины. Вдоль побережья Баренцева и Белого морей, от Мурманска до уральского Севера. Но для этого «нужно очень правильно одеться». Местность заболочена? Любое болото можно обойти. Избавляться от потенциально неустойчивых «кадровых» ситуаций. И от псевдонимов. Требуются чистые лица и чистые тексты. Итак, босс по жизни, ты вновь в лесу – перед лицом личных военных задач. В пределы Европы. Mobilization. Найден поляризованный метафизический элемент. Это белый кристалл найден.
Мобильность важнее «Бизона». Поэтому, охотник на гризли, прячешь рюкзак и рыщешь в окрестностях бивака. Как бы не потерять рюкзак, зафиксировать голеностоп, не заснуть на заморозки. Настоящий в черном не прячет опознавательные знаки. Обрез, егерский жетон, образ красивой ницшеанки – что еще нужно лесному метафизику?
Летом можно попасть в пожарное окружение и погибнуть не за идею, поэтому осень и зима – торжество белых намерений и справедливых решений. У лесного героя сильный метафизический ум, тренированное тело и стальная обувь. Помогай себе голосом, мыслью – это и есть святой студеный понт. Начинать с нуля, с продуманных блоков. Там оказались ключи от важных помещений. Ты нацелен на срывание триумфов.
Львы-европейцы – поляризация, кино-письмо, холод, мифы камня и абсолютно дикие женщины из первобыта – нас спасут.
Необходимость тащит жизнь.
Волевая мобилизационная литература и оружейное «я» всегда там, где тяжелый лес. Литература чистых текстов – ради этого стоит жить. В тайгу, на западных версиях. Надо пройти по топи, развалам и заросшему подлеску. Статус упрочен оружейным, колониальным законом. Силовые, кинжальные кино-дни! Быстрота смены эпизодов в тайге (и точек зрения). Ты готов встретиться с баскервилем в удобное время и в удобном месте, вплоть до Черной речки.
В смерш-кругах неустанно говорят о дымокурах из сырого кустарника, о сафари на гризли! Скоро осень и зима... Каквинские печи. Бомба Вьетконга. Ливневые очаги. Люки выбрасывало обратно. Музей ивдельского волка. Музей пермского волка. Скоро все баскервили побледнеют от ужаса. Одиннадцать волков на Чистопе, а у тебя два патрона. К дикой норманнской Европе, к ледяному континенту. Герой нашего времени живет только и ради драматичных выводов, ради ницшеанской дивы. Неправильная стартовая страница – и вот уже белые ветви на аварийной орбите. К дикой кристальной ницшеанке – как напоминание о красивой доплутократической Европе.
И это бесконечное кьеркегорианское терзание духа:
– Кто поможет рейнджеру настроить GPS на маршрут? – Да никто.
– Почему берсеркер рвет последнюю черную рубаху? – Потому что душе тесно, милая!
Радость, бесстрашие и безусловная любовь. Знаешь, как я пишу? Мне диктуют с небес. Диктат.
Будет Родина! Я пишу исключительно о Ней, о метафизике.
***
События, герои, место действия являются литературным вымыслом; также прошу не отождествлять героя произведения с автором.